Читаем без скачивания Новый Мир ( № 7 2006) - Новый Мир Новый Мир

Александр Солженицын. Коммунизм: у всех на виду — и не понят. Статья для журнала “Time”, 1980. — “Посев”, 2006, № 2.

“Гибельные ошибки Запада относительно коммунизма начались с 1918 <…>”.

“Феномен коммунизма ХХ века объясняют неисправимыми свойствами русской нации, — по сути расистский взгляд”.

“Бездумное заблуждение — считать русских в СССР „правящей нацией””.

Валерий Соловей. Основной фактор. — “АПН”, 2006, 26 февраля <http://www.apn.ru>.

“Подспудное массовое ощущение (не рефлексия!), что с русскими происходит что-то дурное, что дела идут не так, что „наша советская Родина” оказалась для русских мачехой, сопряженное с постепенным кардинальным изменением ценностных ориентаций и культурных моделей, спроецировавшись в политику, привело к гибели страны. Советский Союз сначала умер в миллионах русских сердец и только потом прекратил свое существование как политико-юридическая категория и социальная конструкция. Самым ярким доказательством его внутренней исчерпанности служит отсутствие внятной и сильной реакции — элитной и массовой — на гибель страны. Родившаяся в огне и буре сверхдержава была сдана так, как сержанты сдают армейский караул”.

“Главным итогом крушения Советского Союза стали формирование новой социокультурной реальности и кризисная трансформация русской идентичности, начавшаяся еще в советскую эпоху. Прежде сильный и уверенный в своем будущем народ впервые почувствовал себя слабым и ощутил глубинную неуверенность в собственной перспективе. Русская перспектива всегда отличалась драматизмом, но она была . И вот русские из творца, субъекта истории стали превращаться в ее объект, расходный материал, что составляет самое важное изменение в нашей истории в последние 500 лет”.

“Реакцией на эту слабость, в полном соответствии с классическими теоретическими схемами, стала активизация этнического пласта русского сознания. <…> Смута в России не закончилась, нам еще предстоит пережить ее кульминацию с непредсказуемым результатом. Это не вопрос о том, какое будущее ожидает нас, это вопрос о том, есть ли у нас вообще будущее . У нас, это значит у русских и у России — одно от другого неотделимо. Россия может быть только государством русского народа, или ее не будет вовс е”.

Список Резника. Беседовал Дмитрий Стахов. — “Политический журнал”, 2006, № 6, 28 февраля.

Говорит Александр Иванов (“Ad Marginem”) : “Я пытался читать эту книгу [„Майн кампф”]. Причем как издатель. Если сегодня издавать эту книгу, то в серии „Литературные памятники”. Это текст, в котором через три слова на четвертое надо давать комментарий. Он совершенно непонятен для нынешнего читателя. Он связан с культурными, социальными, политическими аллюзиями, которые сегодняшнему читателю совершенно непонятны. Они не могут быть считанными. <…> Вышли мемуары Лени Рифеншталь, где приведены ее беседы с Гитлером. Так, они обсуждают различное отношение Гитлера к Шопенгауэру и Ницше! Нереально сегодня представить, что с кем-то из современных политиков можно говорить на такие темы. Или, например, Сталин в качестве совершенно естественного фона жизни воспринимал театр, литературу, музыку, кино. Этот тиран постоянно жил в отыгрывании некоего культурного фона. Перелом произошел где-то во времена Хрущева. Невозможно представить себе Сталина, который приходит на выставку в Манеже и говорит „пидарасы!” <…> У Пастернака есть слова о том — в связи с приходом Хрущева к власти, — что вот сейчас и наступил настоящий конец. Для него Сталин более приемлем, чем Хрущев, потому что Хрущев, говорящий через фрикативное „г”, держащий все время в уме шматок сала в метафизическом смысле, для поэта Пастернака — смерть, а Сталин, с его смертоубийством и тиранией, метафизически позволял выживать. Физически — смерть, но для Пастернака важнее метафизическое существование. Наступило же вульгарное, советское существование. <…> Я против цензуры, но за то, чтобы человек мог реагировать на то, что у него вызывает неприятие. Писатель и художник должны осознавать, что у них есть зона ответственности, и прикрываться тем, что, мол, это литература, это искусство, это вымысел, это неподсудно, — неправильно. Если у человека есть резоны доказывать в суде, что он понес оскорбление, то пусть подает в суд. И там доказывает свою правоту, требуя наложить санкции на писателя или издателя. Писатель находится в вымышленном пространстве игры, и тут раздается голос реальности, говорящий: твоя игра имеет предел, и этот предел — мое право на определенные моральные ценности и правила”.

Игорь Сухих. Попутчик в Стране Советов. — “Зарубежные записки”, Дортмунд, 2005, № 4 <http://magazines.russ.ru/zz>.

Исаак Бабель в тридцатые годы. “На вопрос о том, как соединялись странная близорукость и удивительная проницательность, опьянение и трезвость, скептицизм и вера в одном сознании, честнее ответить: не знаю . Послереволюционные поколения отцов и детей сегодня — непонятнее марсиан. Утрачен воздух той эпохи”. Статья представляет собой предисловие к одному из томов наиболее полного Собрания сочинений Бабеля в четырех томах, подготовленному для московского издательства “Время”.

Счастливое поколение “медных труб”. Беседовала Ольга Горкина. — “Литературная газета”, 2006, № 9, 1 — 7 марта.

Говорит Лев Аннинский: “В чем разница между честным стихотворцем и великим поэтом? Честный знает ответы на те вопросы, которые ставит. Великий поэт ставит вопросы, на которые нет ответов. Это „проклятые вопросы””.

Татьяна Толстая. “Я у многих вызываю злобу”. Известная писательница рассказывает о себе, о нас, о “них” и о том, как сегодня составить ленту завтрашнего дня. Беседу вела Юлия Идлис. — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 26 марта <http://www.polit.ru>.

“Например, в гламурных журналах нельзя работать толстым; они должны иметь хорошую фигуру, то есть своим существованием подтверждать, что мир гламура существует: вот он. А толстого человека просто нельзя показывать: его в гламуре нет. Хотя вот если бы n -ное количество богатых женщин были толстыми, гламур бы подвинулся, он бы их учел. А так существуют придуманные образы — прокрустово ложе, ни длинней, ни короче. А остальных как бы нет”.

Виктор Тополянский. Фартовое дело. Как большевики научились добывать деньги для счастья народного. — “Новое время”, 2006, № 11, 19 марта.

“Профессиональные бандиты нередко упрекали профессиональных революционеров в резком утяжелении криминального промысла, поскольку до 1905 года за грабеж давали всего три года арестантских рот, а в 1906 году — порой казнили без промедления”.

1905 год: сто лет забвения. От редакции. — “Неприкосновенный запас”, 2005, № 6 (44) <http://magazines.russ.ru/nz>.

Тематический номер: “Юбилей 1945 года вызвал огромное количество оживленных обсуждений, публикаций, кинофильмов и телесериалов, что лишний раз показало незаживающую реальность Великой Отечественной войны для российского общественного сознания. 1917-й, 1991-й и 1993-й даже не нуждаются в юбилеях, принадлежа современности и продолжая разделять общество на непримиримые лагери. В отличие от этих дат, 1905 год весьма скромно отметил свое столетие, так и не выйдя из теневой зоны исторического сознания. <…> Ведь даже то, что мы „помним”, — репродукции пресненских героев, поверхностную хронологию событий (от „кровавого воскресенья” через всеобщую забастовку к Октябрьскому манифесту, дальше к первой и второй Думе и, наконец, к столыпинской реакции) — всего лишь препарированная советской школой казенная версия 1905 — 1907 годов, в которой беспорядочно мелькают театрально героические лица защитников баррикад, вдохновляемые одной-единственной партией (и вы ее знаете). <…> Для нас было важным попытаться извлечь события 1905 — 1907 годов из-под глыб февральской и октябрьской революций”. Много интересных статей.

Юрий Тюрин. “Ницше” и “сверхчеловечки”: ветер с Запада. — “АПН”, 2006, 1 марта <http://www.apn.ru>.

“В России же просто тотально не понимают, и не хотят понимать, что на самом деле происходит на Западе, начиная с Европы! Разве что полиглот Дугин, этот глубокий знаток Запада, вглядывается в „открывшуюся пропасть”, сжав зубы, и видит там победную торжествующую улыбку гигантского, коллективного, матрицеобразного доктора Лектера — и, обернувшись, умоляет вполголоса, снова и снова, как заезженная пластинка, впавших в гипнотический сон соотечественников „острить свой меч”… Доктор Дугин — против доктора Лектера… Удивляюсь, что до сих пор волосы на его голове не обгорели, как это случилось когда-то, по свидетельству современников, с великим Данте… Ибо прав Ницше, сказавший, что „если долго смотреть в пропасть — то пропасть неизбежно отразится в тебе” … Сегодня, конечно, не достаточно, что „добро должно быть с кулаками”: добро должно быть сегодня таким же изворотливым, гибким, юродствующим, героическим и отчаянным, как и зло … Если вдуматься — добру это даже легче: „мы победим — ведь правда за нами!”… Вот только одна проблема для нашего милого, дорогого, слегка поддатого, спешащего куда-то, притесненного обстоятельствами „маленького русского человека”: разглядеть эту битву…”