Читаем без скачивания Церкви в политике и политика в церквях. Как современное христианство меняет европейское общество - Роман Николаевич Лункин

и степени участие разных евангельских групп, а не только «новых», в политической жизни стало также особенностью Украины. Представитель «традиционного» пятидесятничества (направления, которое отказывается от регистрации церквей в органах власти еще с советских времен) начальствующий епископ Объединенной церкви христиан веры евангельской Украины Георгий Бабий, будучи противником участия церкви в политике, так охарактеризовал в интервью автору (в ноябре 2005 г.) политическую ситуацию в стране: «После распада атеистического СССР народ Украины провозгласил создание независимого государства и продолжает строить и развивать демократию, ориентируясь на общечеловеческие ценности и достижения развитых цивилизованных стран. Сейчас Украина имеет Президента, Верховный Совет и Правительство, избранные и сформированные конституционным путем, не допустив фальсификации выборов во время мирной Помаранчевой революции. Всенародно избранный Президент Украины Виктор Ющенко как гарант Конституции и верующий в Бога гражданин делает все от него зависящее, чтобы неукоснительно выполнялись и те статьи Конституции, которые определяют отношение государства и общества к религии». Фактически Георгий Бабий считает победу Ющенко и победой самих христиан: «В настоящее время в Украине существует полная свобода для проповеди Евангелия. Государственные структуры приглашают верующих к сотрудничеству и обращаются к нам с просьбами об оказании помощи центрам по реабилитации наркозависимых, домам престарелых и интернатам, а также в обустройстве благотворительных столовых. Наши поместные церкви по мере своих возможностей принимают участие и в решении некоторых других социальных проблем (насколько позволяет их материальное состояние). Украинские власти идут навстречу христианам-протестантам во всех вопросах, и мы не испытываем никаких притеснений». Вслед за харизматами, которых Георгий Бабий не считает «истинными» христианами, глава ОЦ ХВЕ уверен в том, что после «оранжевой революции» повторения советской атеистической эпохи уже не будет. Представители этого же консервативного пятидесятнического движения приветствовали демократизацию общественной жизни в Грузии после «революции роз», так как власти стали пресекать самые экстремистские «антисектантские» выходки представителей Грузинской православной церкви.

В тех постсоветских республиках, которые восприняли нормы европейской демократии, протестантское сообщество стремится определять моральный облик граждан государства. В Латвии лютеране, баптисты и пятидесятническо-харизматические церкви особенно активно стали проявлять себя в политической жизни с конца 1990-х гг. Латвийские протестанты участвовали в острой дискуссии вокруг гей-парадов и однополых браков, защищая традиционные нравственные ценности. Отстаивание библейской морали стало фактически одним из пунктов избирательной программы христианских кандидатов в латвийский сейм и политиков из рижской мэрии. Большое влияние в республике и известность за ее пределами приобрела Латвийская партия священников, или Латвийская первая партия (ЛПП), в руководство которой входят министры и депутаты, которые одновременно служат в баптистских, лютеранских и пятидесятнических церквях. Депутаты парламентской фракции Латвийской первой партии выступали с инициативой о внесении поправок в Конституцию, которая закрепляла бы представление о браке как союзе между мужчиной и женщиной. А в августе 2005 г. баптистский пастор, парламентский секретарь Министерства по делам детей и семьи Алмерс Лудвикс, член ЛПП, стал вице-мэром Риги, так как предыдущий вице-мэр вынужден был уйти из-за того, что в Риге все-таки был проведен гей-парад, против которого выступали лидеры ЛПП.

Протестанты в разных странах на евразийском пространстве предлагают, по крайней мере, два основных пути утверждения демократических норм. Первый путь – отвечать на вызовы общества, то есть стараться исправить социальные пороки, реагировать на социальные конфликты и быть «совестью» власти. Второй путь – открыто воздействовать на власть, добиваться «евангельской справедливости», пытаясь сделать государство хотя бы отчасти христианским, воздействуя на него и снизу, и сверху. Участие протестантов в общественно-политических столкновениях приводит к выводу о том, что в представлении современного евангельского сообщества любое государство рано или поздно должно стать, прежде всего, пространством свободной проповеди, где христиане должны и могут реализовывать свои обязанности по преобразованию окружающего мира.

В ходе социальных и политических конфликтов в государствах с авторитарной системой протестанты осознанно способствуют усилению гражданского общества, а значит, и укреплению демократии. Как умеренно лояльная, так и радикально революционная политическая стратегия протестантов рассчитаны на энергичную вовлеченность верующих в социальные конфликты. Мера этой вовлеченности и понимания своих социально-политических задач зависит от степени развития общества, от особенностей мировоззрения самого церковного течения, давления государственной власти, националистов и представителей традиционных религий. Вместе с тем логика религиозно-общественного сознания протестантов заставляет всех верующих бороться с окружающей несправедливостью, значительную часть активистов евангельского движения делает диссидентами, а отдельные энергичные церкви становятся участниками «демократических» революций, которые происходили (или же произойдут) на евразийском пространстве[604].

В постсоветский период протестантские церкви различных направлений – лютеране, баптисты, евангелисты, пятидесятники, адвентисты – стали частью не только религиозной картины России, но и гражданской жизни, общественно-политических дискуссий, социального служения. Евангельское движение, как часто называют все протестантские течения, церкви и миссии, к началу 2000-х гг. заняло второе место после православия по распространенности по стране и по количеству церквей практически во всех регионах России. Одной из главных мировоззренческих характеристик российского протестантизма является его приверженность американо-европейским ценностям: демократии, соблюдения прав и свобод личности, воспитания гражданского самосознания в каждом верующем. В этом смысле евангельские верующие считают себя частью общемирового протестантского движения, продолжателями демократических традиций, трудовой этики протестантов Европы и США. Несмотря на сильное американское влияние, члены протестантских церквей в России, так же как и католики, ощущают себя европейцами по духу в намного большей степени, чем, например, многие православные или мусульмане (они считают себя скорее самобытными евразийцами). Более того, протестантские церкви на деле воплощают свое европейское сознание и этические нормы, являясь самым большим и влиятельным религиозным движением в России, которое публично и на деле исповедует демократические ценности. Способность протестантизма создавать гражданские институты стала особенно заметна в российском обществе, в котором эти институты пока слабы. Наиболее ярко возможности протестантизма и его демократизм на российской почве проявились в социальной и благотворительной деятельности церквей.

4.6.2. Российское евангельское движение

Для того чтобы представлять себе степень воздействия и влияния церквей, их деятельности, а также мировоззренческой и этической мотивации их служения, важно понимать роль протестантизма в современном российском обществе. Тем более что значительное влияние протестантизма в России в рамках общественного сознания и в научном дискурсе не является самоочевидным фактом.

К началу 2000 г. в России сформировались основные евангельские течения, после религиозного бума 1990-х гг. стало появляться намного меньше новых церквей, хотя этот процесс в рамках протестантизма все равно происходит постоянно. В религиозном сообществе значительно видоизменились и обновились те церкви, которые существовали подпольно или полуподпольно в эпоху СССР, появились принципиально новые миссии и движения, которых ранее (до 1917 г. и в 1920-е гг.) в России не было, наконец, изменился внутренний характер и самосознание церквей – они стали