Читаем без скачивания Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь. - Джеймс Чейз

Когда Тома сменил Макс Якоби, он улегся на раскладушку и стал думать о стюардессе. Его сморил сон — длинноногая стюардесса убегала от него по песку, а он никак не мог ее догнать! Лепски был так разочарован, что проснулся.

После завтрака Чак проверил машину: залил бак, осмотрел шины. Ведь после того, как они соберут деньги, тачке предстоит долгая дорога! Надо кончать с этой затянувшейся историей. Он не думал, что будет делать, когда деньги кончатся, жил сегодняшним днем. Зачем думать, если всегда что-нибудь подворачивается.

Аэропорт он решил оставить напоследок. Оттуда в Лос-Анджелес ведет скоростная трасса, а начать надо с отеля «Эдлон».

Он приказал Мэгги встретить его у рынка. Народ валом валил на пляжи. Почесав нос, Чак закурил. Он никогда не читал газет и не слушал радио. Он жил в собственном мире, не имеющем ничего общего с тем, в котором правили средства массовой информации. Чак ничего не знал об убийстве Хадсона и о шуме, поднятом в прессе. «Хорошо доить корову!» — подумал он и снова почесал нос. «Но коровка может оказаться с норовом!» Он подумал, как поведет себя индеец, когда поймет, что норовистую коровку зовут Чак?

Подошла Мэгги и села в машину. Она была одета в белую безрукавку и поношенные джинсы. Растрепанные волосы окружали ее бледное лицо ореолом. Чак старался держаться уверенно, но страх выдавал себя. Он не верил, что Тохоло сейчас торгует апельсинами. Глаза-щелочки все время искали кого-то в толпе.

Мэгги ничего не сказала дружку, и он угрюмо посмотрел на девушку. Она казалась спокойной. Неожиданно это разозлило Чака. Он подумал, что фараоны обязательно обратят внимание на ее волосы.

— Как только получим деньги, сразу же мотанем в Лос-Анджелес. Там хорошо. С деньгами мы заживем припеваючи.

Она промолчала, и ему снова захотелось ударить ее, причинить физическую боль. Чтобы каталась и выла. Но сейчас этого делать было нельзя. Не время!

Чак вспомнил прошлую ночь. Он занимался любовью с ней, но Мэгги лежала как мертвая. Как он ни тормошил, как ни выпендривался, зажечь в подружке огонь желания не получилось. Чак решил, что просто пресытился барышней. Он бросит и ее, и индейца. Когда Мэгги соберет деньги и они покинут город, он остановит на дороге машину и просто вышвырнет девку вон… С деньгами можно найти телку получше. Какой-нибудь цветочек, который не будет лежать, как бревно с глазами, занимаясь любовью. «Меньше, чем ничего!» Она так думает о нем? Ну, ладно, посмотрим, но только пусть вначале соберет конверты.

— Отель «Эдлон», номер шесть, слышишь?

— Да.

Каждый полицейский в городе имел инструкцию — не арестовывать, а доложить непосредственно сержанту Бейглеру. Постовой увидел грязный «бьюик» и сразу насторожился. Он узнал пассажиров, так как выучил их описание наизусть. Остановить машину и арестовать — как ему хотелось! Полицейский представил свою фотографию во всех газетах и, может, даже интервью по телевидению, но своевременная мысль об инструкции остановила его. Постовой включил свой передатчик.

Получив информацию, Бейглер поднял патруль по тревоге.

— Погоня началась.

— Вот они, — сказал детектив Джек Хорп, и они тронулись с места.

Машина с подозреваемой парой проехала мимо, и они оба, Хорп и Хендерсон, проводили взглядом Чака и Мэгги. Патрульная группа пристроила свой «плимут» в хвост «бьюику», надеясь не упустить преследуемых. И надо же такому случиться, тут же попали в пробку.

— Господи! Как не повезло! Единственный выход — это включить сирену, — сказал Хорп, глядя вслед удаляющемуся за перекрестком «бьюику». — Мы их упустим!

Он доложил Бейглеру о ситуации.

Уверенный, что за ними следят, Чак суматошно крутил баранку, сворачивая направо и налево и, наконец, остановился у отеля.

— Валяй, лапочка!

Мэгги вошла в отель и взяла конверт из будки номер шесть. Потом они поехали в «Эксельсиор», и Мэгги снова взяла конверт. Видя, что пока все хорошо, Чак позволил себе немного расслабиться. И даже погладил подружку по волосам — все равно скоро расстанутся навсегда. Вот и железнодорожный вокзал.

— Еще три остановки, и мы отвалим, помоги нам Господи! — сказал Чак. — Видишь, Мэгги, как просто, все равно что доить корову. Тысяча долларов в нашем активе!

Патруль доложил, что потерял «бьюик».

Бейглер, не отрываясь, пялился красными от недосыпа глазами на карту города и сообщил патрулям направления под номерами один и два, куда мог двинуться «бьюик».

Но Чак снова проехал боковыми улицами, минуя патрули. У вокзала не было остановки, и Чаку пришлось ездить все время вокруг площади. Это его тревожило, ведь какой-нибудь вредный фараон мог задержать машину просто чтобы придраться… И тут он увидел, что Мэгги уже ждет его. Обливаясь потом, он подъехал.

— Ну, ты и заставляешь себя ждать! — рявкнул Чак, пока Мэгги влезала в машину. — Взяла?

Мэгги выложила из сумочки конверт.

— Только подумать — полторы тысячи долларов! Ф-у-у-у. — Чак вытер лицо.

Мэгги вылезла из машины и прошла к автостанции. Будка номер четыре была занята. В ней расположилась молодая женщина лет тридцати. Того типа, который Мэгги ненавидела больше всего, замужняя, с дешевой стрижкой, в неглаженом костюме и увешанная дурацкими бусами. Ее, конечно, ждет дома ребенок, и она говорит про него, что он чудовище, которое сделало ее несчастной.

Она замужем за занудой, который говорит только о деньгах и гольфе и до чертиков боится потерять работу. Мэгги ненавидела эту женщину, ее кривляние, ее смех. Смех гусыни. Он долетал сквозь закрытую стеклянную дверь, словно утиное кряканье. Теряя терпение, Мэгги открыла дверь, вошла в будку, отодвинула женщину в сторону, отодрала конверт и спрятала в сумку.

— Что такое? — Женщина от негодования разинула рот.

— Заткнись, гусыня, пока цела, — сказала Мэгги равнодушно и пошла к машине.

— Порядок? — спросил Чак.

Она с презрением посмотрела на него:

— Была бы я здесь!

Чак вздохнул свободно.

— Лапочка, мы уже наковыряли две тысячи! Что с тобой? — проорал он, выезжая на дорогу. — Можешь мне объяснить?

«Мне самой хотелось бы это знать», — подумала она.

Как хорошо, что скоро он от нее отделается, подумал Чак. Девка такая же чокнутая, как и индеец. Но какое ему до них дело? Пусть что хотят, то и делают!

В аэропорт они приехали без четверти час. Чак оставил машину на стоянке, но остался в ней сидеть. Он чувствовал запах собственного пота.

— Ну, — подбодрил он подружку, — последний заход — и мы на коне! Давай, лапочка, жми на полусогнутых!

Мэгги толкнула стеклянную дверь — вход в здание аэровокзала.

Чак подождал, пока она скроется внутри, и лихорадочно стал надрывать конверты.

Давай, лапочка! Давай, девка! Давай, вонючка! Рискуй своей шкурой! Только принеси деньги, с которыми я с такой скоростью рвану из города, что никакая полиция не догонит!

Он представил себе, как выталкивает из машины эту грязную шлюху, и дает газ, а она, оборванная и обессиленная, сидит в пыли и смотрит вслед. Это будет здорово!

Лепски заступил на дежурство в 11.00. Конверт все еще не был тронут.

«Можем караулить здесь год, и конверт пожелтеет и треснет от старости», — подумал он и вытянул усталые ноги. Макс отправился за кофе, но тут вышел на связь Бейглер и предупредил, иго на подходе «бьюик» с парнем и девушкой.

Первым заметил Мэгги Макс. Он возвращался с дымящимися пластмассовыми стаканчиками мимо кабинок с телефонами-автоматами и наметанным глазом сразу выделил неопрятную девицу, чья прическа не ведала гребешка минимум пару недель. Подозреваемая, слегка сутулясь, зашла в кабину «Б» и быстро ее покинула. Она устремилась к выходу, раскачивая сумкой на длинном ремне.

Макс включил передатчик:

— Объект забрал конверт!

Лепски отозвался практически мгновенно:

— Все выходите на улицу! Следите за «бьюиком», номер 4Р 1.0886! Перекройте южное шоссе!

Водители патрульных машин свое дело знали туго. Они заняли все стратегические посты на выезде из аэропорта. Три машины, сменяясь, должны были обеспечить непрерывное наблюдение за «бьюиком», если тот паче чаяния не вернется в Парадиз-Сити.

— Поехали, — приказал шоферу Лепски, который покинул свой пост на втором этаже аэровокзала и сидел в служебном «плимуте».

Дэвид Джексон-младший как лег вчера вечером в стельку пьяный, таким же и проснулся утром. Ему предстояло встретить в аэропорту матушку, ездившую на Карибы поправлять свое драгоценное здоровье. Он обожал мать, но как можно в таком состоянии переться к черту на кулички за город? Мать Дэвида служила неким буфером между старшим и младшим Джексонами, причем первый время от времени норовил лишить наследства второго. Он мог себе это позволить, Дэвид Джексон-старший. Он все мог себе позволить, так как его состояние оценивалось в пятнадцать миллионов.