Читаем без скачивания Босфорская война - Владимир Королёв

Далее путешественник шел «на Венгры, а из Венгрии в Польшу, в город Стрый, именье Конецпольского. А из Стрыя на Соколов да на Сапегину маетность (владение. — В.К.), на Журавну… а из Журавны на Галич да на Подгальцы (Подгайцы. — В.К.)… маетность Миколая Потоцкого; на Теребовли (Теребовлю. — В.К.), на Старый Костантинов да на киевские города — на Поволочье, на Хвастово (Фастов. — В.К.), — да в Киев».

В Польше Ф. Новокрещенов обнаружил сильные антимосковские настроения и заметил, что черкасы правобережья Днепра доброжелательствуют Речи Посполитой, тогда как левобережные — российскому государю. «А русским… государевым людем и полоняником, откуда кто ни придет, живота поляки не дают, побивают. Да и он… Филька, будучи в Польше, сказывался черкашенином, а только б… сказался русским человеком, и ему б… быть убиту». Из Киева он пришел в Путивль, а в Москве рассказал о крупном сражении испанского и французского флотов 29 июня 1655 г. на Средиземном море, ватиканских, цесарских, польских и украинских новостях.

Далеко не все восстания, а может быть, и большинство из них заканчивались победой и прибытием освободившихся невольников к «берегам свободы», и о таких неудачах в историографии практически ничего не известно. Приведем редкое сообщение на этот счет М. Бодье, рассказывающего о событиях после «сидения» казаков в монастыре у Сизеболы (о самом «сидении» у нас пойдет речь ниже).

В 1629 г., после захвата османскими галерами на Черном море восьми казачьих судов, пишет французский современник, турки отправили часть пленников в рабство на свои корабли, а «остальные были отвезены в Негропонт (на остров Эвбею у восточного побережья Греции. — В.К.) с несколькими другими их соотечественниками… товарищами по несчастью. Первис, бей Андроса и Сиры (островов из Кикладского архипелага; последний ныне называется Сирое. — В.К.), имел таких в большом числе, его галера находилась в Наполи-ди-Романия (Неаполе. — В.К.). Здесь он обращался с несчастными русскими с той строгостью и суровостью, с какой турки обращаются с христианами, попадающими к ним в руки, и плохое обращение довело этих рабов до отчаяния и заставило их посягнуть на тиранию бея и благородно окончить свою жизнь и свои бедствия». По контексту изложения, это произошло в 1630 г.

«Бей, — продолжает рассказ М. Бодье, — повел их (рабов. — В.К.) в какой-то магазин, чтобы взять там продовольственные припасы и отнести их на галеру; тут они на него набрасываются и убивают. Приходят, чтобы взять их и покарать за убийство, они принимают бой, убивают нескольких нападающих и умирают с оружием в руках».

Французский автор вслед за тем говорит и о втором, параллельном восстании: «Другие русские рабы, бывшие в Негропонте, берутся за оружие и стараются овладеть площадью, но, встретив более сильное сопротивление, чем они ожидали, они сражаются до последнего дыхания, так что на площади насчитали восемьсот человек убитых — как русских, так и турок».

3. Восстания у Мидиллю и Стамбула

В силу счастливо сложившихся обстоятельств о двух восстаниях галерных рабов —1627 и 1642 гг. — мы имеем довольно полные и обстоятельные сведения, что позволяет подробнее рассказать о подготовке, ходе, особенностях и окончании этих возмущений.

Первое из указанных и одно из самых выдающихся восстаний произошло у острова Мидиллю (Лесбоса).

В 1627 г. по повелению Мурада IV отряд из четырех галер египетского флота принимал участие в строительстве в устье Днепра нового замка, который должен был препятствовать выходам запорожцев в море. Командовал отрядом адмирал Касым-бей (в итальянском источнике — Касимбек), «губернатор Дамиаты и Розетты» — областей в дельте Нила, очень богатый вельможа, ведший вместе с братом Мехмедом значительную торговлю в Александрии и во всем Египте[488]. Закончив работы, галеры пошли домой, миновали Босфор с остановкой в Стамбуле, затем Мраморное море и Дарданеллы, вышли в Эгейское море и по пути вошли в гавань порта Мидиллю (у итальянцев Метеллино, теперь Митилини) в восточной части названного острова.

Там на флагманском корабле отряда и вспыхнуло яростное восстание рабов. Адмиральская трехрядная галера имела команду, состоявшую из 150 моряков и морских солдат и 242 рабов-гребцов. На корабле находились несколько невольниц и пассажиры: в Стамбуле на борт поднялись жена и семья адмирала и известный кади Юсуф, назначенный в Александрию, с женой Рахмет Радини и слугами[489].

В составе рабов были 214 славян — русские и украинцы, а также некоторое число белорусов и поляков, три грека, два англичанина, итальянец и, кроме того, 22 мусульманина, в основном, видимо, турки, осужденные за разные преступления[490]. Среди славянских рабов, несомненно, находились и казаки, причем Ю.А. Мыцык, изучавший это восстание, полагает, что они должны были сыграть в нем важную роль[491].

Инициатором возмущения был «человек хорошего происхождения», украинский шляхтич Марко Якимовский (Марек Якымовский), выходец «из королевства Польского, из Бара, земли Подольской» («подольский русин»), хорошо знавший военное дело и попавший в плен в 1620 г. в Цецорском сражении. Сподвижниками М. Якимовского стали Стефан Сатановский и Иван Стольчина, о происхождении которых ничего не известно, и, очевидно, еще один безымянный невольник, потому что источник, рассказывая уже о времени после восстания, говорит о четырех его руководителях. Первые трое, скованные вместе, смогли войти в доверие к туркам, которые днем снимали с них кандалы для прислуживания на палубе.

По изысканиям Ю.А. Мыцыка, возмущение случилось 2 ноября 1627 г.[492]. Отряд галер, пополнив в Мидиллю запасы провизии и набрав пресной воды, намеревался продолжить свой путь и вышел из порта, но в море начался шторм. Не сумев перебороть стихию, Касым-бей приказал своим кораблям вернуться в гавань. Три галеры стали в так называемом «широком порту», а флагманская в «узком», в трети мили от первого[493]. Во второй половине дня адмирал с 70 своими людьми сошел на берег отдохнуть, оставив 80 других и всех рабов на галере[494]. Матросы и солдаты, находившиеся на борту и утомленные морем, решили подремать и ослабили бдительность по отношению к невольникам.

М. Якимовский и его ближайшие товарищи, рискнув попытать счастья, очень удачно использовали благоприятный момент. По испанскому варианту описания событий, инициатор восстания «вверил свою судьбу в божьи руки» и открыл свой план С. Сатановскому и И. Стольчине, которые поначалу пытались его отговорить, но в конце концов поддались его убеждениям.

Все трое пробрались на камбуз, где вступили в схватку с коком-турком и греком-потурнаком и осилили их, хотя М. Якимовский получил ранения в голову и лопатку. В руки троицы попали тяжелые палки, а затем и настоящее оружие, и зачинщики начали расковывать остальных невольников. Турки, дремавшие на корме, услышали шум, но поленились выяснить его причину, полагая, что это, видимо, драка, которая иногда случалась среди гребцов. Группа рабов между тем, вооружившись палками, котлами и всем, что попалось под руку, ударила на корму. М. Якимовскому удалось при этом убить в поединке неаполитанца-потурнака Мустафу, особо жестоко издевавшегося ранее над невольниками.

Испанская версия излагает дело несколько по-другому. М. Якимовский с дубиной, сделанной им из полена, которое он прежде добыл на камбузе, пробрался в это же помещение, ударом по голове свалил замертво кока и взял тесак, после чего отважился прокрасться на корму, где хранилось оружие. Солдат-ренегат из греков попытался помешать М. Якимовскому, но был сражен тесаком. Заполучив на корме какое-то оружие, герой распределил его среди своих товарищей, которые затем с железными брусьями, поленами и «всем, что только могли найти», атаковали врагов.

Потом, продолжает испанская версия, восставшие бросились на нос корабля, где под тентом возлежал начальник команды, не видевший, что происходит, и посчитавший возникший шум за обычный. Увидев рабов, турок схватил в обе руки по тесаку, но оказался недостаточно проворным: М. Якимовский ударил его в грудь, и он упал мертвым за борт. Турки попытались накрыть мятежников тентом, обрезав у него штерты, но без особого результата.

Рабы сражались отчаянно, и в конце концов все члены турецкой команды были перебиты, выброшены в море и частично взяты в плен. После этого победители перерубили якорные канаты, сели за привычные весла и направились в бурное море. Терять им было нечего, поскольку выбор ограничивался между верной смертью от турок позади и определенным шансом на спасение впереди. Орудия с берега и, согласно одному источнику, с других кораблей, стоявших в гавани, открыли по мятежной галере огонь, но он, оказавшись неточным, не причинил ей вреда. В это время на берег прибежал Касым-бей, в бессильной ярости бросился в море и, стоя по пояс в воде, рвал на себе бороду, сыпал проклятьями и умолял рабов вернуться.