Читаем без скачивания Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Корецкий Данил Аркадьевич

Продавщица еще секунду-две медлит, но все же запирает дверь, соглашаясь тем самым продолжить беседу наедине. Она проходит за прилавок и говорит уже фамильярно:

— Небось скажешь: с женой поругался и уезжаешь. Позарез, мол, деньги нужны.

— Как ты догадалась, Маня?

— А, у всех одна формулировка… когда из дому тащут. Мой тоже тащил, пока не выгнала.

— Беда с мужиками, верно? — подстраивается под нее Царапов.

— С ними беда, а без них опять беда! — Маня снимает не первой свежести халат и оглаживает себя, расправляя платье.

Вору намек ясен, но ему нужна не Маня — нужны наличные. Он поднимает на прилавок туго набитый портфель и щелкает замком. Наружу бугром, как живой, выпирает мех. Вор раскладывает шкурки на прилавке.

— Утрамбовал-то… — говорит Маня, расправляя ладонью мягкий ворс. На время деловая хватка берет в ней верх, и вытесняет прочие мысли. Она заглядывает в нутро портфеля, вынимает ложки: серебряные столовые и золотые чайные, рассматривает, кладет обратно и машет на меха. — Забери пока, нечего на виду держать!

И тут ее внезапно приковывают руки вора. Сворачивая шкурки в тугой рулон, они двигаются так молниеносно и привычно, что невольно рождают у Мани догадку: не в своем доме взяты вещи-то!

— С тобой, чего доброго, влипнешь… — бормочет она, еще не вполне уверенная, потому что вор слишком не похож на вора. Но тот одаривает ее беззаботной улыбкой:

— Никогда, Маня! Бери со спокойной душой!

Поплевав на его «никогда» через левое плечо, Маня начинает сбивать цену.

— Между прочим, конъюнктура повернулась. Чего ты принес — уже не дефицит. Было время — на ковры кидались, на хрусталь. А теперь это все и это все, — трогает она пальцами серьги у себя в ушах, — знаешь, как в торговле называется? Товары замедленной реализации.

— Обижаешь, Маня! Что ж тогда в цене?

— Что?.. Ну вот видеоприставка к телеку. Я в одних гостях видела — обалдеть! «Джи-ви-си» называется. И к ней фирменные фильмы. За это я бы твой портфель доверху бумагой насыпала!

— Это заказ?

— А можешь достать? — радостно изумляется Маня.

— Поискать надо… авось где у жены завалялась.

— Засыплешься ведь, черт глазастый! — дрогнувшим голосом произносит Маня.

— Цыц! — обрывает вор.

Маня вздыхает и раз и два.

— Слушай, — заводит она душевный разговор. — Мне официально рабочий в отделе положен… На что тебе нервы трепать, если откровенно-то? Ну подвигаешь немного ящики… обозначишь работу.

— У меня трудовой книжки нету, — щурится вор от сдерживаемого смеха.

— Да на шута она, книжка! — даже охрипла бывалая Маня. — Слу-ушай, квартира у меня трехкомнатная, все есть, балкон, лес рядом, обихожу тебя, всегда домашнее питание, я стряпать так люблю!..

Вор берет в ладони ее руку.

— Спасибо, Маня. Тронут. Только я вкалывать не люблю, даже немного, натура не дозволяет. Я птица перелетная… А приставка тебе будет, Маня.

8

В буфете на Петровке Кибрит ожидает своей очереди. Входит Томин.

— Зинаида, согласна быть голодной, но счастливой?

— Еще бы!

— Тогда беги к Паше, пожинай лавры!

— Да что такое случилось? — Оба отступают немного в сторонку.

— Сейчас направил к нему товарища Нодиева. Это тот, что засыпался с поддельным талоном предупреждения.

— И?..

— Да я маленько зашился с автомобилистами, такую кучу просеиваем… И ткнул ему случайно твое описание шин.

— От «Волги», которую вы красиво упустили?

— Ну да. И вдруг, представляешь, — сработало! Можно сказать, исторический поворот событий!

…Нодиеву за сорок, он в потертых джинсах и весь какой-то шалавый, разболтанно жестикулирующий — вечный подросток. Лицо у него характерное и запоминающееся.

— Точно, резина моя. В смысле — моя бывшая. Ту «Волгу» я продал. А у нового хозяина ее, верно, увели.

— К этому мы еще вернемся. А что у вас за история с талоном?

— Не знаю абсолютно! — врет Нодиев. — Гаишник чего-то прицепился, понятия не имею.

Пал Палыч в коротком раздумье.

— Настроены тянуть волынку… Ладно, изложу факты сам, чтобы не препираться попусту. Вы регулярно ездите по одной трассе, регулярно превышаете скорость и получаете проколы в талонах. И вдруг предъявляете постовому ГАИ нетронутый талон. А он помнит, что собственноручно делал вам предупреждение в третьем талоне и талон был дырявый, как дуршлаг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мало ли что он скажет! Почем он помнит, что я — это я?! Машина другая, даже вон кепка новая! — Он хватает с колена кепчонку с маленьким козырьком и лихо напяливает. — Вот! — И победоносно смотрит на Кибрит, проверяя эффект.

— Я бы вас даже в цилиндре узнала, — улыбается Кибрит.

— Ну, вы! Вы эксперт! То эксперт — а то гаишник!

— Зинаида Яновна, объясните Олегу Модестовичу.

Кибрит переворачивает лицом вверх лежащие на столе таблицы, на которых видны очень крупные изображения букв.

— Изъятый у вас талон поддельный. Вот его снимки при большом увеличении. Посмотрите, везде, где стрелки, это отступление от стандартного типографского шрифта. Кустарная работа.

— Так что, либо вы скажете, откуда взяли талон, либо будете отвечать за использование фальшивых документов, — подхватывает Знаменский.

Нодиев стягивает кепчонку с головы, вешает на палец и покачивает между колен. Так у него выражается расстройство чувств.

— Чего-то последнее время не везет. На каждом пустяке влетаю… Теперь вот приходится хорошего человека подводить. Но не сам же он талоны штампует, верно? Оправдается, я думаю? Витька это Клячко достал… Которому я ту машину продал.

* * *

Клячко спокойный и внушающий доверие мужчина

— Вот и помогай людям… — говорит он, сидя против Пал Палыча на месте Нодиева.

— Вы не ответили на мой вопрос,

— А я отвечу, не беспокойтесь. Талон достал Пузановский. Иван Данилыч. — В тоне Клячко слышна антипатия. — Для знакомых он всякие такие вещи делает. Взял полсотни… Ради другого кого я не стал бы, честно. Но Модестыч — водитель уникальный. На ногах, пожалуйста, споткнется. А на колесах в игольное ушко проедет! От него требовать сорок километров в час… — Клячко пожимает плечами, не найдя слов.

— Скажите, после покупки машины у Модестыча вы резину меняли?

— Мелко повезло — не успел.

— Очень хорошо… Обстоятельства угона?

— А самые дурацкие… Отбежал к автомату позвонить. Думал, на минутку, машина на глазах, светло. И на беду Пузановский… Вроде и не пьяный был, а полез чего-то в будку обниматься… Короче, когда я от него отпихнулся, машины уже не было!

Знаменский слушает с большим вниманием и по ходу фиксирует суть в протоколе.

— А откуда он взялся?

— Не знаю… Мне было уже вообще не до чего.

Ситуация подталкивает вызвать Томина. Знаменский звонит:

— Саш, если можешь, зайди… Да, сейчас. — И вновь к Клячко. — Скажите, прежде вам случалось обниматься с Пузановским?

— С какой стати…

— В его поведении по-вашему была нарочитость?

— То есть? — переспрашивает Клячко.

— Мне кажется, у вас осталось впечатление, будто Пузановский виноват в угоне.

— Ну… Всегда хочется на кого-то свалить, — самокритично замечает Клячко.

— А кто он, в сущности, такой — Пузановский?

— Работает в нашей же системе. Директор маленького стадиона. Раньше называлась «оздоровительная площадка», но он мужик шибко форсистый, пробил, чтобы переименовали в стадион.

— Так. Чем еще он вам несимпатичен? — Пал Палыч маскирует свой интерес полушутливой интонацией.

— Правы, несимпатичен, — подтверждает Клячко. — Все он хочет, все может, все покупает. Ненасытная какая-то утроба. И даже внешне… чересчур его, как говорится, много. Туша-тушей, физиономия лоснится! — Клячко показывает руками, какая толстая у Пузановского физиономия. — Но это, конечно, субъективно, — обрывает он себя: не привык говорить о людях плохо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На последних репликах входит Томин, слышит описание Пузановского и просматривает протокол.