Читаем без скачивания Парень с большим именем - Алексей Венедиктович Кожевников

Тяжело пришлось бы школьникам, если б не ударили на Ваньку сзади ученики заводских цехов. Эти были старше и сильней; они смяли Ванькину компанию, каждого прижали к земле и окружили самого главаря.

Ванька не хотел сдаваться, он дрался и руками, и головой, и ногами. Но и он не мог устоять перед целой толпой расходившихся ребят. Его повалили на траву, сели на него и давай колотить по спине.

Степа широко размахивался и с криками «раз, два!» колотил Ванькины бока. Он совершенно потерял голову и хотел одного: бить, чтобы помнил; бить, чтобы не приставал к Насте.

Задумчиво шла Настя в город. Ее привлекли крики и хлопанье, доносившиеся с Аринкиного пустыря.

«Уж не Степу ли бьют?» — подумала девушка и быстро, как могла, побежала на пустырь.

— Кого вы бьете, кого? — закричала она.

— Ваньку-Чемберлена.

— Чемберлена-Ваньку.

— Федорова Ваньку.

— Не надо, будет, убьете. Степка, перестань!

Кулаки упали по последнему разу и остановились.

— Пустите его!

— Пустить? Нет, мы его судить будем.

— Судите, только не бейте!

— Ладно, а ты уходи! Тебе здесь нечего делать!

— А бить не станете?

— Не станем, уходи только, не мешайся!

Настя по-прежнему задумчиво и тихо пошла дальше, а Ваньку со всей компанией посадили в круг и начали судить.

— Драться не будешь? — допрашивал Степа.

— Не буду, — говорил побежденный Ванька.

— Колотить школьников и заводских учеников?

— Не буду.

— Швыряться камнями?

— Не буду.

— Ходить на заводской двор и по главной улице?

Ванька помолчал и тоже сказал:

— Не буду.

— Приставать к Насте?

— К какой Насте? — переспросил Ванька.

— А вот к этой, сейчас здесь была.

— Не буду.

— Ну смотри, помни; если что не так, изобьем. Убирайся!

С шумом разошлись школьники и заводские ученики. А Ванька шел понуро, припадая на левую ногу. Он в драке как-то неловко повернул ее. Компания не пошла за своим главарем, а смеялась над ним:

— Чемберлен, долго будешь помнить, крепко зарубили.

Ванька повернулся и пустил камнем в своих недавних помощников.

Наступило спокойствие. Ванька не показывался на главной улице и у завода, бродил он по переулкам.

Школьники смело и поодиночке ходили в школу, не боясь, что Ванька порвет книжки. Степа каждый день встречал Настю и чувствовал себя победителем.

— За что вы били его? — спросила как-то Настя.

— За тебя.

— Он меня не трогал, я никому не жаловалась.

— А я все видел, как он бегал за тобой и пугал. Знаю, все знаю, не скрывай уж. Отчего красная прибегала, дух ведь не могла перевести, а по ночам плакала. За все за это колотили.

— Я боялась, что он подойдет и ударит, — призналась Настя.

— Теперь не ударит. А ударит — не то с ним сделаем.

— А ты злой какой, я и не знала. Волосы-то жесткие, верно. — Девушка прикоснулась к Степиным волосам и удивленно сказала: — Мягкие, совсем мягкие, а говорят, что у злых жесткие бывают. Неправда, знать.

XI. ПЕРВЫЙ ПРИЗ

Осенью с первыми заморозками для Степы и Насти прекратились летние утехи: нельзя было удить рыбу, уезжать на остров, лежать там и читать. Но ребята не печалились. Пруд лежал под тонким слоем чистого льда, и они, надев коньки, чертили по нему все свободное время.

Схватившись за руки, Степа и Настя катились к городу. В лица полыхал морозный ветер, лед пел и жужжал, сзади неслась шумная орава мальчишек. Каждый из них думал догнать ловкую пару и ухватиться за подолы коротких курточек. Но попытки были напрасны: Степа еще в Дуванском считался хорошим коньковым бегуном, он увлекал и Настю.

Иногда они пускались наперегонки между собой. Обгонял чаще Степа, и девушка слегка сердилась на него, завидовала. Когда же случалось обогнать ей, она была еще недовольней.

— Ты отстал нарочно.

— Нет же, нет, я бежал вовсю, — убеждал Степа.

— Жалел меня, смеялся надо мной. Издеваешься, — путалась Настя в обвинениях. — Лучше уж обгоняй, легче.

— Да ты лучше моего бегаешь.

— Молчи, не хочу слушать! — Девушка готова была заплакать, и Степа в утеху ей на одном кругу обгонял ее дважды:

— Успокоилась?

— А ты не смейся. Когда-нибудь и я…

— Обгонишь?

Настя умолкала, она не хотела высказывать свое тайное желание — сделаться лучшим конькобежцем.

Вечерние катания проходили спокойней. Тьма не позволяла мчаться очертя голову, можно было попасть в прорубь или наскочить на кол, где спущены мережи. Ребята скользили медленно, без соперничества и мечтали:

— Выпадет снег, купим лыжи и запишемся в кружок.

— Ты меня и на лыжах будешь обгонять? — беспокоилась Настя.

— Да уж постараюсь.

— А вдруг я?

— Мне завидовать придется и плакать.

— Сердить начинаешь?

— И не думал. Видишь — город.

Они приближались к городу, пруд заходил в него широким рукавом и колол на две половины. Ребята, пробежав среди