Читаем без скачивания Бездна (Миф о Юрии Андропове) - Игорь Минутко

9 сентября 1982 года, 23 часа 20 минут

На подмосковном военном аэродроме на взлетной полосе стоял самолет. Двигатели его уже работали, неярко светили бортовые огни. В некотором отдалении на летном поле смутно виднелось несколько грузовых машин с крытыми кузовами, и уже неразличимы были в черноте осенней ночи две цепи десантников, образовавших два надежных кольца охраны вокруг самолета и трех легковых машин, стоявших недалеко от его хвоста.

В слабом свете бортовых огней самолета мелькали тени людей, слышались короткие негромкие команды.

И вдруг все смолкло, замерло — во мраке ночи вспыхнули ослепительные фары приближающихся машин, нарастал грохот моторов.

Первыми к самолету подкатили две черные «Волги», и тотчас из них выскочили люди в штатском, человек десять, а то и больше, образовав фигуру в виде буквы П. Через мгновение в нее, под «перекладину», въехала черная «Чайка» (как известно, такие машины в народе называют «членовозами»), резко затормозив; из «Чайки» никто не вышел.

К хвосту самолета подъехал микроавтобус и тут же начал осторожно карабкаться в его чрево по грузовому трапу, опущенному на землю. Возле трапа остановились две легковые белые машины, из них вышло семь человек, трое из них женщины — все молча, с напряженными лицами следили за тем, как медленно карабкается вверх микроавтобус — бригада врачей наблюдала за погрузкой уникальной аппаратуры с искусственной почкой. Скоро микроавтобус исчез внутри самолета. Грузовой трап, оторвавшись от земли, принял горизонтальное положение и стал рывками втягиваться в самолет.

— Прошу на посадку, товарищи! — властно прозвучал за спинами врачей голос.

Пассажирский трап уже был спущен недалеко от хвоста самолета, и люди молча, спеша, направились к нему.

Через минуту к охране, образовавшей вокруг «Чайки» каре, прошагал, четко печатая шаг, человек в длинном кожаном пальто, без головного убора; и в осеннем мраке, растворившем в себе все окружающее, его абсолютно лысый череп казался неярким круглым фонарем. Перед лысым охрана молча расступилась.

Он распахнул дверцу «Чайки» рядом с водителем.

— Прошу, Юрий Владимирович! — Голос был тихий, вкрадчивый, полный желания угодить.

Из машины вышел Андропов в черном демисезонном пальто, сшитом безукоризненно по его крупной фигуре, в фетровой шляпе с короткими полями, в очках со слегка затемненными стеклами. Привычный образ — для публики. Впрочем, он и сам сжился с этим своим несколько таинственным образом.

Захлопали другие дверцы машины. Рядом с Юрием Владимировичем оказалось четверо мужчин; среди них был наш знакомец — Илья Евгеньевич Царевский; круглые очки в золоченой оправе на его длинном носу отсутствовали. Удивительно…

Все — первым Андропов — за лысым в кожаном пальто проследовали ко второму трапу самолета, который был расположен ближе к кабине пилотов. Охрана расширила букву П и следовала за ночными пассажирами на некотором расстоянии, однако сохраняя фигуру каре; слышались тяжелые шаги…

Ступеньки трапа были устланы ковровой дорожкой. У его основания лысый шагнул в сторону, уступая дорогу Главному Идеологу.

— Ни пуха ни пера, Юрий Владимирович! — интимно сказал он.

— К черту!

Они обменялись рукопожатием.

Кроме четверых из «Чайки» за Андроповым поднялись в самолет еще шестеро крепких молодых людей в штатском — личная охрана первого лица Советского государства. Пока, правда, не провозглашенного официально.

…Мгновенно втянулся внутрь трап, захлопнулся люк двери. Легковые машины отъехали от хвоста самолета.

Взревели двигатели. Огромная машина дрогнула всем своим корпусом, медленно двинулась, ярко вспыхнули светящиеся прерывистые трассы по бокам взлетной полосы. Самолет начал стремительный разбег.

— По машинам! — раздалась команда, произнесенная в мегафон.

И тотчас послышался топот множества ног — невидимые десантники из двойного оцепления места тайного отлета бежали к крытым грузовикам.

С того момента, как «Чайка» доставила Андропова и сопровождающих его лиц на военный аэродром, прошло семь минут.

…Да, это был десантный самолет, но один из его отсеков был специально оборудован: ковер на полу, стены обшиты толстыми слоями плюша цвета мореного дуба. Мягкие кресла, удобная тахта с подушкой и мохеровым пледом. Два стола, ножки которых закреплены в полу,— один круглый, «для приема пищи» (так сказано в инструкции, предназначенной обслуживающему персоналу), второй письменный, для работы, с батареей телефонов. По правую руку от него панель с кнопками: «врач», «нач. охраны», «перв. помощник», «официант», «перв. пилот». Бытовая комната — умывальник, душ, туалет.

Юрий Владимирович прилег на тахту, укрылся мохеровым пледом, подтянув его к самому подбородку. Слабость во всем теле. Горечь во рту.

«Постоять под горячим душем? Согреться».

Но не хотелось шевелиться.

«Заснуть бы на час или полтора. И ночь и день предстоят трудные. Но ведь, как всегда, не засну, придется проглотить таблетку».

«Вставай!» — приказал он себе. И… не подчинился приказу. Просто — не было сил.

«Ладно, сейчас…»

Андропов лежал на спине, глядя в близкий белый потолок. Гул двигателей самолета еле слышался, заглушаемый обивкой правительственного салона. Только ощущалось мелкое дрожание, вибрирование.

«Может быть, от этой вибрации мне так хреново? Когда я последний раз летал на самолете? Да, в семьдесят девятом, в Кабул. Мы готовили нашу войну в Афганистане. Мы были правы, правы! И сейчас правы, несмотря на вопли пацифистов всех мастей. Сохраняя там наше военное присутствие, мы таким образом… Не отвлекаться, не отвлекаться! — приказал себе Андропов.— Не отвлекаться от дел сегодняшней ночи и завтрашнего дня».

…Операция «Блиц» была тщательно разработана в последние две недели, высокие участники ее в Восточной Европе, в странах-сателлитах предупреждены и ждали… Несколько часов назад с ними было согласовано время встреч, в соответствии с жестко утвержденным графиком. Вся операция была рассчитана на восемнадцать часов — Андропов опасался покинуть Москву больше чем на сутки в эти решающие дни.

Да, Юрий Владимирович сам выбрал время этих восемнадцати часов — ночь с девятого на десятое сентября и день десятого сентября. Решение им было принято седьмого сентября после телефонного звонка Камарчука. Так совпало. Или, если угодно, такова воля Провидения. А еще проще — почему бы не воспользоваться возникшей ситуацией? В глазах ближайших соратников, посвященных в основные замыслы Главного Идеолога, его авторитет в результате не пострадает, а в представлении противника, всей этой кремлевской рухляди и днепропетровской мафии, сгруппировавшейся вокруг Генерального, после того как в одно целое объединятся его блиц-турне по странам Восточной Европы и события десятого сентября в Москве (он был уверен: Камарчук не подведет; в крайнем случае Василия Витальевича поправят или подскажут, как надо действовать),— после всего этого авторитет его в глазах врагов возрастет многократно.

Кроме того, дорогие товарищи, уважаемые дамы и господа, этот «Блиц» — выстрел дуплетом. Потому что… И в этом он признавался только себе, себе одному, и никому больше. Потому что береженого Бог бережет. (Бог ли бережет подобных? — заметим мы в скобках.)

И тут надо сказать, что Юрий Владимирович Андропов был трусом. Не просто трусом, а трусом патологическим. Как тут не вспомнить товарища Сталина? Схож, схож — и весьма: обоих — бывшего непревзойденного тирана двадцатого века и нашего, ничего не скажешь, масштабного героя, стоящего сейчас в двух шагах от давно поставленной Главной цели — объединяют две всепоглощающие, испепеляющие страсти: жажда всеохватывающей, неограниченной власти — животный, утробный, неистребимый страх за свою драгоценную и неповторимую жизнь, усугубленный у Андропова — да воздастся каждому по делам его! — бременем многих болезней.

…В том числе постоянной, многолетней бессонницей, приобретенной еще в Венгрии, во время известных событий.

Юрий Владимирович рывком отбросил плед, осторожно поднялся. Бил мелкий озноб, холодно стало рукам, хотя в его воздушной обители поддерживалась постоянная температура, определенная врачами,— 21 °С.

Андропов подошел к панельке с кнопками, нажал ту, под которой значилось: «Перв. пилот».

— Старший пилот, полковник Никитин! — четко прозвучал уверенный твердый голос, как бы упавший с потолка.

— Здравствуйте, полковник.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович.

— Сколько еще лету до Будапешта?

— Момент.— Короткая пауза.— Через один час сорок минут будем на месте. Если не затруднят посадку погодные условия. Думаю, все будет по графику. Нас принимает военный аэродром в сорока километрах от венгерской столицы.