Читаем без скачивания Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Он ощутил толчок от новой фигуры, эльфа, облаченного в мантию и рогатую маску, призванную придать ему схожесть с Орионом, атавистическим охотником Атель Лорена. Это было жалкое подобие ужасающей аватары Короля Леса, свирепой силы природы, которая леденила душу своей хищной яростью. Фигура согнулась перед ним, с завывающим хохотом, и вновь исчезла в толпе. Увиденное встревожило его, заставляя видеть лица богов в каждой мимолетно промелькнувшей маске, в каждой полускрытой улыбке. Фестиваль Масок был временем чудес и восторгов, когда, как говорят возвышенные души, сами боги могут бродить по земле, но он никогда не думал, что это может быть чем-то большим, нежели литературным преувеличением. Он избавился от своих волнений и двинулся дальше, все ближе приближаясь к сцене.

Никогда ранее этот театр не вмещал столько народу. Каждая секция стен, каждый ярус был занят — все население Тор Иврессе покинуло свои, продуваемые насквозь, дома, чтоб услышать балладу о своей величайшей трагедии. Это одновременно вызывало отвращение и выглядело, словно акт самоистязания, прийти сюда в таком количестве, чтоб услышать балладу о столь ужасной битве.

Он протискивался сквозь толпу, к сцене, над которой разносились живые звуки музыки и голосов певцов, готовившихся исполнить балладу. Он не привлекал большого внимания, когда чье-то скрытое маской лицо оборачивалось в его сторону, оно тут же отворачивалось, едва узнав в его фигуре, одного из предвестников смерти Мораи-хег.

Кинжал на его боку потеплел и он обнаружил, что крепко схватился за его рукоять. Он не мог вспомнить, когда его рука скользнула под плащ, и только призвав на помощь все свое самообладание, смог удержаться от того, чтоб обнажить клинок. Он пытался разогнать багровую дымку, окутавшую его зрение, проталкиваясь сквозь ропщущую толпу с еще большей срочностью, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее, в одном ритме с музыкой. Свет, шум и духота окружали его, и воздух застревал в его горле, когда ему казалось, что толпа давит на него, душит и угрожает раздавить его своими постоянными требованиями, бесконечный долг и страх, что он никогда не оправдает их ожиданий. Он далеко углубился в лабиринт извивающихся стен и проходов, потерявшись в хитросплетении возможных путей, и его голову саднило от боли.

Он остановился, разжав хватку на рукояти кинжала, и стиснул пальцами виски. Боль в голове, сосредоточившаяся позади его глаз, была такой, словно ему в череп воткнули раскаленный стальной прут. Он запрокинул голову назад и испустил мучительный, полный боли крик, эхом отразившийся от стен театра, разнесшись над внезапно притихшей толпой.

Тишина, последовавшая за его криком, была сродни вакууму, пустоте души, и он бросился бежать от вражеских и насмешливых взглядов, которые привлек своим криком. Он бежал мимо танцоров, певцов, музыкантов, заклинателей и чаротворцев. Удары молотов отражались от стен — щедро рассыпая искры, слепой кузнец Ваула, скрывающий лицо капюшоном, придавал форму клинкам и доспехам, окутанным лунным светом. Он бежал, пока не добрался до укромного углубления позади сцены, у которого стояло три, изукрашенные в яркие цвета, повозки. Каждая была кричаще раскрашена и залакирована, так, что их борта сверкали всеми цветами радуги в отраженном свете башни. Высокий эльф с притягательным лицом и серебреными волосами расхаживал взад и вперед позади повозок, размахивая руками так, словно выступал перед толпой невидимых призраков. В отличие от всех остальных, виденных посланником смерти сегодня, этот эльф не носил маски, — вместо нее он был облачен в броню, настолько непрактичную и смехотворную, чрезмерно изукрашенную и детализированную, что ее невозможно было использовать для боя.

С его талии свисала перевязь с длинным мечом, прицепленным, однако, слишком низко, чтоб его можно было извлечь без труда. Кем бы он ни был, этот эльф не был воином.

Ряженый обернулся и его красивое лицо побледнело от увиденного.

— Милый юноша, не стоит подкрадываться таким образом к темпераментному артисту, наряженному подобным образом, — сказал ряженый под воина эльф.

— Прошу прощения, — сказал он. — Кажется, я заблудился.

— А разве все мы не состоим в одном великом плане? — Ответил прекрасный эльф, ступая вперед и протягивая руку.

— Я Нарентир, — представился эльф. — Возможно ты слышал обо мне.

Черты лица Нарентира были мягкими, даже нежными, и его воинское одеяние теперь смотрелось оскорбительно. Лишь тот, кто встречался с врагами лицом к лицу и проливал кровь, имел право так одеваться. А не какой-то поэт, берущий ужас других, и превращающий его в бескровные драмы.

— Я слышал о тебе, — ответил он, ощущая, как успокаивается биение его сердца. — Собственно, тебя я и разыскивал всю ночь.

— Ну конечно же ты слышал, — сказал Нарентир, прикрывая глаза и улыбаясь. Он откинул голову назад, выдыхая и вслушиваясь в гомон толпы из-за сцены. — Каждый житель Тор Иврессе пришел чтоб увидеть меня. Моя музыка и поэзия наполнена стремлением этих людей, о котором они даже не предполагали до сегодня, безответным стремлением возродить их величайший успех и мучительнейшее горе.

— Есть горе, что следует предать забвению. — Прорычал он. — Нет ничего хорошего в том, чтоб открывать старые раны.

— Не согласен, — сказал Нарентир, не замечая угрожающего тона собеседника. — Если мы будем игнорировать подобные раны, они загноятся, словно фрукты, оставленные без внимания на ветке после созревания. Нет, мы должны принять славу прошлого и все наши воспоминания о нем. Как радостные, так и скорбные, ведь без горечи, сладкое не так приятно.

Рукоять кинжала вновь оказалась в его ладони, а желание прямо сейчас вонзить лезвие в шею менестреля был практически неудержимым.

— Ты говоришь о вещах, которых не знаешь, — отрезал он. — Ты поешь о чести, надежде, любви и триумфе, хотя эти понятия больше подходят для детских сказок. Их нет в реальном мире.

Нарентир засмеялся. — Ох, парень, как же ты ошибаешься. Ты, пришедший в одеждах предвестника смерти, позволил мрачному фатализму Мораи-Хег наполнить твою душу, но теперь я вижу, что твое появление это завершающий штрих, для полотна этой ночи!

Внезапно раздались шумные овации, когда собравшиеся эльфы почувствовали, что великое повествование, ради которого они сегодня собрались, готово начаться. Нарентир, шагнул вперед с гордым видом и взял его за руку, ведя по изогнутой лестнице вверх, к мраморному просцениуму. Его сердце наполнилось противоречивыми желаниями, когда он осознал, что Нарентир коснулся его.