Читаем без скачивания Дети Земли - Павел Ганжа

Обломок кирпича угодил чуть выше упомянутой щели. Раздался негромкий хруст, и любитель помахать клешнями, опрокинулся навзничь. По спине Селина пробежал холодок, а незримый ветер взлохматил волосы…

Есть такое расхожее выражение – "потрохами прочувствовал". Иногда – печенкой, селезенкой или… другими органами. И Никита вышеупомянутыми органами, включая "другие", прочувствовал, что избежал чего-то ужасного, неодолимого.

"Это удачно я кирпичом гада угостил", – восхитился собой Селин. – "И вовремя". Не мешкая, он бросился к обломку кирпича, дабы повторить трюк с поражением мишени в балахоне импровизированным орудием пролетариата, но не преуспел. Вернее, не успел.

Последний оставшийся в вертикальном положении Сын Земли дернул навстречу пятипалой граблей, и… земля, вырвавшись из-под ног, совершила странное сальто-мортале. А потом со всей планетарной дури приложила Никиту об себя, как утверждают ученые, круглую и… как выяснилось, твердую.

Дыхание вышибло напрочь. Словно лошадь копытом в живот лягнула. Насколько сильно лягаются лошади, Селин не ведал, но примерно представлял. Когда-то в юности, катаясь на лыжах с горки, налетел на дерево – ощущения были вполне сопоставимы. И имелись смутные подозрения, что удар лошадиным копытом примерно из той же серии. Никита, вообще, обратил внимание, что каждая встреча с черноглазыми магами для него ознаменовывается проблемами с дыханием. Как и на этот раз.

Впрочем, ему было не до сравнений. Мало того, что он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, так еще в глазах в который уже раз стало темнеть, и навалилась чудовищная слабость. Настолько привычный анамнез, что работай легкие в нормальном режиме, Селин бы посмеялся над завидным постоянством симптомов. Однако приходилось думать не о смехе, а о собственном выживании. Хотя термин "думать" здесь явно натянут. Мозг работал в аварийном режиме, мелькали шальные и почти бессвязные мысли, и только. Никита пытался снова пробудить в себе спасительную ярость, но напрасно. Он вычерпал ярость до дна и полностью израсходовал на нейтрализацию первых "балахонов". О том, чтобы нащупать верой и правдой послуживший ему обломок кирпича, не было и речи – Селин и пальцем пошевелить не мог.

Однако сдаваться не желал. Сопротивлялся давлению на разум, колол иглой воли в напиравшую стену Чужой силы, ставил на ее пути барьеры, старался найти в глубине своего "Я" новое оружие против магии Детей Земли. Оружие не находилась, но ломка барьеров воли, казалось неспешной, совсем не такой стремительной, как во время первого ментального поединка в сквере с разведчиком Лесной Ветви. И теплилась надежда на то, что на последнем рубеже обороны, когда до гибели личности останется полшага, найдется новый способ противодействия атаке Чужого. Тогда же – в сквере – нашелся. Тем более что сейчас отсутствовал бесконечный, вселенский ужас, мешавший в схватке с Алниором. И абсолютной беспомощности Никита не чуствовал, что-то делал, хотя названное "что-то" и ограничивалось его разумом.

Ярость не возвращалась. Новый способ противодействия магической атаке тоже не находился. Монолитная стена чужой силы постепенно проникала в глубины сознания, методично взламывая барьеры воли. Паники еще не родилась, но Никита знал, что скоро она прорастет внутри его разума, и сопротивляться станет в разы сложнее. Хотя насколько скоро, если поединок, кажется, длится столетия.

Неожиданно стена магической силы исчезла. Рухнула целиком и рассыпалась в мелкую неощутимую пыль. Без видимых причин, и точно не в результате оказываемого Селиным сопротивления. Испарилась, словно капля воды, попавшая в костер. Настолько быстро, что Никита не успел проследить, как это произошло. Судорожный короткий вдох царапнул гортань и отправил порцию кислорода в легкие. Еще парочка вдохов-выдохов немного прояснила взгляд и мысли, но тело еще слушалось плохо – попытка перевернуться со спины на живот не удалась, он лишь руками по земле поскреб и голову повернул.

"Интересно, почему он отступил?",- толком не придя в чувства, Селин хотел разобраться в ситуации.

– Вон он какой – северный олень…- раздался откуда-то сбоку знакомый голос. – Я ведь тебе не до конца верил… А тут, пожалуйте, получите подтверждение.

Оспешинский, а это был именно он, навис над Никитой.

– Помочь подняться?

– Ам, – булькнул Селин, отказываясь от услуг ашера. Именно булькнул, поскольку применить к его полузадушенному "ам" термин "сказал" было бы вопиющей ложью и существенной натяжкой. И совершил повторную попытку перевернуться на живот.

Одеревенелое тело переворачиваться отказывалось напрочь. Все чего Никита добился – поерзал по земле.

– Ты в червяки решил записаться? – деланно удивился Оспешинский и уже не спрашивая, нужна ли Никите помощь, ухватил его за руки и одним резким рывком перевел поднял его на ноги.

– Ты в порядке?

– Нормально, – уже практически членораздельно прохрипел Селин. Хотя нормального было мало – голова кружилась, на плечах пьяным товарищем повисла слабость, – но, по крайней мере, он мог самостоятельно держаться на ногах, а не валился обратно на землю.

Лохматый ашер отпустил Никиту и, удостоверившись, что тот не падает, подошел к телам Детей Земли. Опустился на корточки возле крайнего "балахона" и внимательно осмотрел его. Даже собрался потрогать, протянул руку к лицу черноглазого мага, но тут же ее отдернул, словно дотронувшись до раскаленной плиты.

– Симпатичные… существа. Им впору на конкурсах красоты выступать.

Шутки лохматого паяца Селина интересовали примерно в той же степени, в какой пингвинов Антарктиды волнует проблемы безработицы в странах Юго-Восточной Азии, поэтому реплика была проигнорирована. Пусть хоть целуется с черноглазыми. Тут бы в себя придти.

Однако в полной мере оклематься ему не дали. Только начало униматься головокружение, а нетрезвый товарищ – слабость сползать с плеч, Иерихонской трубой взревело чувство опасности.

Дар Последнего вдоха!!!

Как он мог забыть?!

– Валим отсюда! – проорал Никита любующемуся красотой чужаков Оспешинскому и со всех ног ломанулся прочь от лежащих на земле тел черноглазых чародеев. Хотя в его состоянии "со всех ног" означало – со скоростью травмированной черепахи.

Очевидно, вопль получился довольно внятным и громким, поскольку в считанные секунды рядом образовался Оспешинский и спросил:

– Что случилось?

– Не сейчас… Падай за машину!

Они забежали (точнее – один забежал, второй заковылял) за "Фольксваген", когда по глазам резанула вспышка, а кожные покровы окатило волной жара. Переждав кратковременно огненное безумие в позе "упор лежа принять" за машиной, Никита пошевелился и извлек из-под… пуза смятую коробку. Часть "джентльменского набора погибла безвозвратно – мешанина из раздавленного картона и смятых конфет. Вручение такого презента симпатичной девушке со стороны молодого человека можно было бы расценить исключительно как надругательство над чувствами и глумление над устоями. Селин, по крайней мере, не стал бы делать подобного и под угрозой дуэли со сводным батальоном менталов и "балахонов".