Читаем без скачивания Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Копытов, у тебя есть сейчас, в Екатеринбурге, надёжный товарищ?
– Сейчас там нет таких друзей, все мои друзья здесь. А что случилось?
– А как ты смотришь на то, чтобы тебя откомандировать обратно, в Екатеринбург? – Командир испытующе посмотрел на меня.
– В чём дело, товарищ полковник?
– Боря, – командир тяжело вздохнул, – по нашим сведениям офицеры соседней бригады очень возбуждены происшедшим. Особенно офицеры танкового батальона. Каждый вечер, выпивая, они обсуждают планы разобраться с тобой. Короче убить. Стараются узнать адрес твоей семьи. И вроде бы договорились с разведывательной ротой уничтожить тебя любым способом. И кто тебя убьёт, то тот солдат или офицер будет поощрён. Солдат будет уволен из армии досрочно. А офицер поощрён по-другому. Наши особисты сейчас работают в полку, жмут на Грошева, но всё равно обстановка в этом плане неясная. – Петров замолчал, испытующе посмотрел на меня.
– Товарищ полковник – никуда не поеду, – я решительно встал – уж если погибать, то здесь, не прячась.
Командир полка тоже встал, ободряюще похлопал меня по плечу: – Ну, ну, Копытов, о смерти пока рано говорить. Не хочешь ехать, и не надо. Я, в принципе, не сомневался, что именно так ты и скажешь. Но дело в другом, – у командира стало озабоченное лицо.
– Давно заметил, что ты всегда и везде ходишь один, без телохранителя. Так что, теперь в свете новых обстоятельств приказываю тебе: иметь при себе телохранителя. Подбери надёжного солдата, и все передвижения только с ним. Ну, а в расположение батареи ты всегда должен быть в окружение солдат, чтобы тебя снайпер не снял.
Я снова возмущённо вскочил со стула, – Товарищ полковник, за кого вы меня принимаете? Чтобы вместе со мной и солдата-телохранителя, как свидетеля угрохали. Чтобы я в батарее солдатами прикрывался? Ну, этого не будет. Нечего ещё солдат здесь подставлять. Грохнут, так грохнут меня одного. А это мы ещё посмотрим, только пусть попробуют. Я им отвечу. Я, конечно, понимаю, для соседей сейчас выгодна моя смерть. На мёртвого всё можно списать, да и уголовное дело закрыть можно….
Полковник Петров предостерегающе поднял руки, обрывая меня, – Всё…, всё…, Копытов, успокойся. Чего ты разбушевался? Давай, иди в батарею, но всё-таки подумай над моими словами.
Я повернулся и пошёл на выход, открыл дверь, закрыл её и опять подошёл к командиру полка.
– Тут, товарищ полковник, я что подумал. А если меня всё-таки убьют? Так сейчас приду в батарею, и с вашего разрешения, напишу жене предсмертное письмо. Всё как было. Отправлять его не буду. Оно уйдёт только, когда меня действительно убьют. А то ведь знаете, на мёртвого потом много грязи будет вылито. И ей трудно будет разобраться, что произошло на самом деле.
Командир долго и молча смотрел на меня, потом тяжело вздохнул: – Ладно, Боря, пиши. И знай, если что, я не позволю вранью о тебе распространяться.
Придя в батарею, приказал сержанту Торбан вытащить на вал арыка стол со стулом. Туда же притащил Алушаев пулемёт и радиостанцию. Сел за стол и проверил связь с командиром полка.
– Алушаев, позови ко мне техника и замполита.
Вместе с Карпуком и Кирьяновым на вал поднялся и старшина.
– Старшина, иди занимайся своими делами, я вызывал только техника и замполита.
Оставшись одни, я рассказал им о готовящимся на меня покушение и обо всём, что было связано с этим.
– Ребята, – сказал, заканчивая рассказ, – я не хочу втаскивать в эту историю никого. Ни командиров взводов, ни старшину – они не кадровые. Ни солдат: они здесь вообще ни причём. Вас также не хочу втаскивать в эту ситуацию. Не знаю, как меня грохнут и не хочу, чтобы это стало неожиданностью для вас. Я специально на открытое пространство вылез, чтобы больше никто не пострадал. И сейчас это рассказываю, для того чтобы вы знали, что меня не чеченский снайпер убил, как все подумают. Да и, конечно, мне нужна чисто психологическая поддержка и надеюсь найти её у вас. – Я замолчал и посмотрел на своих помощников. На реальных помощников, на которых всегда опирался в своей работе с личным составом батареи.
– Борис Геннадьевич, мы уже вместе почти два месяца и хорошо узнали друг друга. На нас вы не только можете опереться, вы получите не только моральную поддержку, но и другую. Ведь это не только на вас наезд – это наезд и на всю противотанковую батарею. В том числе и на нас. – Игорь замолчал, потом продолжил. – Они ещё пожалеют, что связались с нами.
– Товарищ майор, – теперь заговорил Кирьянов, – я полностью согласен с тем, что сказал Игорь. И вы можете полностью положиться на нас.
– Спасибо ребята. Идите, занимайтесь своими делами. А мне надо побыть одному.
Когда они ушли, достал листок бумаги. Задумался, а потом начал быстро писать и практически на одном «дыхании» написал письмо.
Здравствуйте мои дорогие.
Обстоятельства сложились так, что я вынужден написать это письмо, чтобы сохранить своё честное имя, потому что когда вы будете читать это письмо, меня не будет в живых, и вполне возможно моё имя будет вымазано в грязи и истопчут его, потому что моя смерть выгодна всем. Пишу вам письмо и не знаю, сумею ли я его дописать до конца, потому что на меня объявили охоту, и что самое обидное – свои. Чтобы всё списалось и забылось.
Суть происшедшего следующая.
23 февраля в 14:00 пошёл доклад по всем инстанциям, что с горы, которая находится в 2х километрах от меня и которую занимают боевики в посёлок Гикаловский спустилось 2 танка и 2 КАМАЗа, по всем каналам прошла информация что наших танков там нет и следовательно это танки боевиков. В этот посёлок на разведку убыл начальник штаба полка, который тоже не знал что это за танки. А через несколько минут наблюдатели закричали, что с горы боевиков спускаются ещё танки, началась стрельба со всех сторон, это пехота вступила в бой. Я выскочил на перекрёсток, действительно увидел танки, спускающиеся с горы. Оценив обстановку, (я знал, наших танков на горе нет, боя там не было, значит с тылу к ним наши танки не прорвались, зелёных ракет с их стороны не было, хотя их уже минут 3-5 обстреливала пехота: зелёные ракеты – это значит наши) и принял решение развернуть взвод и принять бой, что я
