Читаем без скачивания Если ты индиго - Татьяна Турве

— Что за шум, а драки нет?

— Как с цепи сорвались! — пожаловалась из кухни мама, и расслышала же…

— Just fooling arround! (Просто дурачимся!) — успокоила отца Янка с крутым американским прононсом, и где только успела подхватить?.. Ярик скептически хмыкнул, но достойно откомментировать не успел: зычным генеральским голосом мама потребовала всех к завтраку.

Дети с утра расшумелись, Марине всё никак не удавалось их утихомирить. Хотя если честно, она не слишком-то старалась: если и покрикивала, то скорее по привычке, чтоб не слишком расслаблялись. Янка сегодня вырядилась в широченные светлые брюки ужасающего покроя, совсем как у негров в американских клипах, стыдобища! Непонятно, как только это безобразие держится на бедрах: того и гляди, на ходу потеряет!.. Дополняла сей дивный ансамбль теплая на вид белая курточка ровно до пупа — весь живот оставался открытым, и это в октябре месяце! — и огромная розовая кепка. Дочкина голова безнадежно в ней утонула, один нос виднелся. Марина вздохнула с видом мученицы, взывая мысленно сразу ко всем святым, затем всё же не удержалась и решительно подтянула эти позорные штаны вверх — может, хоть какую-то часть живота прикроют:

— Поприличней у тебя ничего нет?

Янка бросила на нее в высшей степени презрительный взгляд из-под своей гигантской кепки и вывернулась прямо из рук, не удосужилась ответить. Отошла подальше, насколько позволяла теснота кухни, и устроилась на подоконнике с любимой ярко-лимонной чашкой в руках, в задумчивости изучая раскинувшийся внизу город. Да еще и мизинец элегантно оттопырила, ох уж эти Вишневские! Хотя оттопырила, скорей всего, бессознательно, потому как посудину свою держала под сильным наклоном. Вот уже из нее полились оранжевые струйки сока… Хорошо, что на пол, а не на брюки! Или наоборот — плохо, что не на брюки?

Дочка очнулась, с удивлением покосилась на растекшуюся по линолеуму желтоватую лужицу и поставила чашку на стол — наверно, чтоб лишний раз перестраховаться. Это у нее еще детская привычка — держать на весу полную чашку под наклоном. Марина когда-то всерьез переживала: а вдруг что-то не то с координацией?.. (Для того и на гимнастику отдала, кстати сказать, — чтоб поднатаскали.) Но Володька на ее беспокойство лишь посмеивался и отпускал свои дурацкие шуточки, со временем и Слава подключился, подражая отцу, давнему кумиру… Расслышав, что ли, своим десятым чувством нечто предосудительное, Янка с неодобрением взглянула на мать исподлобья. Марина в который раз тяжело вздохнула: ну вот, уже опять что-то не устраивает!

— Что ты на меня смотришь, как Ленин на буржуазию?

Дочь в ответ снисходительно улыбнулась накрашенными розовой помадой губами (вероятно, в цвет кепки). И заявила с видом нешуточного умственного превосходства:

— Так уже давно никто не говорит!

Из кухни на всю квартиру разносился голос Марины — судя по звуковому сопровождению, жена читала Янке очередную нотацию. Володя без слов махнул Ярику рукой, приглашая присоединиться, и оба пристроились у кухонной двери, навострив по обыкновению уши. Там же происходило что-то весьма и весьма любопытное: Марина достаточно мирно (хоть и громко) вещала, как государственная радиостанция. Сам этот привычный повышенный тон до смешного не вязался со смыслом ее слов:

— Не понимаю, какие ко мне могут быть претензии? Ты ведь сама говорила, что дети еще до рождения выбирают себе родителей! Бачылы очи, що купувалы!.. Знаешь пословицу?

Янка, по всей видимости, не смогла достойно отреагировать и прибегла к старому испытанному способу, то есть бегству: с силой толкнула кухонную дверь и угодила Ярику прямо по лбу. Но от конфуза этого нисколько не стушевалась, торжествующе расхохоталась брату в лицо и помчалась в свою комнату, придерживая обеими руками на бедрах широчайшие рэпперские штаны.

На полпути все же надумала, что ответить, и отчаянно в сторону кухни закричала:

— Если бы я знала, что ты такая будешь, ни за что бы не выбрала!

"Наши мужчины", как Марина с незапамятных времен называла мужа и сына, еще минуту-другую помялись на пороге, по-перемигивались с таинственным видом, и зашли всё же внутрь. Она окинула их с ног до головы подозрительным цепким взглядом: хоть не смеются, по своей-то старой привычке?..

— Вот! Пробую на ее языке!

Они только лыбились до ушей и с нечеловеческой скоростью поглощали намазанные ею для всех бутерброды со шпротным паштетом, поминутно облизываясь, как коты. Сам Гаврюха растерялся от такого диковинного зрелища, смотрел на них снизу с недоумением и озадаченно чесал за ухом.

— А что, неправильно? — продолжала допытываться Марина.

— Нет, почему же? Всё правильно! — утешил Володька, но глаза оставались хитрющими, точно у старого лиса.

— Очень хорошо сказала! — подпел ему второй скрипкой Ярик, потирая ушибленный лоб с назревающей крупной шишкой.

По дороге на занятия, трясясь в старенькой, воняющей бензином маршрутке, Янка с напряжением старалась ухватить едва мелькнувшее утром воспоминание. Что-то из детства, связанное с Ярославом, и очень, невероятно важное, именно сегодня важное… Кажется, еще со времен общежития — следовательно, ей было года три-четыре, не больше… Точно, вот оно! По вечерам папа выключал в комнате свет, в уютном полумраке вставал на фоне белой стены рядом с репродукцией картины Рериха — как же она называлась?.. — и просил посмотреть на ауру. Но Янка и без того четко видела яркое голубоватое свечение вокруг его головы, и Ярик тоже видел, потому как дополнял ее описание всякими уточняющими подробностями.

Ну и ну-у!.. Она примерно так же сейчас различает — не всегда, конечно, а когда настроится — светящиеся кастенедовские коконы. (Но теперь уже на всё тело, не только у головы.) Почему же папа тогда в пиццерии, когда загуляли на полночи, воспринял ее рассказ о вИдении откровенно в штыки, чуть ли не на смех поднял? "Пой, ласточка, пой…" Если сам когда-то точно такими же вещами интересовался и больше того, специально с ними обоими занимался. А теперь отмежевывается, открещивается что есть мочи: чур меня, чур!

И, главное, Ярик, вполне обычный приземленный брателло, неунывающий остряк с бритвой вместо языка — неужели он в детстве тоже ВИДЕЛ? Вот это уже ни на что не похоже: Ярослав с одной стороны, а всякая эзотерика — с другой! Две параллельные прямые, которые никогда не пересекутся, известная аксиома. Но если ее смутные воспоминания — правда, если именно так всё и было, то брательник тоже не из простых! Хоть как бы Янку ни высмеивал с ее новыми увлечениями — третий глаз там, пятое, десятое…