Читаем без скачивания Полуночный Сокол - Дэвид Геммел

— Так мы договорились? — спросил Бэйн.

— Договорились. Мы будем защищать жителей Трех Ручьев пять дней.

К вечеру на ферме собралось еще более девяноста изгнанников, и к ним вышли Вик и коренастый Валиан. Затем появился Бэйн, облаченный в шлем и нагрудник, с двумя кинжалами на поясе. Взобравшись на стол, он обратился к бандитам.

— Все вы меня знаете, — начал он, — я — Бэйн. А еще вы знаете, что я пообещал два золотых каждому, кто будет сражаться рядом со мной на протяжении следующих пяти дней. Надеюсь, это никого не оскорбляет, ведь все вы — кельтоны, и я уверен, что многие и бесплатно защитили бы женщин и детей от воинствующих дикарей. Деньги я предлагаю по той простой причине, что король тоже платит своим солдатам. Так что следующие пять дней вы все — солдаты-риганты. Так что не стоит презрительно отвергать то, что я предлагаю, ведь это — честный заработок! Мы выступим за два часа до рассвета.

Бэйн спрыгнул со стола и пошел к дому.

Грифф ушел следом за ним.

— Прекрасные слова, — похвалил он, — однако большинство из них не пошевелятся, чтобы помочь собственной матери, если та не заплатит.

Бэйн ухмыльнулся и вошел в дом, где ждала Исваин.

— Значит, теперь вы — солдаты короля? — с жалостью в голосе спросила Исваин,

— Грифф останется здесь, — сказал Бэйн, — чтобы расселить прибывших из Трех Ручьев беженцев.

— Что? — взревел Грифф. Глаза Исваин метали молнии.

— Как ты смеешь оскорблять его! — прогремела она. — Я сама позабочусь о беженцах, мне помогут женщины из лагеря Лорки. Ты не унизишь Гриффа, оставив его здесь.

Бэйн поднял руки.

— Простите меня, — проговорил он, — я не собирался никого оскорблять. Я буду счастлив, если Грифф отправится со мной. Просто я подумал…

Что ты подумал? — зло переспросил Грифф. — Назови хоть одну причину, по которой я предпочел бы остаться?

Бэйн поймал взгляд Исваин и понял, что она боится. Если Грифф узнает, что она просила Бэйна не подвергать его опасности, то разозлится еще больше.

— Я думал, — осторожно начал он, — что на кого-то нужно оставить ферму и скот. Не хотелось просить тебя, Исваин, ведь ты заслуживаешь гораздо большего, — я не собирался обижать тебя, поверь, приятель. Я очень рад, что ты пойдешь со мной.

— Да ничего страшного, — ухмыляясь, сказал Грифф, — пойду наточу свой меч.

— Ты неправильно понял то, что я пыталась сказать тебе утром, — мягко проговорила Исваин. — Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью Гриффа без цели. Он — мужчина сильный и добрый и обязательно поможет спасти женщин и детей.

— Я принимаю твое замечание, — успокоил ее Бэйн.

— Просто постарайся вернуть мне его живым, — попросила Исваин. — За ферму и беженцев не беспокойся, я как следует о них позабочусь.

Бэйн подошел еще ближе.

— У меня к тебе еще одна просьба, — тихо сказал он. — В первом амбаре есть ящик с вещами, что я привез из Города, под ним, на глубине примерно двух футов; я зарыл золото. Если я не вернусь, вырой его и раздай каждому, кто останется в живых, по два золотых. Остальное, но останется совсем немного, можешь взять себе.

— Ты доверяешь мне целый ящик золота? — переспросила Исваин.

— Конечно, — с улыбкой ответил Бэйн.

— Ах, Бэйн! — воскликнула она, целуя его в щеку. — Иногда ты такой дурак, но я все равно тебя люблю.

Сгущались сумерки, когда Гвен вернулась в дом Мирии. Маленький Оррин спокойно спал на кровати Ворны, и Гвен чувствовала, что ее раздирают противоречивые эмоции. Смерть Ру и спасение Оррина случились подряд, одно после другого, и в груди Гвен боролись грусть и радость. Она точно знала лишь то, что если бы не маленький Бадраиг, она точно осталась бы на ночь у Ворны. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось видеть постное лицо Мирии.

Гвен не была мстительной и не думала о том, как наказать мать Брана. Ей просто было тошно возвращаться в этот холодный дом. Она хотела взять Бадраига и вернуться к Ворне, но нужно было собираться и готовиться к завтрашней поездке. С тяжелым сердцем Гвен подошла к двери и вошла в дом.

Мирия сидела у огня и, увидев Гвен, вскочила.

— Он умер? — испуганно спросила она.

— Нет, Ворна его вылечила.

— Но ее способности давно исчезли.

— Я сама видела, как она протянула руку к отравленному кольцу и под ее пальцами все обледенело. Кольцо треснуло и сломалось. Думаю, ее дар все еще при ней, Мирия, — сказала Гвен, проходя мимо свекрови.

— О чем ты говоришь? Что еще за отравленное кольцо?

— Не важно, — вяло сказала Гвен. — Оррин вне опасности, он здоров и спокойно спит. Хватит об этом, я очень устала.

Я хочу знать, что случилось в том доме, — настаивала Мирия, встав на пути Гвен.

Молодая женщина, вздохнув, опустилась в кресло перед пылающим камином. Она подробно рассказала Мирии о том, что случилось, и о том, что Оррин повесил на шею кольцо Руатайна.

— Ворна говорит, что с помощью кольца хотели отравить Коннавара. Яд был медленный, поэтому оно убило моего Ру спустя многие месяцы.

Не верю, что кольцо было отравлено, — начала было Мирия.

— Хватит, — оборвала ее Гвен, — я ведь не дура, Мирия. Когда лунный камень раскололся, я сама видела, как из него потекла какая-то мерзость. В самом камне была полость. Как только кольцо сняли с шейки Оррина, ему тут же стало легче. Хочешь — верь, хочешь — нет. Я знаю, что убило моего сына, и, кроме тех, кто хотел убить Коннавара, никого не виню. Руатайну никто не мог желать смерти. Я не виню тебя за то, что ты дала ему это кольцо. — Гвен встала. — Это все, что я хотела сказать, кроме того, что завтра мы с детьми уезжаем. Я верю, что сюда идут Пираты. Все, кто здесь останется, умрут, а я уже видела достаточно смертей.

Мирия не произнесла ни слова, и Гвен увидела, что на секунду обычная маска слетела с ее лица и показалось совсем другое выражение, которое, вероятно, могло выражать и боль, и нежность.

— Я запретила тебе приводить Ворну в этот дом, я убила своего внука.

— Ты не хотела, — сказала Гвен, — да и я могла тебя не послушаться.

Гвен ушла в спальню. Услышав ее, Бадраиг проснулся. Гвен взяла сына на руки и прижала к груди.

Финнигалу новый день принес лишь разочарование и горечь от собственного бессилия. Утро не предвещало никакой беды — на рассвете первые повозки с беженцами покинули селение. Тут же разгорелась первая ссора. Финнигал увидел, как люди пытаются погрузить в повозки тяжелые ящики. Он подошел и попытался объяснить, что пока повозок хватает только для перевозки людей и самого необходимого. Владелец имущества, пожилой купец, оскорбил его прямо на людях и отказался выгружать ящики. Финнигал попытался его успокоить, но в конце концов приказал двум солдатам выгрузить ящики и унести их обратно в дом. Тогда побелевший от гнева торговец отказался покидать Три Ручья, заявив, что если у него отнимут все деньги, то лучше умереть.