Читаем без скачивания Ее темные рыцари - Лана Ежова

Скользнув взглядом по лицу ликующей непонятно отчего магички, жадно прикипела к трем неподвижным фигурам позади нее. Чернов обмякшей грудой лежал в клетке с толстыми прутьями. Руслан и Лазарус, прикованные за руки и ноги к железобетонным столбам, стояли, свесив головы на грудь. Своевременно обострившееся зрение сделало подарок – я собственными глазами увидела, что мои рыцари живы и ровно дышат. А еще они… проснулись? Странная убежденность, что ребята в сознании, рядом, внимательно слушают, не отпускала. И я решила поверить интуиции – в отличие от меня, они наверняка умели контролировать дыхание и сердцебиение. И отвела взгляд в сторону, боясь их выдать.

Невдалеке от моих витязей женщина в черном платье, присев на корточки, что-то чертила ножом на серых плитах пола. По плотной фигуре и темным волосам я узнала в ней Майю Рыбову. Что здесь делает некромантка? А главное, что конкретно она делает именно сейчас?

Пока я озиралась, Чернова и ее сообщники смотрели на меня с нездоровым интересом. Чего-то ожидали? Паники? Слез? Попыток наброситься на них с кулаками? Последнее – большая глупость, мне не справиться с двумя вертиграми и магичкой.

– Почему вы это сделали?

– Что именно? – сухо уточнила первая дама клана.

– Схватили нас.

Она пожала плечами и уселась в единственное кресло возле стола, на стальной поверхности которого находился ночник и поднос, накрытый куском белой ткани. Два металлических стула с высокими спинками, лампы дневного света под потолком – вот и вся скудная обстановка просторного помещения.

Кажется, я поняла, где мы. В таких подвалах оборотни держат нарушивших закон соплеменников, усмиряют буйных и тех, кто по какой-то причине застрял в облике зверя. О таких случаях, когда сильное горе на время лишало двуипостасного разума, превращая в опасного, ничего не осознающего зверя, я как раз и читала в книге профессора Лукина. В клетки сажали перекинувшихся в хищников, к столбам приковывали людей, и специальные заговоренные цепи удерживали их от оборота.

– Вы тут по твоей вине, Герда, – ошеломила меня Эмма. Ее глаза странно блестели, тая темное предвкушение. – Я предупреждала, что не стоит закреплять ритуал. Ты не послушалась, а я не могу допустить возникновения полноценного триумвирата под моим носом. Глас – мерзость, которая не должна существовать под Луной.

Да она безумна! Одержима своей странной идеей! И она ни перед чем не остановится, чтобы ее воплотить.

– Знаешь, что это? – Она сдернула ткань, обнажая на подносе ножи, вату, бинты и шприцы с лекарством.

– Нет, а должна? – С трудом выдавила из себя слова – рот словно засыпало песком.

Эмма, не поднимаясь, потянулась за крайним ножом. Изогнутое лезвие, ручка из светлого материала – все это почудилось знакомым. Но только на миг, потом ощущение пропало.

– Это то, что освободит тебя от противоестественной связи с ними. – Женщина кивнула головой в сторону моих витязей.

Один из сообщников магички хрипло гоготнул. А меня бросило в холод от понимания, что она собралась сделать. Чернова держала нож, задействованный в ритуале создания Гласа. Чтобы разрушить наш магический союз преждевременно, достаточно рассечь им татуировки парней.

– Вы не только маг воздуха, но еще и ментала?

Второе озарение пришло позже, вытекая из первого. Главный злодей – на самом деле злодейка?!

– Да, умение управлять чужим разумом и памятью – неожиданный подарочек судьбы. Ты тоже что-то получишь, когда перестанешь быть Гласом, этакий бонус за пережитое в компании животных. Знаешь, из-за чего для ритуала выбирают чистокровных людей? Потому что магички, самые слабые или даже с выжженным Даром, становятся после него слишком сильными.

У меня голова разболелась, когда я попыталась сложить воедино разномастные кусочки. Идефикс, что отношения Гласов и рыцарей противоестественны, история, которой Эмма меня пугала, ее неприязнь по отношению к вервольфу-следователю…

– Вы – Тамара Климова? – вспомнила имя погибшего при пожаре экс-Гласа из Хабаровска.

Женщина неестественно рассмеялась.

– Не угадала, но «тепло». Не мучайся – я расскажу сама. Злодеям ведь полагается исповедаться, прежде чем они уничтожат добреньких героев?

Точнее, это герои уничтожают злодеев. Но я не стала поправлять Эмму, приготовившись слушать.

– Может, хватить трепать языком? – возмутился стоящий позади меня вертигр. – Пора начинать!

– Заглохни, Влад, – ледяным тоном приказала магичка. – Главные действующие лица нашей драмы еще не готовы занять места.

Оборотень громко засопел за спиной, до боли стискивая в своем кулаке мою руку.

– Мой отец, как и ты, был из числа правдолюбцев, что поразительным образом совмещалось с натурой ловеласа. Он увлекся моей матерью, слабенькой магичкой воздуха, а когда она забеременела, слинял. Да только его законная жена узнала о второй семье и спустя годы оказалась на моем пороге. Она пришла просить за дочь, которая должна была стать Гласом. Эта хитрая баба слезно умоляла меня спасти старшую сестру, посмевшую полюбить, невзирая на договор с магами. И я повелась, пожалела Тамару… Я ведь унаследовала не отцовский, а материнский Дар и не отличала ложь от правды. – Эмма криво улыбнулась. – Всего-то и попросили меня, что продержаться полгода, а затем разорвать узы.

– Но разве маги не заподозрили подмену? – изумилась я.

– Мы были единокровными сестрами, внешностью пошли в отца. Да и не видел ее Совет Хабаровска ни разу до дня ритуала. Наш папашка заключил договор незадолго до своей смерти и не успел представить дочь полуночникам. – Чернова помолчала и грустно продолжила: – Моей выдержки хватило на три месяца. И не только потому, что мои рыцари – эти грязные, озабоченные животные! – узнали тайну. Я убедилась, что меня водят за нос. Тамара не собиралась замуж, она просто не хотела рисковать жизнью. Мало того, она присвоила мою личность, имя и уехала в другой город.

Мне стало горько за обманутую женщину. Она имела право злиться, и отвращение к триумвиратам теперь понятно и объяснимо. Видимо, трудные помощники достались лже-Гласу… Жалость моя, однако, вскоре сменилась ужасом.

– Я отыскала Тамару сразу, как наказала ее врушу-мать. С моим новым Даром заманить в отчий дом сестру и моих бывших приставучих рыцарей оказалось до смешного просто. Ох, с каким наслаждением я открыла газ!.. – Эмма хихикнула. – Никому и ни за что нельзя спускать обиды, никому! Правда, дорогой?

Она резко обернулась к клетке, в которой Демид тщетно пытался подняться с бетонного пола. Крупный, внушающий уважительный трепет мужчина сейчас напоминал превысившего норму алкоголика с заплетающимися конечностями.