Читаем без скачивания Преднозначение - Николай Ярославцев

-Совсем сдурела, старая? Ну, посуди сама, кто на нас с тобой сейчас обзарится, хоть по десяти раз на дню перекидывайся? Лучше иди да перед княжной повинись.

Берегиня, не прекословя, тут же отправилась мириться. И до Радогора долетел ее дребезжащий голос.

-Ой, да что ты над собой наделала, девонька? Да, как же у тебя рука на красу такую поднялась? – На весь лес запричитала она. – И потянуло же меня за язык, дуру старую, колодищу гнилую, неразумную!

Радогор похолодел, почувствовав не ладное и в несколько прыжков подлетел к, их с княжной, пристанищу. Влада сидела на копне  и держала на коленях, срезанные по плечи, волосы, приглаживая их гребешком.

-Ладушка, зачем? – Прошептал он, побелевшими губами.

Княжна и головы не подняла.

-Чтобы не утянул никто. – Тусклым, безразличным голосом отозвалась она, и провела ладонью по коротко обрезанным волосам. – И думать не надо теперь кто я, девка или баба.

Кикимора всплеснула руками.

-Подруга, ты только посмотри на эту срамницу. – Берегиня все еще не могла успокоиться. – Это же додуматься надо было до такого.

Но Копытиха и глазом не повела.

-Зато голове легко. – Просто сказала она, отнимая у княжны волосы. – Новые отрастут. А эти у меня пусть полежат.

Радогор словно онемел, глядя на сразу, преобразившееся лицо Влады. Юнец и юнец, если бы не тесно облегающий тело, подкольчужник.

-И тебе будет причитать, старая! – Прикрикнула. Обозлившись, она на кикимору. – Весь лес переполошила. У парня от твоего визга ноги отнялись. Стоит до сих пор не жив, не мертв. И я невесть что подумала, кинулась… за тобой.

А Влада до позднего вечера не произнесла ни слова. И только укладываясь спать, отворачивая глаза в сторону,  с болью спросила.

-Теперь и смотреть на меня не будешь, Радо? Стриженая, как девка распутная.

-Ты еще краше стала, Ладушка.

-Где уж там! - Отмахнулась она. Но улыбнулась. – Думала, не возьмешь ты меня в волосах. Они и впрямь могли запутаться в ветках. Или за корягу зацепиться. Распутывай их потом….

-А я думал…

Но так и не сказал, что он думал. Сидел у ее ног, перекладывая дорожные припасы в заплечный мешок, изредка поглядывая на нее снизу вверх.

-Может все же здесь останешься, Лада? А я скоро вернусь. Только туда и сразу же обратно. Там грязь… хляби.

Влада решительно замотала головой.

-Куда ты, туда и я. Сам посуди, легко ли мне тебя ждать будет? Изведусь, измучаюсь вся. Плохой он, этот колдун. Бабка и то говорит, де его князь, старый Гордич, дед мой за черное колдовство едва не утопил. А я думаю, утопить и надо было. Не было бы тех бед, что свалились на нас всех.

Задумалась, и в глазах появился испуг.

-Но тогда бы я тебя ни когда не встретила!

Радогор тихо возразил.

-Ты забыла, Лада, что это я тебя нашел.

Что – то было в его словах такое, что вызвало у не сомнения, но спорить не стала. Вместо этого спросила.

-Но ты так и не сказал, что подумал…

-Разве? А о чем я думал?

-Ты сказал – «Я думал». А что, так и не сказал.

Радогор смутился. И виновато улыбнулся.

-Я думал, что ты ревнуешь меня к берегине.

Княжна подняла удивленно брови.

-Я имею в виду, когда она перекинется девицей. – Пояснил он, краснея и отводя глаза в сторону.

Влада откинулась назад, изумленно глядя на него, и вдруг громко расхохоталась и свалилась с копны вниз.

-Ты что?

-Ой, Радо! Да в кого бы она не перекинулась, а стоит только припомнить все эти сухие ветки и сучки, как тут же… Ой, не могу. Как представлю ее и… рогульки!

У Радогора было, что сказать, но он благоразумно промолчал, с удовольствием глядя на ее порозовевшее от смеха, проказливое лицо.

-А ты чего улыбаешься? – Неожиданно подозрительно спросила она, заметив его улыбку.

-На тебя смотрю.

-Ну, тогда улыбайся. – Милостиво разрешила. – Я не против.

С вечера Радогор долго не мог уснуть. Ворочался с бока на бок и замирал в неподвижности, чтобы не разбудить, беззаботно спящую после всех дневных переживаний, Владу. Забывался в короткой полудреме и снова начинал ворочаться. Какое – то неясное волнение начинало тревожить его. Волнение, которого он давно, пожалуй с того самого проклятого набега, в котором погиб старый волхв, не испытывал. Волнение, и подсознательное чувство близкой опасности.

-Спи, Радо. – Сквозь сон пробормотала Влада. – Все бока мне оттоптал. А  то и я проснусь.

С этим было лучше не шутить. И он в который уж раз послушно затих, прислушиваясь к ее ровному дыханию и перебирая пряди не привычно коротких волос. Но всему когда – то приходит конец. Намучившись, все же перед рассветом уснул. Но и сон не принес успокоения. Волнение принесло неясные, пугающие видения, в которых даже если бы и мог, все равно не сумел бы разобраться, настолько быстро они менялись. Сначала появилось мохнатое шерстистое чудовище. Из – за волос, не стриженых и не чесаных, ни глаз, ни рожи не видно. И погрозило грязныым пальцем, с давно не резанным ногтем, больше уже похожим на коготь.

Открыл глаза, но понял. что так и не проснулся. Чудище по лягушачьи скакало и бесновалось перед ним, захлебываясь в хохоте и продолжало грозить и уже не пальцем. А туго сжатым кулаком.

Заморгал глазами, чтобы прогнать сон или наваждение. Чудище исчезло. И сон тяжелый и черный навалился на него. Беспросветный, такой, в котором не видно не зги. Даже не навалился, обрушился обломком скалы, сминая и ломая его.  Радогор явственно слышал, как трещат и ломаются его кости, как кровь из порваных жил заполняет его тело, а сердце бъется неистово и гулко, пытаясь выпрыгнуть наружу. Вот и дышать уже не чем. И не скала, зеленая мутная и вонючая жижа заливает его. Льется в рот, в уши, разъедает глаза. Воздуха не хватает. И не закричать. Стоит открыть рот, как эта мутная жижа … нет, не жижа, трясина бездомная и черная утягивает его.

А где – то – там, на головой, по другую сторону воды мечется Лада. И берегиня. Ищут, суетятся, кричат. Надо бы и самому крикнуть, что здесь он, рядом. Только руку протянуть. Захлебнулся гнилой жижей, подавился тиной. И заколотил, теряя сознание, руками и ногами, пытаясь вырваться из безжалостного плена черной дрягвы.

-Радо! Радо! – Из далека доносится голос княжны. – Очнись.

Но почему она так далеко, когда следом, за его спиной должна идти? И кикимора?

Тело содрогнулось и взорвалось от боли, словно кто – то трехлезвийным копьем ему в грудь поцелил, под самое сердце, а потом и провернул для верности.  Ему же и одного бы удара хватило. И крепче его люди после такого удара долго не живу.

Боль крути руки, с хрустом ломает суставы, выламывает ноги из того, в  чем они держатся. И Радогор слышит, как с треском рвутся сухожилия. Голова заламывается а сторону и назад, ломая шейные позвонки.