Читаем без скачивания ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ - ГАРРИ ТАБАЧНИК

В декабре Андропов наносит удар. Щелокова увольняют. Некогда всесильного министра тут же попросили освободить квартиру, которую он занимал в одном доме с Брежневым и Андроповым. Жена Щелокова не перенесла этого и застрелилась. Через два года покончит жизнь самоубийством исключенный из ЦК, лишенный звания генерала армии и бывший министр.

Министром внутренних дел становится Виталий Федорчук. Это он, человек с негнущейся бычьей шеей, возглавлявший украинский КГБ, устроил кровавую охоту за диссидентами. Именно его Андропов выбирает себе в преемники, когда покидает КГБ, тем самым как бы благословляя его к распространению украинских методов на всю страну.

Став генсеком, Андропов перебрасывает Федорчука в МВД и тем самым устанавливает контроль над располагающим собственной армией министерством. „Правда” печатает заверение нового министра в том, что его министерство ’’очищается” от идеологически и морально ’’незре-лых работников”. Высылается в Мурманск, где ему доверяют лишь пост начальника городской милиции,генерал Чурбанов. В милиции вводят политические отделы.

Арестовывают так долго ускользавшего от Андропова Медунова. Изгоняют министра путей сообщений И. Павловского, министра сельского хозяйства страны Хитрова. Лишают поста заместителя министра внешней торговли сына Брежнева.

Опубликованное 11 декабря сообщение о заседании Политбюро обращает внимание Прокуратуры и МВД на необходимость принятия мер по укреплению (в какой раз!) социалистической законности.

Напомним, что всего пять лет назад Андропов уверял страну в том, что ’’воры, взяточники, спекулянты и другие уголовные преступники”, если и есть, то в ’’ничтожном количестве”. Теперь, оказывается, для борьбы с ними необходимо вести борьбу всеми силами. За четыреста лет до этого Макиавелли писал о современной ему Италии: ’’Страна являла собой пример тягчайших преступлений... Все это было результатом порочности правителей, а не испорченности народа, как утверждали правители. Эти правители, желающие жить в роскоши, грабят народ, как хотят”.

В Италии средневековье давно прошло. Но в том, что называется Советским Союзом, оно еще далеко не окончено. То, о чем писал Макиавелли, можно отнести к Советскому Союзу тех дней , с одной поправкой. Годы советского режима не прошли бесследно и для советских людей. Они нанесли глубокие раны их морали, их характеру.

Как управлять толпой, Андропов знает. Он знает, что никто не станет вспоминать, что он когда-то там говорил-

„Основные черты психики масс (утверждал Ортега-и-Гассет) — это инертность, замкнутость в себе и упрямая неподатливость; массы от природы лишены способности постигать то, что находится вне их узкого круга, — как людей, так и события”.

Он знает, что толпу надо ошеломить сегодня. Ей нужны жертвы. И он бросает их ей, подобно тому, как когда-то это делали на аренах древнеримских цирков. Роль жертвы на сей раз отведена тем, кто, строя

свою карьеру, не оглядывался и не считался ни с какими жертвами.

Кажется, что борьба с коррупцией действительно идет полным ходом. Смещается почти одна пятая руководящих партийных работников. Заклинаниям Черненко о ’’бережном отношении к кадрам”, произнесенным им при избрании нового генсека, Андропов не придает никакого значения. Для него важно закрепить свое положение. Он знает, что собой представляет партийная элита. Борьбу с коррупцией он использует для освобождения мест для своих сторонников.

В конце года Андропов впервые предстает перед страной с тех пор, как стал генсеком. На экранах своих телевизоров потрясенные советские граждане увидели нетвердо спускающегося по ступенькам дряхлого старца, который, усевшись за стол, с трудом сумел дрожащими руками надеть очки. Власть оказалась в дряхлеющих руках. Ясно было — такой долго править не сможет.

А Кучер внимательно следит за тем, что происходит с генсеком. Он ждет, что предпримет Андропов. Но тут его самого поражает острый приступ эмфиземы легких и его кладут в Кремлевку.

Узнав об этом, Андропов тут же принимает рекомендации врачей. Происходит это в феврале. Но станет известно намного позже. А пока это первое исчезновение Андропова остается почти незамеченным.

Когда в 1977 году на Политбюро обсуждали новую конституцию, то Брежнев предложил Николаю Подгорному стать первым заместителем председателя Президиума Верховного Совета. Подгорный, бывший председателем, принять понижение отказался и лишился места в Политбюро.

Пост председателя Президиума Верховного Совета занял сам Брежнев. Этот чисто церемониальный пост наполнился реальным содержанием именно потому, что перешел к генсеку.

Теперь Андропову в доказательство того, что он обладает такой же полнотой власти, как и его предшественник, надо было заполучить титул председателя Президиума Верховного Совета. Все ожидали, что это произойдет на декабрьской сессии Верховного Совета. Когда же Гришин предложил избрать Андропова всего лишь членом Президиума, это подтвердило слухи, что противники Андропова в Политбюро отнюдь не сложили оружия.

Минул месяц, и на пленуме ЦК новый генсек обрисовал положение дел в стране так: „В народном хозяйстве много нерешенных задач”. Потребуется еще три года, пока Горбачев назовет это одним словом —развал.

Но еще более обескураживающим, чем туманные слова Андропова, прозвучало его признание: ”У меня, разумеется, нет готовых рецептов их решения”. Человек, столь долго стремившийся к верховной власти, оказалось, не имел никакой заранее продуманной программы действий.

Программы у него не было, но у него была плетка, и к ней он намерен был прибегнуть для выправления дел и в экономике. В этом он следовал заветам того, кто был убит агентами его бывшего ведомства. Троцкий тоже видел причину в расхлябанности. Он тоже считал, что все можно поправить полицейскими методами. Приказав убить Троцкого, Сталин воспользовался его рекомендациями. От него они по наследству перешли к Андропову.

Историк итальянского Возрождения пишет: ’’Итальянские деспоты, большие и маленькие, не имели иной цели, как только удержаться у власти, и никакие средства не казались жестокими против тех, кто угрожал им”.

Признание Андропова свидетельствует о том, что и у него не было иной цели, как только овладеть и удержать власть. Для этого он готов был ни перед чем не останавливаться. Через семь месяцев ему наконец-то удается целиком овладеть наследством Брежнева. 16 июня его все-таки избрали председателем Президиума Верховного Совета СССР. Теперь он обладал всеми титулами, которые носил Брежнев: генсек, пред-

седатель Совета Обороны, председатель Президиума Верховного Совета. Хотя сосредоточить власть в своих руках Андропов сумел все же быстрее, чем Хрущев и Брежнев, столь очевидных изменений в политике, какие предприняли его предшественники в первый год своего пребывания во главе партии, Андропов произвести не сумеет.

Но он полностью отбрасывает какие-либо разговоры о коллективном руководстве, что было основной темой Хрущева и Брежнева сразу по приходе к власти. Он дает понять, что полагаться следует только на него, что все решения будут исходить от него. Он хочет, чтобы народ верил, что власть, хоть и в дрожащих, но в одних — его руках.

Черненко, который, как предполагали, займет председательское место, явно был отодвинут на задний план. Но он не даром всю жизнь просидел в партийном аппарате. Ему не надо объяснять, какое значение имеет вездесущий идеологический механизм, оказавшийся под его контролем. Но в этот момент публикуется постановление ЦК о неудовлетворительной постановке пропагандистской работы в Молдавии.

Почему вдруг ЦК партии из всех республик обратил внимание на крохотную, не имеющую важного промышленного и сельскохозяйственного значения южную республику? Ответ становится ясным, если вспомнить, что в 1948 году Черненко работал в ЦК партии Молдавии и что республиканскую парторганизацию возглавлял Брежнев.

Нормально мыслящий человек задается вопросом: какое может иметь значение для партийного руководителя решение о деятельности парторганизации, которую он покинул более четверти века назад?

Но партийная логика законам нормальной логики не следует. Все знают, что поднявшись’на верх’’ партруководитель так или иначе остается связан со своими прежними сослуживцами. Это его опора. Только на тех, кто своей карьерой обязан ему, и чья карьера зависит от его успехов и неуспехов, он и может полагаться. Так образовалась днепропетровско-молдавская мафия Брежнева. Так и сам Черненко оказался ”на верху”.

Поэтому удар по связанной с именем нынешнего секретаря по идеологии партийной организации был ударом г прежде всего нацеленным в него.