Читаем без скачивания Бастионы Дита - Николай Чадович

— Не совсем. Хотелось бы еще пожить.

— Ты молод. У тебя еще могут быть дети. А мой род прервался. В этом уже почти нет сомнения. Давай договоримся, если у нас будет выбор, первым умру я.

— Откуда такие мрачные мысли? Я уверен, что все кончится хорошо. Ведь он один, а нас двое. Да и на серьезного противника он не похож. Просто псих какой-то. Ему бы сейчас хорошего врача.

— Об этом говорить рано. Мы еще не одолели голокожего. Вначале нужно сломить его силу, лишить того, что помогает ему идти путем зла.

— Что требуется от меня?

— Уйти подальше в пустыню. То, что я буду делать, нельзя наблюдать непосвященным.

Когда на рассвете Сергей вновь отыскал Гарпага, тот выглядел как давно остывший, брошенный без погребения мертвец. На плотно сжатых губах и смеженных веках лежал принесенный ветром песок, тело было холодным и твердым, как мрамор, одеревеневшие растопыренные пальцы напоминали когти хищной птицы, ни одна жилка не вздрагивала под кожей. Однако при первом же прикосновении Гарпаг открыл глаза и вполне осмысленно уставился на Сергея. Быстрые конвульсии пробежали по его телу, он глубоко вздохнул и сел.

— Было трудно? — спросил Сергей.

— Нелегко. — Гарпаг принялся энергично растирать свои мышцы. — Хотя раньше я проделывал такое неоднократно, но всякий раз при этом был кто-то другой, тот, кого я должен был спасти. А сегодня мне пришлось одновременно быть и целителем, и исцеляемым. Нужно было, пройдя по грани, отделяющей жизнь от смерти, не только не поддаться искушению вечного покоя, но и успеть сделать все, что положено в таких случаях делать бхайлаву.

— И сколько теперь придется ждать?

— Дня два-три. Когда придет время, я это почувствую. А пока будем искать камни для голокожего. Глупо было бы сейчас умереть от жажды. Заодно я расскажу о шебаутах все, что доступно твоему пониманию. Вы великий народ, голокожие, но головы у вас устроены совсем по-другому.

За два дня они облазили сотни барханов, перерыли тонны песка, через их руки прошло множество разнообразных камней, абсолютное большинство которых старик забраковал на месте. Самый пристрастный недоброжелатель не смог бы упрекнуть их в недостатке усердия. Пищу и воду теперь раздавал другой абориген, зрячий на оба глаза, но беспалый. Подавая Гарпагу полный до краев черпак, он всякий раз касался культей песка у его ног, выражая этим покорность и почтение.

Наступила третья ночь их пребывания здесь. Гарпаг упорно молчал, игнорируя все вопросы Сергея, но по его виду было понятно — что-то вот-вот должно произойти. Сергей решил бодрствовать до утра и часа полтора мужественно боролся с дремотой, однако усталость в конце концов взяла свое, и вскоре тихий невесомый поток увлек его совсем в другие времена и миры.

Проснулся он от резкого пронзительного чувства тревоги. Стена тускло серебрилась в свете звезд. Дверь в ней была открыта, и в черном прямоугольнике проема, скрестив руки, стоял Карстенс собственной персоной. Глубокая тень скрывала верхнюю часть ого лица, и Сергею были видны только белые, как мел, щеки, бескровные губы и небритый, а от этого казавшийся грязным подбородок.

— Прошу, — глухо сказал Карстенс, делая рукой приглашающий жест. — Заходите. Оба.

В комнате, казалось, ничего не изменилось с того времени, когда здесь побывал Сергей. Зато с ее хозяином произошли разительные перемены: все краски на его лице поблекли, взгляд стал рассеянным, движения — вялыми и неосмысленными. Топографическая карта лежала теперь на полу, и стало ясно, что она скрывала ранее — гравитационный отбойник, устройство мощное и опасное, способное с одинаковым успехом служить и для геологоразведывательных работ и для охоты на крупного зверя.

— Поздравляю, — скорбным голосом сказал Карстенс. — Вы добились своего. Камни умирают. Они помутнели, изменили цвет, покрылись какой-то слизью. Весь прошедший день и эту ночь я чувствовал себя ужасно. Страх, слабость, головокружение… — он устало прикрыл глаза и умолк.

— Так и должно быть. Своеобразный абстинентный синдром. Примерно то же самое испытывают наркоманы и алкоголики, прекратившие принимать свое зелье. Со временем это пройдет. Главное, что вы освободились от власти шебаутов. Сейчас ваш организм постепенно приходит в норму.

— Что? — Карстенс открыл глаза и уставился на Сергея и Гарпага так, словно видел их впервые в жизни. — Да… Ловко у вас получилось. Не ожидал. Как дурак верил в абсолютную неуязвимость камней. Думал, что они способны защитить меня от любого колдовства.

— Так оно и есть, — сказал Сергей. — За исключением очень редких случаев.

— Я предвидел, что косматые рано или поздно перейдут к активным действиям. Народ они отчаянный. Но прямая атака на базу не имела бы смысла. Мое оружие во сто крат сильнее. Значит, следовало опасаться какого-то коварного хода. Всего я ожидал, но только не появления Сергея Коробкина.

— Я тут, как раз, лицо второстепенное. Гарпаг привел меня сюда и он же подсказал план действий.

— Идея уничтожить камни тоже его?

— Я бы сказал по-другому; идея избавить ваш разум от дурмана, навеянного камнями.

— Жалко… — дрожащей рукой Карстенс погладил себя по груди. — А ведь мы могли бы договориться. Я действительно хотел доставить камни на Землю. Странная, чудодейственная сила заключена в них…

— Да, и аборигены — единственный народ в Галактике, научившийся правильно распоряжаться этой силой. Я думаю, что на это им понадобилась не одна тысяча лет. Большинство шебаутов имеют длинную историю. Они передаются из поколения в поколение. Отец, вручивший свой шебаут взрослому сыну, может спокойно умереть. Камень поможет его наследнику выбрать путь в жизни, защитит от врагов, удержит от опрометчивых поступков, даст совет в трудную минуту. Для аборигена шебаут является как бы частью мозга, хранилищем коллективной памяти поколений. Без камня он ничто! Существо, лишенное своих корней, своего прошлого. Я бы сказал, что шебаут — это весьма сложный и совершенный природный компьютер.

— Судя по вашим словам, владеть шебаутом — великое благо. Зачем же вы лишили меня его?

— Несмотря на все свои волшебные свойства, это всего лишь осколок камня. Минеральная структура, способная глубоко и гибко влиять на мыслящее существо, но сама лишенная души и разума. Все зависит от того, в какие руки попадет шебаут, какое сердце будет стучать рядом. Станете использовать его для зла, и скоро, даже помимо вашей воли, зло это начнет приумножаться. Едва только вы сделались владельцем камня, как началась невидимая борьба между вашей личностью и всем тем, что было заложено в шебаут раньше. Человеку это грозит шизофренией, тяжелым расстройством нервной системы. Пороки, существовавшие в скрытой форме, подавленные воспитанием и культурой, могут обнажиться, вырваться из подсознания. Вы завладели чудодейственной вещью, но не умеете ею распорядиться. Она стала для вас кумиром, особой формой наркомании. Шебаут освободил вас от упреков совести, лишил самооценки. Вы уверовали в собственное могущество, исключительность. Ради удовлетворения корыстных целей вы губите аборигенов. Ложь стала для вас обычным делом.