Читаем без скачивания Пламя над бездной - Вернор Виндж

– Но когда мы выберемся, когда мы выберемся… я знаю, что буду делать. Не почему я это должен делать, но что.

Больше он ничего не мог объяснить.

В любой момент… И не имело смысла настраивать оборудование, которое все равно придется инициализировать после выхода в Край.

Когда же минуло восемь часов…

– Это может быть и дольше, может быть, целый день.

Они оказались будто на страницах древней истории.

– Может быть, стоит немножко заняться нашим хозяйством.

«Внеполосный» был рассчитан и на Край, и на Медленную Зону, но эта среда рассматривалась как маловероятная, как аварийный случай. Были специальные процессоры для работы в Медленной Зоне, но они не включались автоматически. По совету Синей Раковины Фам вывел высокоскоростную автоматику в автономный режим; это не было трудно, только пара независимых устройств с голосовым приводом настолько отупели, что не могли понять команд отключения.

Использование новой автоматики вызвало у Равны холодок, который каким-то тонким образом больше пугал, чем изначальная потеря гипердвигателя. Ее образ Медленности как темноты с факелами был всего лишь ночным кошмаром. С другой стороны, представление о Медленной Зоне как царстве кретинов и арифмометров что-то общее с реальностью имел. Интеллект «Внеполосного» постоянно снижался по мере приближения ко Дну, но теперь… Отказали все управляемые голосом графические генераторы – они были слишком сложны, чтобы новый «Внеполосный» мог их поддерживать, по крайней мере в интерпретирующем режиме. Отказали все интеллектуальные контекстные анализаторы, с помощью которых в библиотеку корабля можно было обращаться как в собственную память. В конце концов Равна отключила устройства искусства и музыки – без отклика на настроение и контекст они стали такими тупыми… постоянно напоминали, что за ними нет мозгов. Даже самые простые вещи испортились. Устройства управления от голоса и жеста, например: они перестали откликаться на иронию и жаргонные слова. Для работы с ними теперь нужна была определенная дисциплина. (А Фаму это более или менее нравилось. Напоминало счастливые времена Кенг Хо.)

Двадцать часов. Пятьдесят. Все по-прежнему повторяли друг другу, что волноваться не о чем. Но теперь Синяя Раковина заявил, что разговор о «часах» был нереален. Учитывая высоту «цунами» (не менее двухсот световых лет), она скорее всего была в длину несколько сот световых лет – это если вычислять масштаб по историческим прецедентам. В этом рассуждении было одно слабое место: прецедентов такого масштаба еще не было. По большей части границы зон располагались соответственно плотности распределения галактической материи. От года к году видимых изменений не происходило – только сжатие в масштабе эпох, когда после смерти всех звезд, кроме самых малых, ядро Галактики откроется Краю. В любой же заданный момент одна миллиардная доля, быть может, этой поверхности могла считаться находящейся в «состоянии бури». В обычном шторме поверхность могла сдвинуться наружу или внутрь примерно на световой год где-то за десятилетие. Такие штормы каждый год сказывались на судьбах миров.

Куда реже – быть может, раз в сто тысяч лет во всей Галактике – бывали штормы, когда границы серьезно искажались и расходились волны-всплески с многократной световой скоростью. Это и были те штормы, по которым Фам и Синяя Раковина строили свою шкалу соотношений. Самые быстрые перемещались со скоростью примерно светового года в секунду на расстояние чуть менее трех световых лет; самые большие всплески достигали высоты в тридцать световых лет и двигались едва ли на световой год в день.

Так что же было известно о таком чудище, как поглотившая их волна? Немного. Истории из третьих рук, хранящиеся в библиотеке корабля, говорили о всплесках чуть ли не таких же огромных, но приводимые размеры и скорость распространения ясно не указывались. Трудно поверить историям, которым больше ста миллионов лет, и вряд ли существуют какие-то промежуточные языки. (А если бы и были, тоже вряд ли это помогло бы. Новая, тупая версия «Внеполосного» не могла выполнять механический перевод естественных языков. И копание в библиотеке было бессмысленным.)

Когда Равна пожаловалась Фаму, он ответил:

– Могло быть и хуже. Чем на самом деле было АР-Деление?

Пять миллиардов лет назад.

– Никто не знает.

Фам ткнул через плечо пальцем в дисплей библиотеки.

– Некоторые думают, что это был «суперсупервсплеск». Такой большой, что поглотил расы, которые могли бы его зафиксировать. Иногда самые большие катастрофы проходят незамеченными – некому записать леденящие кровь истории.

Класс!

– Извини меня, Равна. Честно говоря, если мы в чем-то вроде этих прошлых катастроф, то через день-другой мы отсюда вылезем. И лучше всего нам строить планы, исходя именно из этого. Просто тайм-аут в бою. Воспользуемся же им и насладимся каплей мира. Подумаем, как уговорить неперевербованные части флота Коммерческой Охраны нам помочь.

Вот еще что. В зависимости от формы заднего фронта волны «Внеполосный» может потерять приличную часть своей форы… Но я ставлю на то, что флот Союза перепугался от всего этого до смерти. Эти оппортунисты скорее всего рванут в безопасное место, как только окажутся снова в Крае.

Совет Фама дал ей работу еще на двадцать часов. Она билась с полуидиотами, которые называли себя новыми версиями стратегических планировщиков «Внеполосного». Даже если всплеск пройдет вот прямо сию секунду, все равно может быть уже поздно. В этой игре были участники, для которых всплеск не дал тайм-аута: Джефри Олсндот и его союзники – Стальные Когти. Уже семьдесят часов прошло с последнего сеанса связи, и три сеанса Равна уже пропустила. Если ее охватывает паника, что же такое делается с Джефри? Даже если Булат может сдержать врагов, время уходит – а с ним уходит и доверие его союзников.

На сотом часу в глубине всплеска Равна заметила, что Фам и Синяя Раковина проверяют ракетный двигатель.

Бывают тайм-ауты, которые длятся вечно.

34

Горячий жар лета на время спал. Честно говоря, стало даже прохладно. Дым еще поднимался от лесов, и воздух был сух, но ветер уже не так сильно сушил землю. Но в своем гнезде внутри корабля Амдиджефри мало обращал внимания на хорошую погоду.

– Они и раньше, бывало, запаздывали с ответом, – заметил Амди. – Она говорила, что ультраволны…

– Так Равна еще никогда не опаздывала!

По крайней мере после зимы. В голосе Джефри смешались страх и нетерпение. Они ожидали передачи где-то в середине ночи – технические данные для господина Булата. Утром этой передачи не было, а потом Равна пропустила и дневной сеанс, когда у них обычно бывала возможность просто поболтать.

Дети пересмотрели все установки коммуникатора. Прошлой осенью они внимательно скопировали их и всю диагностику низкого уровня. Все выглядело точно так же, кроме одной штучки, которая называлась «детектор несущей». Вот был бы у них компьютер, они бы выяснили, что это значит.

Они осторожно поменяли какие-то параметры коммуникатора… и быстро сделали, как было, когда ничего не вышло. А может быть, они не дали этим изменениям времени сработать. Или наоборот, что-то серьезно спутали.

Они торчали в командной рубке весь день, и настроение у них металось между скукой, страхом и раздражением. Наконец победила скука, хотя и временно. Джефри тревожно задремал в отцовском гамаке, а двое из Амди свернулись у него на руках.

Амди лениво рыскал по рубке, поглядывая на ручки управления ракетным двигателем. Нет… даже при его самоуверенности он не решался их трогать. Еще один его элемент дергал обивку стен. Он почти видел, как растет грибковый нарост, – так все шло медленно.

На самом деле серая масса распространилась гораздо дальше, чем когда он смотрел в прошлый раз. За обивкой ее слой стал толстым и плотным. Амди пустил себя цепочкой между стеной и тканью. Там было темно, но из щели под потолком свет падал. По большей части плесень была едва ли в дюйм толщиной, но здесь она утолщалась до пяти-шести дюймов – ого! Как раз над разнюхивающим носом Амди рос большой ее ком. Он был не меньше, чем куски орнаментального мха, украшавшие стены зала собраний в замке. От грибков росли вниз тонкие длинные пряди. Амди чуть не окликнул Джефри, но его двум элементам было очень удобно возле спящего мальчика.

Он придвинул к этому странному месту пару голов. Стена за ним была какой-то необычной, будто бы поеденной плесенью. И сама стала серой, как дым. Амди потрогал пряди носом – сухие и твердые. В носу защекотало, и Амди застыл в удивлении. Глядя на самого себя сзади, он увидел, как пряди прошли через голову его элемента! И без всякой боли, только чуть защекотало.

– Чего? Что случилось?

Джефри вскинулся, когда элементы Амди рядом с ним напряглись.