Читаем без скачивания Американские боги - Нил Гейман

«Свои манатки» Гарри Синяя Сойка затолкал в черный пластиковый мешок для мусора (означенные манатки состояли из нескольких бутылок пива с закручивающимися крышками (все недопитые), небольшого свертка канабиса, завернутого в серебристую фольгу и неумело спрятанного в пепельнице, хвоста скунса, двух дюжин кассет с вестернами и кантри и потрепанного и пожелтевшего «Чужака в чужой стране».

– Простите, что цеплялся к вам в клубе, – сказал Гарри Синяя Сойка Среде, отдавая ему ключи. – Вы не знаете, когда я получу «виннебаго»?

– Дядю спроси. Это он у нас торговец подержанными машинами, – проворчал Среда.

– Визакедьяк – не мой дядя. – С этими словами Гарри Синяя Сойка, забрав свой черный пакет, ушел в ближайший дом и захлопнул за собой дверь.

Джонни Чэпмена они высадили в Сиу-фоллс возле лавки здоровья.

В дороге Среда молчал. Он, похоже, хандрил и дулся, как делал все время, с тех пор как они ушли от Виски Джека.

В семейном ресторанчике сразу за Сент-Полом Тень развернул забытую кем-то на столе газету. Проглядев первую страницу раз он вернулся к ней снова, потом показал Среде.

– Посмотри на это, – сказал Тень. Со вздохом Среда вперился в газету.

– Я рад и счастлив, что претензии авиадиспетчеров были удовлетворены и дело не дошло до общенациональной забастовки.

– Не на это, – сказал Тень. – Посмотри. Тут сказано – четырнадцатое февраля.

– Ну, тогда с Днем святого Валентина.

– Послушай, мы выехали двадцатого или двадцать первого января. Я не слишком следил за датами, но шла третья декада января. Три дня, в общем и целом, мы были в пути. Так почему же сегодня четырнадцатое февраля?

– Потому что почти месяц мы шли пешком, – сказал Среда. – В национальном парке Бэдлэндс. За сценой.

– Ничего себе сократили путь.

Среда отодвинул газету.

– Черт бы побрал этого Джонни Яблочную Косточку, вечно заводит про Пола Буньэяна. В реальной жизни Чэпмену принадлежало четырнадцать яблоневых садов. Он освоил тысячи акров земли. Да, он шел в ногу с западным фронтиром, но ни в одной из историй о нем нет ни капли правды, если не считать того, что он раз ненадолго сошел с ума. Но это не важно. Как писали в газетах, если правда недостаточно крута, печатаем легенды. Этой стране нужны свои легенды. И даже в это больше не верят.

– Но ты же это видишь.

– Я «бывший». Кому, черт побери, есть до меня дело?

– Ты бог, – негромко сказал Тень.

Среда проницательно глянул на него. Он как будто собирался что-то сказать, но потом просто обмяк в кресле и уставился в меню.

– И что с того? – наконец спросил он.

– Быть богом неплохо.

– Правда? – переспросил Среда, и на сей раз Тень отвел взгляд.

На стене туалета при бензоколонке в двадцати пяти милях от Приозерья Тень увидел самодельное ксерокопированное объявление: черно-белая фотография Элисон Макговерн, а над ней написанный от руки вопрос: «Вы меня видели?» Та же фотография из школьного альбома; уверенно улыбаясь, с нее смотрит девочка с синими резиновыми пластинками на верхних зубах, которая, когда вырастет, хочет работать с животными.

«Вы меня видели?»

Тень купил «спикере», бутылку минеральной воды и «Новости Приозерья». В передовице, написанной «Маргерит Ольсен, нашим репортером Приозерья», красовалась фотография мальчика и мужчины средних лет на замерзшем озере, которые, стоя возле рыбацкого шалаша, держали огромную рыбину. Оба улыбались. «Отец и сын выловили рекордных размеров северную щуку. Подробности внутри».

Машину вел Среда.

– Прочти мне вслух, если найдешь в газете что-нибудь интересное.

Тень искал внимательно, медленно переворачивая страницы, но ничего не нашел.

Среда высадил его на подъездной дорожке к его дому. На Тень с интересом поглядела дымчатая кошка, которая сбежала, когда он наклонился ее погладить.

Остановившись на деревянной веранде у своей входной двери, Тень поглядел на озеро, тут и там усеянное зелеными и коричневыми рыбацкими шалашами. На льду у моста маячила зеленая «рухлядь», точно так же, как на фотографии в газете.

– Двадцать третье марта, – подстегнул Тень колымагу. – Около четверти десятого утра. Ты сможешь.

– Без шансов, – отозвался женский голос. – Третьего апреля. В шесть вечера. Как лед подтает за день.

Тень улыбнулся. Маргерит Ольсен в лыжном костюме насыпала корм в кормушку для птиц на дальнем конце веранды.

– Я прочел вашу статью в «Новостях Приозерья» о рекордных размеров северной щуке.

– Захватывающая, а?

– Ну, скорее просветительская.

– Я уже думала, вы к нам не вернетесь, – сказала она. – Вас так долго не было.

– Я был нужен дяде, – отозвался он. – Время вроде как от нас убежало.

Положив последний брикет жира в проволочную подставку, она начала насыпать в мелкую сетку семена чертополоха из пластмассового кувшина для молока. С ближайшей ели ее нетерпеливо попрекали несколько оливковых по зиме щеглов.

– В газете не было ничего об Элисон Макговерн.

– И писать не о чем. Она все еще числится пропавшей. Прошел слух, будто ее видели в Детройте, но оказалось, ложная тревога.

– Бедная девочка.

Маргерит Ольсен закрутила крышку банки.

– Надеюсь, ее нет в живых, – сухо сказала она. Тень был ошарашен.

– Почему?

– Потому что альтернатива много хуже.

Щеглы бешено прыгали с ветки на ветку, раздраженные тем, что люди никак не уходят.

«Ты имеешь в виду не Элисон, – подумал Тень. – Ты думаешь о своем сыне. Ты думаешь о Сэнди».

Он вспомнил, как кто-то сказал: «Я скучаю по Сэнди». Кто же это был?

– Приятно было с вами поболтать.

– Да, – согласилась она.

Февраль прошел чередой коротких серых дней. Иногда шел снег, но, как правило, обходилось без метели. Потеплело, и в погожие дни столбик термометра поднимался выше нуля по Фаренгейту. Тень сидел у себя в квартире, пока она не стала казаться ему тюремной камерой, а потому, когда Среда в нем не нуждался, начал гулять. Он гулял большую часть дня, совершая долгие вылазки за город. Он ходил один, пока не добирался до опушки национального парка на северо-западе или кукурузных полей и выпасов на юге. Он прошел Целинный маршрут округа Ламбер, он ходил вдоль старых железнодорожных путей, он ходил по лесным дорогам. Несколько раз он даже ходил по берегу замерзшего озера – с севера на юг. Иногда он встречал местных, зимних туристов или тех, кто выбрался на пробежку, тогда он махал и кричал «привет». Но по большей части он никого не видел – только ворон и вьюрков, а несколько раз даже заставал на дороге ястреба, пировавшего над сбитым машиной опоссумом или енотом. В один памятный день он наблюдал за орлом, выхватившим серебристую рыбину с середины реки Уайт-Пайн. Вода в реке замерзла у берегов, но в середине бежала свободно. Рыбина извивалась и дергалась в когтях, поблескивая на полуденном солнце. Тень представил себе, как рыба, высвободившись, уплывает по небу, и мрачно улыбнулся.