Читаем без скачивания История Темного Властелина (СИ) - Колесник Андрей Александрович

Все дороги были забиты беженцами из северных краев и тому были уже не две, а целая масса причин. Окульты. Лис. Наместник. Грабители. Наемники, приглашенные сдуру Эйстерлином и теперь чувствующие себя в Триградье как у себя дома. И масса, просто неисчислимое количество страшилок, которые с пеной у рта пересказывали все встречные поперечные.

Честное слово у меня даже закралось подозрение, что слухам люди обязаны Канцелярии Лиса. Профессиональные паникеры, провокаторы, врали и шпики – вот кого сейчас в любом встречном потоке людей было не меньше чем шлюх.

А, что делать, – развел руками Келоан. Он, как выяснилось за время пути, был неплохим собеседником. Весьма нетипичным для простого охранника, если только Драконьих Призраков можно было считать типичными. – Людям надо оплачивать себе дорогую нынче дорогу. А как отрабатывать еду, если у тебя мало денег, а впереди неизвестность? Здесь помогают естественные надобности. Точнее необходимость их удовлетворения.

Помнится «необходимостью удовлетворения надобностей» он называл находчивость мужа оплачивающего проезд прелестями жены – только позавчера мы встретились с таким вот случаем прямо на придорожной стоянке. Там было что-то вроде лагеря, где собралось великое множество людей. Попадались и такие.

Сейчас же мы сидели во вполне пристойной, хотя и безбожно дорогой корчме забитой до отказа народом. Дороговизна заведения была обусловлена и тем, что корчма располагалась в четырех часах пути от перекрестка дорог ведущих к Этобару, Драблагу и собственно Танцевальне. Не лучший, но самый короткий путь.

Мяса в трактире не подавали – цены на остальную пищу взлетели до небес. Сказать по правде, полная золота сумка была тяжелой. Но расходилась с восхитительной скоростью.

Миска похлебки с луковой стружкой золотой дукат или три серебряных царских гривны! Стоимость двух полноценных обедов во время моего правления. Кружка ячменного пива с неопределенным вкусом пол дуката. Цена на овес для лошадей вообще вызывала мой зубной скрежет и легкое поглаживание рукоятки кинжала со стороны Реваза.

На входе в трактир висел зашарпанный листок изображающий зверского вида черного рыцаря с мечом, занесенным над головой беспомощно лежащей на земле женщины, пытающейся прикрыть младенца. Надпись была недвусмысленной – «ВСТАНЬ И ЗАЩИТИ СВОЮ РОДНЮ ОТ КРОВАВЫХ РУК НАЙМИТОВ УЗУРПАТОРА ЭЙСТЕРЛИНА». Чуть пониже приписка корявыми буквами, сделанная сразу на двух языках: «Достойная оплата и земельный надел в награду. Обращайся к вербовщику или в военную комендатуру». А еще пониже, от самого плаката убого выцарапанные прямо на двери слова «Бойбель – стукач Лиса». Бойбелем звали хозяина трактира.

Я задержал взгляд на творении вышедшей из рук Канцелярии Лиса. Могу поспорить такие плакаты висят по всему Триградью, даже по той его части, что вроде как подмята Эйстерлином. И не только плакаты – в деле ведения такой борьбы Лис даст Эйстерлину фору в пять очков. Только вот подписи сделаны зря – читать умеют далеко не все в этой глуши. Да и плакат явно вышел из рук какого-то неумехи, поэтому повешен вдали от центра Триградья. Рыцарь выглядит монстром, но только и у женщины глаза не на месте, а в раскрытом рту проглядывает что-то похожее на клыки. Внешность тоже... та еще. Особенно страхолюдно смотрится зеленоватый младенец. Не думаю, что славные идущие добровольцами крестьяне (мы ж не в Балбараше, где простой люд на войну чуть ли не палками впереди господ гонят) представляют свои семьи вот так.

Иногда, кажется, что милосерднее всего война обходится с теми, кто умирает на поле брани, – услышал я слова пожилого однорукого мужика в домотканой сорочке хуторянина. – Господа затевают войну, чтобы схватить побольше золота. А на простом люде свою злобу вымещают все кому не лень.

Тише-тише, – занервничал, кося глазом на нас, мужчина, поддерживающий калеку под руку и похожий на него, так как сын может походить на отца.

Боишься? Да кому мы все нужны – шкура моя драная!

Напрасно он хорохорится, – безоблачным голосом доложил Реваз. – Я вижу двоих, которые прислушиваются более чем заинтересованно. Еще один поглядывает в нашу сторону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На мой взгляд, хоть мельком, но в нашу сторону поглядывали значительно больше одного. Трое незнакомцев, один из которых держится чересчур гордо, а двое других выглядят как воины и носят оружие. Кинжалы легко прятались под стеганые куртки, но вот мечи девать было не куда. Только я путешествовал налегке, без пристойного оружия.

Мастер Грай, – Келоан дождался пока на столе появятся три миски с дымящейся бобовой похлебкой, хлеб, разбавленное пиво и нарубленные ломтиками зажаренные овощи, только потом позволил себе заговорить: – До Танцевальни путь не так легок, как нам бы хотелось. Мы движемся против течения всей этой массы людей – а они тоже бегут не просто так. Мы идем в горнило, в жерло вулкана, в пасть дракона...

С последним полегче.

Простите, – чуть смутился Келоан, но тут же продолжил: – Мы движемся в лапы опасности. Биргер... он примет нас, но что дальше? Триградье ждет война и я совсем не удивлюсь если выяснится, что победителей в этой войне не будет вовсе. Я решил идти до конца за вами, ведь Призраки не могут иначе, но я лишь хочу знать, зачем это все?

Он сидел передо мной, этот нескладный с унылым лицом и глазами на выкате Призрак. Неглупый и, что еще более очевидно – верный. Верный, даже когда отвернулись все остальные. Я подумал, что за все время моего затяжного бега, за все эти месяцы... все кто был возле меня, те, кто помогал мне, часто ценой собственной жизни как тот парень Галур, они все это время ничего не знали о моих целях.

Что ждет нас в конце пути?

Я двигался так, словно стал безумцем – метался, хватаясь за ломающиеся соломинки возможностей. Даже Реваз почти ничего не знал ни о случившемся в Цитадели, ни о имеющей виды на мое кольцо Астис, ни... ни о чем.

Но они не отвернулись и следовали. Терпеливо сносили моё хамское, пренебрежительное поведение, мои... почему?

Верили в то, что я король без королевства? Но где тогда мои подданные? Верили в скрытую силу? Я сам в неё не верю. И сейчас, что мне ответить им? Этому сметливому Келоану, желающему знать за кем он идет, и ради кого отдали жизни его друзья. И замершему с ложкой у рта Ревазу – человеку, который в своей жизни видел раза в два больше меня.

Считаешь себя в праве задавать мне такие вопросы? – губы привычно изогнулись в недоброй кривой усмешке. Я был готов рассказать все и даже больше. Но тело отказывалось «ломать спину». Голова сама собой откинулась в гордом жесте властелина, а во взгляде промелькнуло что-то такое, что все кто смотрели в нашу сторону разом попрятали глаза.

Реваз встревожился. Келоан нет.

Да, мастер Грай. Я думаю, что сейчас мы все находимся в равных условиях. Мы все можем умереть уже завтра, и никто даже не узнает об этом. Мы уже не в Цитадели, в злом реальном мире, где правит сейчас то, что вы взрастили за время своего правления. Побывав в Эрце мы снова вернулись в Триградье. Зачем? Воевать... умирать... за-чем, мой Дракон?

Он обратился ко мне, используя титул. Но сделал это так, как раньше могли себе позволить сделать только самые приближенные – без эпитета «Великий». От проснувшейся неуверенности у меня ослабели руки. Я понял, что Келоан прав. Они с Ревазом сейчас мои ближайшие помощники. И сейчас этот парень задает тот вопрос, который Реваз не может задать из-за верности своим принципам. Раньше я только засмеялся бы в лицо хама, но не теперь. Дело было вовсе не в страхе. После всех этих смертей и после того как я выдернутый из Цитадели, втоптанный в грязь, как нищий бродяга, сам видел ломающиеся из-за меня судьбы людей, внутри, будто что-то надломилось. Старею. Начинаю чувствовать... жалость? Уважение?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ты прав. Прав Келоан. После всего пережитого ты имеешь право задать мне этот вопрос. И даже больше. Ты можешь получить на него ответ. Помнится в лагере, который мы проезжали позавчера мы стали свидетелями занятного зрелища. Когда толпа этих завшивевших бедных беженцев, плачущих о несправедливости жизни, этих замученных и несчастных людей с удовольствием, с радостью избили и закололи нескольких пойманных ими магов. Бродяг не менее жалких, чем они сами. Обвиненных даже в том, чего сделать не могли вовсе. Рядом с нами тогда оказались какие-то путешественники. Также ищущие что-то очень важное в разверзнувшемся хаосе. Помнишь, что сказал один из них – старик, тоже имевший к магии какое-то отношение – когда жертвы толпы пытались отбиться?.