Читаем без скачивания Имею топор – готов путешествовать! - Евгений Шепельский

Шаг и еще шаг. Он начал прихрамывать. А мое время истекало. Коридор перед глазами норовил завернуться в цветную спираль. Я озлился, прикусил губу, чувствуя, как пропитывается кровью одежда.

Я загнал его на мост. Пропасть далеко разносила гул шагов и звон ударов.

Здесь он заговорил.

– Ты, – сказал он.

– Я, – сказал я.

– Дурак, – сказал он.

– Не исключено, – сказал я, пытаясь достать его в горло.

– Все с вами кончено, – сказал он. Скругленное лезвие серпа отбило солнечный луч мне в глаза.

– И с тобой, – сказал я. – Кончено. Будет. Сейчас.

– Дядюшка! – вдруг проблеял Олник за моей спиной. – Ты жив, дядюшка! Дядюшка, слушай, вытягивай мост, вытягивай мост, иначе Фатик набьет тебя соломой через зад!

Я хмыкнул. Фрей не повел и бровью – единственной, что уцелела после ожога.

– Дурак, – процедил он. Губы его запеклись. – Болван несчастный.

– Ага, – сказал я, чувствуя, как слабеют мои ноги.

– Не будет больше Альянса…

– Ага.

– Если наследник умрет.

– Сейчас… с тобой разберусь, – сказал я.

Со стороны, наверняка, казалось, что мы рубимся в полусне, настолько были измотаны оба. Один от заклятий, второй – от потери крови. Но второй был умирающим варваром, который знал, что доведет дело до конца.

Я загнал его на стальную секцию моста. Низкий парапет… Густой туман на дне Дул-Меркарин… И где-то там, в тумане, рыдает от голода младенец шаграутта.

Главное – не смотреть вниз.

Секция дрогнула. Я усилил натиск и почти загнал Фрея на хараштийскую сторону, оскальзываясь на собственной крови.

– Крути, дядюшка! – заорал благим матом Олник. – Крути, что есть духу, их там много!

Их?

Я рискнул бросить взгляд за плечо смертоносца. Через скальный коридор на хараштийской стороне въезжали конники. Впереди трое: два красноглазых альбиноса в серой, будто сотканной из паутины броне – Смертоносцы Внешнего Круга, собратья Фрея. Поправка – покойника Фрея. Меж ними ехало огромное существо в матовой железной маске, изображавшей равнодушный ко всему человеческий лик. Белые длинные волосы, черная броня, тяжелый конь. Внутренний Круг прибыл по наши души.

За ними виднелись люди в доспехах. Много людей.

– Крути, плевал я на твою больную спину!

– Ядрена вошь, да делайте же что вам Олник сказал! Крутите, или я пожалуюсь вашим Жрицам Рассудка! Больше никогда никакого пива!

Крак! Стальной язык моста соскочил с ложемента.

Умница Крессинда, верная мотивация!

– Наследник! – вскрикнул Фрей и разразился лающим смехом. – Гродар… хо-о-о… прибыл? Но я это сделал! Я убил!..

На миг он потерял концентрацию, опустив руки с серпом, и тут-то я исхитрился поддеть его на меч. Добавил сбоку по руке. Третий удар нанес в открытую грудь. Фрей упал на колени.

Смертоносцы умирают страшно. Помните, я говорил вам это, когда гостил у Митризена? Или не говорил? Значит, теперь вы будете знать.

Он взвыл, по лицу прошла судорога, словно ожившая кожа хотела отлипнуть от плоти. Демонская сущность покидала его тело и душу. Фрей раскрыл рот и… повалился на мост, извиваясь змеей, пытаясь ползти по-змеиному…

Ну нет. По гладкой поверхности змее не проползти.

Зазор между половинами моста быстро увеличивался. Я заглянул в сизую пропасть и отшатнулся, стал посредине секции, глядя на умирающего смертоносца. Белые волосы Фрея посерели. Он захрипел, и мне показалось, что над его телом на миг-два сгустилось багровое облачко – сгустилось и пропало.

Он начал елозить руками по вороненому железу.

– Го… государь!

Смертоносцы направились к мосту. Сколько времени пройдет, прежде чем они перешагнут Правдивых Магов, встанут на ложемент и сплетут свои чары?

Плевать… Мир закручивался в цветную спираль, ноги слабели. Нет, не плевать, Фатик! На тебе – отряд, твои эльфы, Виджи! Соберись! Ну же! Вы успеете уйти!

Но я медлил.

– Госуда-а-арь…

– Нет здесь Вортигена.

Но он смотрел на меня.

Красный глаз поблек, кожа стала изжелта-серой. Взгляд… Ему было адски больно, но в эти последние мгновения жизни, когда демонская сущность покинула его, он стал… человеком.

– Спасибо… – прохрипел он.

Я склонил голову набок, чувствуя себя так, будто меня пропустили через молотилку. Бок онемел. Скверный признак. Когда онемение дойдет до сердца, я умру.

– Спаси… бо… го… госуда… – прохрипел он, растягивая рот с видимым трудом, как после апоплексического удара. – Гродар сам будет творить чары… У вас… Я знаю… что сплетет… Ты считай… триста ударов сердца… Уйдите за гребень… Торопись, беги! Не верь эльфам! Не верь эльфам!

Триста ударов сердца. Быстрых? Замедленных? Кто его знает. Мои ноги сами понесли меня с моста.

– Если бы вы знали, как это больно и страшно… – жалобно произнес Фрей мне в спину.

После чего умер.

Двести девяносто.

Мое сердце заполошно колотилось.

Успеем?

Если вы полагаете, что смертельно раненный герой после убийства врага обязательно должен упасть рядом бездыханным, вы ошибаетесь. Собрав волю в кулак, смертельной раненный герой может вполне резво передвигаться и натворить еще много всяких дел, если ему, конечно, не отрубили ноги или, скажем, голову (хотя, полагаю, даже с отрубленной головой герой может некоторое время бегать, как та курица по двору).

Например, герой может совершить героическое отступление вместе с друзьями.

Очень быстрое, стремительное отступление.

Иначе говоря, драпать.

Двести восемьдесят.

– Олник, магия, уходим! – крикнул я, пробегая мимо башни.

– А дядь…

– Пересидит в подвале! Быстрее, недоделок, или нас прихлопнут!

Двести шестьдесят. От резкой слабости я упал на колени. Крессинда приподняла меня:

– Мастер Фатик!

– Магия… Помоги Виджи… Двести тридцать ударов сердца, Крессинда! Монго! Ты, стихоплет… на тебе Альбо! Имоен, ты с принцем… Яханный фонарь, торопитесь быстро!

– Но мастер… у вас кровь…

– Исполнять!

Двести двадцать три…

Смертоносцы уже шли по мосту, перешагивая Правдивых Магов. Существо в равнодушной маске – Гродар, впереди; пальцы его рук, затянутые в черные перчатки, плели вязь заклятия. Какой-то Маг в пестрой хламиде, шатаясь, привстал перед смертоносцем. Гродар отпихнул его локтем, а правый телохранитель быстрым движением, словно стряхивал пыль с парапета, спихнул несчастного в пропасть.

Двести…

Я посмотрел через плечо.

Черный язык моста медленно втягивался на сторону Фрайтора. Дядюшка Ойкни, кажется, сполна оценил угрозу Крессинды.