Читаем без скачивания Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют - Валерий Замулин

В момент боя танков, атаковавших 25-ю гв. тбр с артиллеристами, 2-й батальон грп «Германия» перешел в контратаку на х. Сторожевое с юга. Его подразделения ворвались на его южные окраины. Но здесь эсэсовцы тоже столкнулись с упорным сопротивлением, бойцы и командиры оборонявшихся в этом районе 169-й тбр и 2/58-й мсбр 2-го тк дрались храбро. Тем не менее, после просачивания неприятеля в хутор для 2-го гв. Ттк возникла угроза глубокого охвата правого крыла. Полковник А. С. Бурдейный немедленно доложил командующему армией об этом.

В тот момент, когда Тацинский корпус всеми тремя бригадами втянулся в бой, на направлении главного удара 5-й гв. ТА наступила пауза. По всему фронту от Андреевки до свх. «Октябрьский» и от выс. 252.2 до ур. Сторожевое войска обеих сторон вели сильный огневой бой, но движения не было.

Наступление наших корпусов командование приостановило. Настроение в бригадах было подавленное, танкисты понимали, что встретили хорошо организованную, насыщенную средствами ПТО оборону сильного вражеского соединения. Напомню, соотношение боевого потенциала танковой дивизии немцев и советского корпуса было 1: 0,5 в пользу врага. Свидетельства этому находились перед глазами — поле было усеяно «тридцатьчетвёрками», «семидесятками» и «Черчиллями». Как потом вспоминали участники сражения, все танкоопасные направления у эсэсовцев было пристреляны, созданы засады, враг явно не сидел сложа руки, ожидая нашего удара. Было такое ощущение, что они пришли сюда не сутки назад, а как минимум месяц. И сколько еще останется на этом поле боевых машин, а вместе с ними и жизней танкистов, не знал никто.

Перед комкором Б. С. Бахаровым встал вопрос: «Что делать?» Из бригад ежеминутно докладывали об ожесточенном сопротивлении противника, тяжёлых потерях в подразделениях и минимальном продвижении, просили уточнить задачи. Все это прекрасно слышал и находившийся на КП начальник штаба армии генерал-майор В. Н. Баскаков. О тяжелой обстановке доложили П. А. Ротмистрову, попросили уточнить задачу и оказать помощь авиацией. По словам командарма, у Кириченко потери еще выше, но он держится, наступает, атакуйте и вы, задача прежняя — наступать.

В создавшемся положении возможность командарма влиять на ход боя была ограниченна, П. А. Ротмистров располагал лишь двумя бригадами 5-го гв. Змк, но бросать в бой последнее — было неразумно. Он знал, что контрудар 5-й гв. А в излучине Псёла развивался столь же тяжело. Уже появились первые сообщения о том, что немцы начали теснить соседа — 95-ю гв. сд, их танки вышли на северный берег реки и вели обстрел правого крыла 18-го тк. Командующий опасался, что противник может развить успех и обойти весь правый фланг армии. И тогда эти две бригады будут на вес золота. В этой ситуации Павлу Алексеевичу не оставалось ничего другого, как требовать от подчиненных (используя все богатство русского языка) продолжать атаковать по всему фронту, не давать противнику сконцентрировать силы на каком-либо участке. Ибо при тех потерях, что уже был и доложены ему, вместо контрудара может произойти прорыв рубежа армии. Свидетелем тяжелого положения, в которое попал ударный клин 5-й гв. ТА, был и A. M. Василевский. Этот факт, да ещё порядочность маршала буквально через несколько дней спасут карьеру П. А. Ротмистрова. Те, кто в этот момент видел Павла Алексеевича, отмечали его, мягко говоря, нервозность и взвинченность. По-человечески понять командующего было можно.

«Боевые действия шли и развивались вопреки всем законам оперативного искусства и тактики, — писал В. П. Брюxoв. — Схлестнувшись во встречном бою, подразделения, части и соединения на крайне ограниченном участке одновременно наступали, контратаковали, оборонялись и отходили. Примерное равенство сил не давало преимущества ни одной из сторон. Противники оказались достойными друг друга. Дрались отчаянно, жестко, с неистовой отрешенностью. Обстановка беспрерывно менялась, была запутанной, неясной и неопределенной. Штабы корпусов, бригад и даже батальонов часто не знали положения и состояния своих войск.

На командно-наблюдательном пункте „докрасна“ накалились телефоны и радиостанции. Командарм, комкор грозно, с руганью требовали доклада обстановки, более решительных действий и стремительного продвижения.

Отбивался от назойливых вопросов подполковник Н. П. Чунихин [327]. На слабеньких, неповоротливых бронеавтомобилях, а больше пешком, под огнем противника мотались от командного пункта к передовой, разыскивая комбрига и комбатов, офицеры связи бригады капитаны Мухин, И. И. Малов, лейтенант В. К. Крупницкий. Они передавали распоряжения, уточняли обстановку и возвращались обратно. По отрывочным данным штаб оценивал обстановку, докладывал в корпус и принимал меры к оказанию помощи подразделениям. Комбриг Тарасов шел в боевом порядке 1-го тб и наравне со всеми вел бой, управляя бригадой.

Бомбёжки и стрельба не прекращались ни на минуту. Мрак и мгла не рассеивались. Каждая сторона стремилась склонить чашу весов в свою сторону. Дрались с фанатичным остервенением, неся большие потери.

Неожиданно к командному пункту на полном ходу подкатил „Виллис“. Из него выскочил энергичный, решительный, среднего роста крепыш, в танковом комбинезоне и в генеральской фуражке. По его действиям и охране было видно, что это большой начальник. Подбегая к блиндажу, он на ходу кричал: „Сволочи! Подлецы! Что вы наделали? Сожгли танки, погубили людей…“ Ворвавшись в блиндаж и увидев насмерть перепуганных лейтенанта и телефонистку, он на какое-то мгновение опешил. Тут же глаза его налились кровью, и он яростно рявкнул: „Где командир?“

Лейтенант с перепугу потерял разум, мычал, что-то невнятно бормотал. Быстрее отошла телефонистка Валя Кайдаш: „Комбриг на танке убыл вперёд. Нам приказал ждать подхода штаба бригады…“

— Свяжите меня с комбригом!

— У нас нет с ним связи, — упавшим голосом ответила Кайдаш.

— Так какого же вы тут сидите, — побагровев, закричал генерал.

Продолжая браниться, он зло плюнул, выбежал из блиндажа, сел на машину и умчался. Отойдя от потрясения, офицер и телефонистка долго смеялись, вспоминая грозного генерала. Это был генерал-лейтенант Ротмистров» [328].

И. Ф. Кириченко получил приказ: усилить нажим на противника, а Б. С. Бахаров: продолжать наступление танковым полком и мотострелковой бригадой вдоль реки, а танковыми бригадами ударить по левому флангу дивизии «Лейбштандарт» с севера на юг. Но если в 18-м тк ещё оставался не задействованным третий эшелон — 110-я тбр, то в 29-м тк резервов вообще не было, а бригады, введенные в бой, уже обескровлены.

Для дальнейшего наступления комкор-18 решил в центр боевых порядков соединения выдвинуть 181-ю тбр и Зб-й гв. отпп для удара в западном направлении. Не без основания опасаясь, что враг может провести обратное форсирование Псёла — с северного берега на южный, он прикрыл правый фланг 110-й тбр, а левый — 170-й тбр. Ещё в 12.00 на КП корпуса (в Петровке) был вызван комбриг-110 подполковник И. М. Колесников. Б. С. Бахаров его сориентировал в обстановке и поставил задачу: вывести бригаду из третьего эшелона и усилить удар корпуса вдоль реки в направлении Васильевка — Грезное. В 13.00 комбриг возвратился, и бригаду начали «вытягивать» из Прелестного, в направлении Михайловки.

Одновременно по радио командир корпуса поставил задачу В. Д. Тарасову и В. А. Пузыреву: при поддержке пехоты 9-й гв. вдд и 42-й гв. сд продолжить атаку вдоль реки до Андреевки, после чего развернуться фронтом на юг. Заметно поредевшие батальоны 170-й тбр совместно с 23-м гв. вдсп двинулись от свх. «Октябрьский» вперед через дорогу Михайловка — железнодорожный переезд.

В это же время из Михайловки на Андреевку ударила бригада подполковника В. А. Пузырева. Здесь уже вели бой 36-й гв. отпп и 127-й гв. сп, но они успеха не имели. Противник создал на их пути сильный заслон. В кустах юго-восточнее Андреевки танки 3-й и 4-й рот полка столкнулись с плотным огнем ПТО и танков. Экипажи двух «Черчиллей» под командованием лейтенантов Корягина и Малышева сумели подойти к противнику на дистанции около 500 м и подбили два немецких танка, но и их машины немцы тоже подожгли, а оба командира экипажей получили ранения. Пехота стрелкового полка под огнём шестиствольных миномётов из района выс. 241.6 залегла, и поднять её не удалось.

Сложнее оказалось со 110-й тбр. Самолёты-разведчики противника систематически висели над полем боя и отслеживали ситуацию на земле. Поэтому, как только соединение полковника И. М. Колесникова начало выходить из Прелестного, его колонна подверглась жесточайшей бомбардировке вместе с находящейся рядом мотопехотой 32-й мсбр.

Погиб ряд офицеров-танкистов, были потери и среди экипажей. Это задержало подход бригады в указанный район.