Читаем без скачивания В лабиринте "Ведьм" - Александр Горобец

— Шла Саша по шоссе и сосала шустро… — проговорил он скороговорку, — Подъём, Кирилл Александрович. Нас ждут великие злодейства.

Он сразу сообразил, где находится. Встал, осмотрелся. Просторная больничная палата напоминала простую, но уютную однокомнатную квартиру. Кухня, комната и совмещённый санузел.

В комнате стояла кровать, стол с компьютером и телефоном, и стул. На стуле, аккуратной стопкой лежала чистая, выглаженная форма. Огромный серебристый пистолет лежал поверх.

«Первым делом — душ!» — решил Кирилл и, в чём мать родила, пошёл совершать утренний моцион.

Под душем он стоял минут сорок, чередуя обжигающе ледяную воду, горячей. Контрастный душ вообще помогает придти в тонус организму. Собраться, так сказать.

Выйдя из душевой кабинки, он подошёл к умывальнику. Над умывальником висела зеркало с полкой, а на этой самой полке было то, по чему Китяж, честно говоря, соскучился: зубная паста, щётка, помазок, мыло, чашка для пены, лосьон после бритья и бритва. Опасная бритва.

Воздушная пена, взбитая в чашке, ложилась на распаренную щетину толстым, ровным слоем и моментально впитывалась в каждый волосок. Вообще, бритьё опасной бритвой, целое таинство. Ритуал, не терпящий суеты. Ведь даже такой, казалось бы, простой процесс, как нанесение пены, является ещё и тонизирующим массажем для сурового мужского лица.

Пока пена впитывалась, Кирилл окинул взглядом душевую и нашёл ремень. Он висел прямо у него за спиной, на вешалке, прикрученной к двери. Натянув ремень, он быстро, тремя, четырьмя движениями поправил бритву и приступил к самому процессу бритья.

Если бритва острая, а движения спокойные и чёткие, то любой мужчина сможет побриться. Даже тот, кто всю жизнь портил себя электробритвой. Выскоблив лицо добела, Тяжин посмотрел на себя в зеркало. Провёл рукой по подбородку и бритьём остался доволен.

«Теперь, поесть!» — он вышел из душевой, надел штаны и снял трубку телефона.

— Дежурный! — сухо ответил боец на том конце провода.

— Слышишь, братец. Майор Тяжин говорит. Слыхал про такого?

— Так точно, товарищ майор! — бодро отрапортовал боец.

— Ну и молодец. Скажи мне, что у нас похавать есть?

— До завтрака ещё час, товарищ майор, но по вам есть распоряжение. Что желаете?

— А что есть? — не понял Китяж.

— Всё, что подлежит консервации.

— Тогда, — Кирилл улыбнулся в предвкушении сытного завтрака, — Сделай мне, дружище, омлет из яичного порошка и сухого молока, с копчёным беконом, с галетами и кофе.

— Есть, товарищ майор. Что на десерт?

— А что, — удивился Тяжин, — У нас ещё и десерты?

— А то! Компоты, консервированные фрукты, соки…

— Ладно, ладно, — остановил его Кирилл, — Давай то, что есть, а там разберёмся… И сопровождающего мне пришли. А то я пока не очень у вас ориентируюсь.

— Есть, сопровождающего. Разрешите выполнять, товарищ майор?

— Выполняй, — Тяжин положил трубку и довольно потянулся, — Поспали, теперь можно и поесть.

Через пять минут в дверь постучали, и в проёме появился молодой, скорее всего весеннего призыва, ефрейтор.

— Прошу разрешения, товарищ майор?

— Заходи, — махнул рукой Китяж. Он уже был одет и сидел за столом, покуривая сигарету и глядя в выключенный монитор.

— Ефрейтор Доманов прибыл в ваше распоряжение!

— Как тебя зовут, ефрейтор Доманов? — не поворачиваясь, спросил Китяж, продолжая о чём-то думать.

— Тимофей, товарищ майор!

— Тимофей? — не веря, переспросил Китяж.

— Так точно, товарищ майор. Тимофей.

— Тимофей Доманов?

— Точно так, — не понимая, кивнул ефрейтор, — Что-то не так, товарищ майор?

— А ты знаешь, кем был твой тёзка, Тимофей Доманов?

— Никак нет, — пожал плечами солдатик.

— Учи историю, ефрейтор, — Китяж резко встал из-за стола, — Тем более что в таком ведомстве служишь. Пошли завтракать, — он махнул рукой в сторону двери.

— Есть, учить историю и идти завтракать, — улыбнулся ефрейтор и, крутнувшись на месте, распахнул дверь в больничный коридор. Китяж вышел следом…

Пройдя по коридорам и переходам около километра, они вышли на широкий «проспект» и вскоре оказались у двери с амбразурами. У той двери, которая вела в знаменитый, красный коридор.

Всё это время Китяж прислушивался к разговорам проходящих мимо него людей. И слышал он много увлекательных вещей. Самые популярные слова в этих разговорах были «Китяж», «Команда», «Ведьмак» и «Бронепоезд»

— … а я его лично видел. Роста он, как Коля Валуев… нет. Выше. Страшный, как зверь. В глаза лучше не смотреть. Говорят, он взглядом убивает…

«Ну ты!» — улыбался про себя Тяжин.

— …а ещё говорят, будто Ведьмаку он голыми руками голову оторвал…

«Тоже — бред. Кто такие байки про меня придумывает.»

— … Команда у него — под стать ему. Все — головорезы. Их когда брали в разведку — заставляли зекам приговорённым к смерти, горло перегрызать…

— …Мысли он умеет читать… а в темноте — как кошка видит…

— «А вот это — правда», — согласился Кирилл, — «Видеть в темноте у меня получилось. Не понимаю пока как, но получилось».

— …А вы слыхали…?

Свернув в «красный» коридор Кирилл в сопровождении ефрейтора Доманова даже не остановились напротив проверяющих. Те лишь вытянулись «Смирно», не спросив пропусков.

— Дальше, товарищ майор, мне хода нет, — сказал Доманов, — нет у меня допуска, сюда ходить. Завтрак вам подадут через пять минут…

— Ну, — пожал плечами Тяжин, — на нет и суда нет. Ты, ефрейтор, обещай, что не сделаешь то, что сделал твой тёзка. Лучше смерть, чем такое…

— Товарищ майор. А что он сделал то???

Но Китяж уже пошёл по коридору. Он лишь сказал ефрейтору:

— Историю учи!

Дальше он уже знал куда идти. Но что-то изменилось в коридоре. Там, где брали Поспелова старшего, уже была поклеена новая плитка, но это было само собой разумеющееся. Кирилл шёл по коридору не спеша, пытаясь понять, что же изменилось.

«Таблички. Точно! Табличек нет. Значит Рябинин делает глобальные кадровые перестановки. Что ж, это бывает очень полезно…»

А у той двери, которой «красный» коридор заканчивался, он увидел лейтенанта, который спешно прикручивал блестящую латунную табличку.

«Генерал решил переехать в апартаменты Поспелова? Тоже мудро!» — одобрил Китяж, но подойдя к двери, прочитал надпись «группа КАНД».

— Товарищ лейтенант. А вы знаете, что такое «группа КАНД»? — спросил он у возившегося лейтёхи.

— Китяж, Архангел, Никотин, Дон, — не оборачиваясь, ответил лейтенант. А потом, его словно кипятком ошпарили. Он подпрыгнул на месте, обернулся и, вытянувшись, по воинский поприветствовал Тяжина, — Товарищ майор!!! Рабочий кабинет группы полностью готов к работе! Второй помощник дежурного по штабу, лейтенант Сидоркин!!!

— Что ты орёшь, — как можно тише, сказал Кирилл, — Ты же мне всю рыбу распугал…

— Извините, товарищ майор, — сконфузился лейтенант, — Не ожидал вас увидеть… Сейчас…

— Что значит, «сейчас»? Я, пока, помирать не собираюсь, — ухмыльнулся Китяж, и похлопал лейтенанта по плечу, — А где моя группа?

— Не могу знать, товарищ майор. Вы — первый из вашей группы, кого мне довелось увидеть.

— Добро. А где Рябинин?

— Генерал-майор у себя в кабинете, — Сидоркин показал на старый кабинет Рябинина, — Я могу ему доложить, что вы прибыли.

— Какие прибыли, — усмехнулся Китяж, — Одни убытки. Ладно, иди, докладывай.

— Есть, — лейтенант, крутнулся на месте и побежал к Рябинину. А Китяж? Китяж дёрнул за ручку и дверь в кабинет бесшумно и мягко отворилась…

Апартаменты были почти царские. Три комнаты, санузел и, даже, кухня. Самая дальняя комната — спальня. Здесь всё было минимально просто: два двустворчатых, платяных шкафа, четыре односпальные армейские кровати у которых стояло по тумбочке и, посреди комнаты круглый стол, вокруг которого стояло пять стульев. Комната была большая — метров двадцать пять. Стены её были отделаны бледно-голубыми обоями, а по полу был постелен синий ковролин с большим ворсом. Ноги в нём, буквально утопали. А ещё в стене было окно. С подсветкой. С такими окнами, Кирилл был знаком по кабинету Рябинина — подсветка работала в зависимости от времени суток.

Вторая комната была наподобие кабинета. Она была ещё больше спальни. Посреди неё стоял огромный стол для совещаний, на двадцать пять мест. На столе стоял огромный селектор и ноутбук. За столом, на стене висела подробнейшая карта — схема Петербургского метрополитена, карта 78-го региона, а между ними огромная плазменная панель. Стены в кабинете были обшиты пробковыми панелями. Вообще, Китяжу нравилась пробка. На ней, с помощью обыкновенных канцелярских кнопок и разноцветных шерстяных ниток можно было нарисовать любую схему. Нарисовать любой план. А ещё пробка пахла. И запах от неё был тёплый, уютный, домашний.