Читаем без скачивания Мачты и трюмы Российского флота - Пётр Фурса

– Садитесь, Крайков. Мне кажется, вы не в духе.

– А что радоваться, товарищ старший лейтенант?

– Веселиться-то, может, и нечего, но и ходить, повесив нос, оснований нет. Что обозначает ваша татуировка на груди?

На нее я обратил внимание еще в первый день прибытия Крайнова на крейсер: черви вокруг левого соска и знак вопроса над ним.

– Да так ... грехи молодости, – нисколько не смутившись, ответил матрос.

Из беседы выяснилось, что Крайков отчислен с последнего курса медучилища за драку, в которой он нанес тяжкие телесные повреждения товарищу, и тот на длительный срок попал в больницу. Стараниями родителей, дабы уберечь свое чадо от тюремной решетки, Крайков был призван на службу и отправлен на ТОФ. Подальше от органов правосудия. Стало известно также, что новоиспеченный мореман имеет сына в возрасте трех лет, А маме этого дитяти 17 (!).

– Вот это да! Вы что же, Крайков, испортили тринадцатилетнюю?

– И не сели на скамейку?!

– Мне же самому тогда было шестнадцать.

– А как же на это посмотрели ваши родители?

– А никак! Предки, кажется, откупили меня...

– А жениться на ней вы не думаете? Ведь ребенок...

– Я не дурнее паровоза...

— Содержательный ответ. Видите ли, Крайков..., жизнь, в конечном итоге, расставит все на свои места. Кесарю будет воздано кесарево. Думаю, что в ближайшее время Вы сумеете понять некоторые святые истины. Я помогу Вам в этом, коль уж родители доверили мне Ваше воспитание... на три года.

Было ясно, что никакие, даже самые проникновенные слова о долге и чести. Родине и присяге не проникнут в душу и даже под кожу этого циничного отпрыска класса гомо сапиенс. А воспитать защитника из него – обязанность начальника. Ведь дорогой Леонид Ильич с трибуны съезда заявил: “Армия – школа воспитания”. Фраза лидера, подхваченная многоголосьем идеологического аппарата, начисто отвергала применение мер принудительного воздействия, оставляя в арсенале воспитателя догмы политико-воспитательной работы, несостоятельность и неэффективность которой была ясна и младенцу. Однако, за неимением другого, тот же идеологический аппарат жестоко отстаивал ее непогрешимость, оправдывая свое существование и право на кусок хлеба. С маслом.

Через неделю после выхода из Владивостока врач-стоматолог, старший лейтенант Корнев, сменивший на крейсере своего коллегу Холодова, пришел к начальнику с жалобой на Крайкова, не желающего выполнять свои не столь уж сложные обязанности.

– Самое печальное, Петр Иванович, – возмущенно говорил расстроенный эскулап, – что на все мои требования Крайков с ухмылкой заявляет: “А что мне работать, коль здесь не платят!”

– Ладно, подумаем, что делать. Так как Вы, Анатолий Васильевич, тоже на флоте без году неделя, то и вам будет полезно освоить азы военно-морской педагогики. Беру на себя вашего бездельника. А ВЫ учитесь!...

Мне было ясно, что традиционные выговоры и нудные нравоучения Крайкова не проймут. Нужно было изобретать что-либо посильней. И доктор отправился за помощью к механику.

Изложив суть вопроса, док был понят и помощь со стороны “деда” была обещана. За “валюту”, конечно. “Ковать железо” приступили, не отходя от кассы. В каюту командира БЧ-5 были вызваны старшины котлов и вахтенные механики, несущие ходовую вахту. Смысл полученного ими инструктажа состоял в следующем.

Необходимо из разгильдяя сделать человека, применив к нему благородные меры воспитания тяжким матросским трудом, однако, не нарушая при этом технику безопасности. Дать лишь возможность воспитуемому реализовать свое почетное конституционное право на труд на самых трудных и, следовательно, почетных участках трудового фронта. “Какой русский не любит быстрой езды? Какой корабельный труженик-механик откажется от лишних рабочих рук?” Ясность задачи подтвердили все. Единодушно и дружно.

Я вызвал к себе Крайкова. Четко усвоивший за две недели нахождения на корабле, что система воспитания, принятая в ВМФ СССР гарантирует его от шлифовки линьками на баке, матрос развязно-вызывающе стоял перед начальником, переминаясь с ноги на ногу, и заложив руки, которые требовалось держать вдоль туловища, за спину. Словно не замечая нарушения порядка, я пригласил матроса садиться и дружески спросил:

– Как служба, нравится? В коллективе не обижают?

– Нормально.

– Это хорошо. А как вы считаете, где легче служить – в БЧ-5 или в МС?

– Конечно, в МС! Какие могут быть сравнения?

– Но ведь и там не платят!? А ребята отменно несут вахты и при температуре 50 – 60 градусов в котлах, при этом не требуя платы.

– Козлов везде хватает...

Еле сдержав себя, я спокойно продолжал:

– Вы, конечно, козлом себя не считаете? Ясно. Но, надеюсь, вы не настолько козел, чтобы отказаться помочь этим, по вашему выражению, козлам в течение десяти суток? Заодно изучите устройство корабля, что должен знать каждый матрос.

– Можно, если вы так хотите.

– Да, я так хочу. С завтрашнего дня вы поступаете в распоряжение вахтенных механиков. Идите.

– Есть.

Воспитательный процесс начался. Кратко изложив распорядок дня воспитуемого, получаем такую картину.

6.00. Подъем, зарядка, завтрак. В котел. Работа. Умывание. Обед. Вместо адмиральского часа – котел. Умывание, ужин. Котел. Вечерний чай. Вместо личного времени – котел. Умывание. Отбой. 23.00.

Что такое “котел” в ВМФ знает любой, послуживший на паротурбинных кораблях: это занятие тяжелой атлетикой в сауне с периодическим приемом мазутного душа при нырянии в колодцы для отстоя льяльных вод с целью очистки их (колодцев) от грязи. Человеческая фантазия может изобрести в дополнение к этому все, что угодно. А ведь фантазия моряков богата.

На седьмые сутки дантова ада Крайков прибыл в каюту НМС и со слезами на глазах держал краткую эмоционально-окрашенную в черный цвет речь. Весил при этом он на двенадцать килограммов меньше, ноги в коленях дрожали.

– Товарищ старший лейтенант! Я все понял, буду служить... Эх, на как я буду служить!

– Вы, Крайков, поняли еще далеко не все. В этом я убежден. Однако, если поняли хотя бы немного, то польза, несомненно, есть. И все же, несмотря на то, что работать вам в БЧ-5 тяжело, оставшиеся трое суток от назначенных вам десяти, вы отработаете. И заметьте, я не объявляю вам наказания. Вы просто помогаете товарищам. Своим товарищам, а не козлам. Идите.

Крайков ушел, а я попросил механика умерить пыл своих педагогов. Было это выполнено или нет, но нерадивость молодого матроса излечена была радикально. Вопросов о низких ставках заработной платы более не возникало.