Читаем без скачивания Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Подъезжая к тропе, что вела сквозь голые деревья вниз к ручью, где расположился Палаточный городок, она прищелкнула языком, погоняя лошадь. Ей всегда становилось не по себе, когда она проезжала мимо скопления этих грязных, омерзительных, отслуживших свое армейских палаток и глинобитных хижин. Поселение это пользовалось самой дурной славой в Атланте и ее окрестностях, так как в этой грязи жили отщепенцы-негры, черные проститутки и немного белых бедняков, самых последних голодранцев. Говорили, что здесь укрывались преступники — и негры и белые, — и именно сюда первым делом направлялись солдаты-янки, когда кого-то искали. Здесь так часто пускали в ход нож и пистолет, что власти почти не утруждали себя расследованием и обычно предоставляли обитателям Палаточного городка самим утрясать свои темные дела: В лесу находилась винокурня, где гнали из кукурузы дешевое виски, и к вечеру вся балка у ручья оглашалась пьяными воплями и проклятиями.

Даже янки признавали, что это — чумное место и городок надо бы снести, но никаких шагов для этого не предпринимали. Обитатели Атланты и Декейтера, которым приходилось пользоваться этой дорогой, связывавшей между собой два города, громко выражали свое возмущение. Мужчины, проезжая мимо Палаточного городка, расстегивали кобуры пистолетов, а добропорядочные женщины по своей воле никогда не ездили тут даже под защитой мужчин, ибо обычно у дороги валялись или сидели пьяные, сквернословили и выкрикивали оскорбления.

Пока рядом был Арчи, Скарлетт и не думала о Палаточном городке, потому что даже самая наглая негритянка не осмелилась бы при нем посмеяться над ней. Но с тех пор как она стала ездить одна, уже случилось немало досадных мелких происшествий. Гулящие женщины словно старались перещеголять друг друга, когда она проезжала мимо. Она же ничего не могла поделать — приходилось не обращать на них внимания, хотя внутренне она и кипела от гнева. Даже пожаловаться соседям или родне она не могла, потому что соседи злорадно сказали бы: «А чего же еще вы ждали?» Родные же принялись бы ее увещевать, уговаривая прекратить поездки. А она вовсе не собиралась их прекращать.

Хвала небу, сегодня на дороге не было этих оборванок! Проезжая мимо тропы, спускавшейся к Палаточному городку, Скарлетт с отвращением посмотрела на скопление хижин в глубине балки, освещенных косыми лучами предзакатного солнца. Дул холодный ветер, и до обоняния Скарлетт долетел смешанный запах древесного дыма, жареной свинины и грязных отхожих мест. Она отвернулась и хлестнула лошадь по спине, спеша быстрее проехать мимо и выбраться на прямую дорогу.

Она только было вздохнула с облегчением, как сердце от испуга переместилось у нее в горло, ибо из-за большого дуба на дороге внезапно возник огромный негр. Она, конечно, испугалась, но не потеряла голову, мгновенно остановила лошадь и выхватила пистолет Фрэнка.

— Что тебе надо? — крикнула она со всей суровостью, на какую была способна.

Огромный негр снова нырнул за дерево, и оттуда раздался испуганный голос:

— Господи, мисс Скарлетт, да не стреляйте вы в Большого Сэма!

Большой Сэм! Скарлетт не сразу осознала, кто это. Большой Сэм, надсмотрщик из Тары, которого она последний раз видела в дни осады. Какого же черта…

— А ну выходи, чтоб я видела, в самом ли деле ты Сэм! Он нехотя шагнул из-за своего укрытия — босоногий гигант-оборванец в холщовых штанах и синем мундире солдата Союза, слишком коротком и узком для его могучей фигуры. Увидев, что это в самом деле Большой Сэм, Скарлетт снова сунула пистолет за обшивку и заулыбалась.

— Ох, Сэм, как приятно тебя видеть!

Он кинулся к двуколке, закатив от радости глаза, сверкая белыми зубами, и обеими ручищами, большими, как два окорока, схватил протянутую ему руку Скарлетт. Он широко осклабился, обнажив розовый, цвета арбузной мякоти язык, и нелепо запрыгал, весь извиваясь, точно огромный английский дог. — Господи, господи, до чего же приятно видеть родного человека-то! — воскликнул он, так сжав Скарлетт руку, что казалось, у нее сейчас треснут кости. — Что же это вы стали такая злючка, мисс Скарлетт, — в человека пистолетом тыкаете?

— Столько злых людей развелось на свете, Сэм, что приходится тыкать. Но ты-то что делаешь в таком поганом месте, ты же почтенный человек? И почему ты не пошел в город повидаться со мной?

— Господи, мисс Скарлетт, я вовсе и не живу тут, в Палаточном городке-то. Так — забрел сюда. Я бы нипочем в таком месте не стал жить. За всю свою жизнь не видал более мерзких негров. И не знал я, что вы в Тланте-то — откуда ж мне знать? Я ведь думал, вы в Таре, и все хотел добраться домой, в Тару.

— Ты что же, с самой войны так и живешь в Атланте?

— Нет, мэм! Я в разных местах побывал! — Он выпустил руку Скарлетт, и она с трудом распрямила пальцы, проверяя, целы ли кости. — Вы хоть помните, когда мы с вами в последний раз виделись-то?

Скарлетт вспомнился жаркий день перед началом осады: они с Реттом сидели в коляске, и группа негров с Большим Сэмом во главе прошла мимо них по пыльной улице к окопам, распевая во все горло «Сойди к нам, Моисей». Она кивнула.

— Ну, так я работал, как пес: землю копал, и насыпал брустверы, и мешки с песком заготовлял до самой той поры, как конфедераты из Тланты ушли. Капитан наш — жентмун, который нами командовал, его убили, и некому было сказать Большому Сэму, чего делать-то, так что залег я в кусты и лежал там. И все думал, как пробраться домой в Тару, а потом услышал: весь наш край вокруг Тары выжгли. Да и как мне туда добраться, не знал: очень я боялся, что патрули меня схватят, потому как никакого ведь пропуска у меня не было. А потом пришли янки, и один ихний жентмун — он полковник был — пригляделся ко мне, ну и взял к себе в дом прибирать да сапоги ему чистить. Вот так-то, мэм! Ну и я, конечно, нос задрал: надо же, чтоб меня в дом взяли, как Порка, а ведь я-то всего-навсего полевой работник. Вот я и сказал полковнику: «Я ведь полевой работник». А он… Чего и говорить, мисс Скарлетт, янки ничевошеньки не понимают! Он и знать не знал, в чем тут разница-то! Вот я и остался с ним и поехал с ним в Саванну, когда генерал Шерман туда двинулся, и, господи, мисс Скарлетт, в жизни не видал я такого — страсть что творилось, пока мы в Саванну шли! Уж и крали они, и жгли… И Тару они тоже сожгли, мисс Скарлетт?

— Подожгли, да мы потушили пожар.

— Ну, скажу я вам, мэм, очень я рад это слышать. Тара — мой родной дом, и я хочу вернуться туда. А как война-то кончилась, мой полковник и говорит мне: «Ты, Сэм, поедешь со мной на Север. Я тебе хорошо буду платить». Ну, скажу я вам, мэм, мне, как всем неграм, до смерти хотелось посмотреть, что такое эта свобода, а потом уж и домой вернуться. Вот я и отправился на Север с полковником. Так-то, мэм. Поехали мы в Вашингтон, и в Нуйорк, и в Бастон, где полковник жил. Вот так-то, мэм, стал я негр-путешественник! Там у этих янки на улицах этакая прорва лошадей и карет, мисс Скарлетт, что и не пересчитаешь! Я все боялся, что меня вот-вот переедут!