Читаем без скачивания Сборник "Последний лемур" - Александр Колпаков

— Так почему же. Отец, ты покинул свою прекрасную родину?!

— Несчастье это, Аттэхе!.. — с болью ответил сказитель. — До сих пор плачу я о темно-синих долинах и освещенных солнцем пустынях, о холмах, покрытых светлыми лесами. Меня погубила тяга к странствиям. Однажды я дошел до Голубого моря, чьи волны омывают и берег Тамоанчана. В устье Большой реки, где обитали рыболовы, я сдружился с одним человеком. И мы вместе добывали рыбу. Однажды буря понесла лодку к югу… Мой друг утонул, а меня вместе с разбитой лодкой выбросило на берег. Так я оказался в племени, живущем в сельве. Тогда я был молодым, сильным и мог бы вернуться на Север да не знал пути. Люди сельвы приняли меня в свою общину. И я полюбил их, решил остаться… Теперь иди, Аттэхе, я устал.

Знойный день кончился, но и вечер не принес прохлады: духота была такая, что, казалось, сам воздух стал липким. С трудом Вачинга взбирался вверх по склону плато. Наверху его ждал Аттэхе. Изгой задел твердый ком глины, который с шумом покатился вниз. Тут же из ниши Дома правителя вышел рослый воин в длинном плаще. В сиянии ущербной луны блеснуло острие дротика. Ольмек долго вслушивался в ночь. Вот глухо рыкнул в сельве ягуар, испуганно провыл койот — и опять тишина. Страж успокоился, снова исчез во мраке. «Ну, иди, поспи, — насмешливо подумал Аттэхе. — Неведомо тебе, что ожидает змееликих. Жить тебе осталось мало, мои отряды окружают Ольман…»

Словно корабль в лунном море, возвышался Ольман над сельвой и болотами, досматривая сны о былом величии. Никто не подозревал, что на заре пробьет час расплаты.

— Скажи мне, — Аттэхе взглянул на яркие низкие звезды, — сколько воинов в городе, где они спят?

Вачинга кивнул, жестом велел следовать за ним. Бесшумно двигаясь в траве, они достигли каменных хижин ремесленников. Взобравшись на крышу одной из них, Аттэхе огляделся. Перед ним лежала главная площадь, справа был Дом правителя, у его главного входа чадили факелы, вставленные в каменные кольца стены. Багровый свет освещал склоненные головы стражей: они не то дремали, не то о чем-то беседовали. По краям площади темнели исполинские изваяния. Вывороченными толстыми губами загадочно улыбались древние правители Ольмана. Слева, на глиняной платформе, облицованной белой плиткой, стоял большой храм. Аттэхе увидел над его фасадом барельеф — лицо человеко-зверя. «Это бог дождя, пожирающий детей…» — с ненавистью подумал он.

— …А за домом Тунгаты, — говорил тихо Вачинга, — лежит улица Первых Воинов Правителя. За нею тянется улица Простых Воинов. На той платформе — Дом бога. Главная труба воды проходит еще левее.

Зорко вглядываясь в панораму города, Аттэхе спросил:

— Там и дома стражей-телохранителей?

— Нет. Видишь длинные хижины правее дома Тунгаты? Там они живут. Многие из них ушли на Остров плача детей.

— Сколько же осталось?

Вачинга мысленно подсчитывал, закрыв глаза тяжелыми припухшими веками.

— Столько же, сколько зерен маиса в двух горстях.

— О-хэй!.. Это много.

— У тебя больше людей, — странно ухмыльнулся Вачинга.

Тут громко провыл койот — совсем рядом, у основания плато.

— Здесь уже мои отряды, — сказал Аттэхе. — И нам пора идти. Возвращайся к своим людям. Начнешь бой по сигналу.

Глядя вслед изгою, Аттэхе взмолился: «Отец сельвы Угэм! Помоги нам победить сегодня». На мгновение вспомнилось ему прожитое, он как бы попрощался с ним… Больше двухсот раз сменились луны на небе с тех пор, как Аттэхе, сильный юноша, день за днем трудился вместе с другими на плоской, накаленной солнцем вершине Чалькацинго. Мастера ели и спали тут же, в тени обработанных базальтовых валунов. Иногда с равнины на утес поднимались тэнки, они под конвоем змееликих приносили скудную пищу — фасоль, маисовые лепешки, воду, немного плодов. Однажды Аттэхе удалось незаметно смешаться с ними, а потом скрыться в сельве. Обжигающая ненависть к поработителям привела его в стан недовольных. Прошло время, и Аттэхе возглавил их.

Койот провыл вторично, и Аттэхе пополз к отряду, затаившемуся у подножия ольманского плато. Город цепенел в предутреннем сне, не ведая, что стражей на краях плато бесшумно умертвили охотники.

Сжимая в руке боевой топор, Вачинга ждал сигнала к атаке. В его ушах гулко шумела кровь, ибо он понимал: сегодня или никогда! Либо он станет правителем Ольмана, либо бесславно погибнет. Протекли мгновения. На платформе алтаря, замыкающего улицу Первых Воинов, туманным призраком возник Аттэхе и, потрясая обсидиановым мечом, пронзительно крикнул:

— Сэ-лу-гэм! Эй-йо, ту-ук-сэ!..

Ряды людей-ящериц в считанные минуты поднялись на плато и продвинулись к дому Тунгаты, обогнав Аттэхе, бежавшего не так быстро, как юноши-охотники. Обвальный грохот барабанов, крики тэнков, подражающих голосам зверей, вой и стоны первых раненых ударили в стены незаконченного храма. Рабы-строители, вповалку спавшие на земле, очумело вскочили на ноги, не понимая, что случилось. Люди Аттэхе налетели, как ураган, и рабы сразу поняли… Они добивали стражей камнями, душили голыми руками, резали им горло лезвиями из обсидиана. Впервые на их истощенных голодом и работой лицах засветились улыбки, огнем мести загорелись глаза.

Вторая волна атакующих наткнулась на железные ряды Первых Воинов, неожиданно пришедших совсем не с той стороны, как предрекал Вачинга. И воины стали теснить охотников и тэнков.

— Куда пропал изгой?! — закричал Аттэхе. — Где он, лживый? Приведите ко мне!..

Но его никто не слышал в шуме закипевшего боя.

Строители храма довольно скоро одолели своих врагов. Почти все стражники были убиты, лишь один из них — высокий и тучный, как раскормленный индюк, разметал группу изможденных рабов и кинулся на улицу Первых Воинов. Вслед ему Шраморукий — тот, что был на совете в хижине, — метнул лиану. Петля оплела бегущего и швырнула на камни мостовой. Завывая от ярости, Шраморукий всадил в брюхо ольмека копье, для верности повис на древке.

Отборные воины Тунгаты встали стеной вокруг Дома правителя, ощетинившись копьями, дротиками, мечами. Толпа рабов-строителей добежала до их шеренг и отхлынула, теряя бойцов. И опять кинулась в атаку. Каменные плиты площади окрасились кровью, устилая ее телами раненых и убитых. Однако падали и защитники Дома. Потом с обрыва плато набежали сотни юношей-охотников. Карабкаясь друг на друга, как по живой лестнице, они проникли через окна в Дом правителя, поднялись на крышу, и град камней и стрел обрушился на головы ольмеков. Телохранители дрогнули, шеренги заколебались, воины поспешно прикрыли головы щитами. Многие корчились на земле… Из окон здания выплеснулись языки пламени. Распались ряды ольмекских воинов, отступая в глубину улиц. И тут Аттэхе не поверил своим глазам: от длинных казарм Простых Воинов быстрым шагом двинулись к месту сражения свежие отряды ольмеков. Их вел Вачинга.