Читаем без скачивания Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 2) - Уильям Теккерей

Я спокойно отразил эту беззастенчивую атаку, с улыбкой заметив, что миссис Маккензи явно заблуждается, предполагая, будто человек, только что оплативший расходы по выборам, да и в лучшие времена не имевший больших сбережений, в состоянии выписать чек на приличную сумму господам Хобсон или каким-нибудь иным банкирам. При этих словах лицо ее заметно вытянулось, и ее уже не утешил банковский билет, один из тех двух, коими я тогда располагал. Остальное, сказал я, нужно мне самому - хватит лишь рассчитаться в гостинице и на обратное путешествие в Лондон с моими спутниками.

Это с какими же? Тут я вынужден был (не без тайного страха) выложить ей план, придуманный мною накануне ночью. Я объяснил ей, что, на мой взгляд, талант Клайва пропадает в Булони и что только в Лондоне он способен обеспечить ему хороший заработок; я почти уверен, что, используя свои связи с книготорговцами, сумею раздобыть ему выгодную работу - я б и раньше это сделал, но не знал о его нынешних обстоятельствах; я ведь до недавнего времени полагал, что полковник, несмотря на банкротство, пользуется своей офицерской пенсией, а она у него немалая.

Упоминание об этом, разумеется, вызвало со стороны вдовицы поток весьма нелестных замечаний по адресу моего престарелого друга. Ну конечно, он бы сохранил пенсию, не будь он таким дураком - он же в денежных делах сущий младенец - сам ничего не понимает и других морочит, а теперь вот толчется в доме, и прочее, прочее.

Тут я позволил себе предположить, что, быть может, удастся как-то улучшить его пенсионные дела; что у меня есть надежные адвокаты, с которыми я мог бы его связать; что для этого ему стоило бы съездить в Лондон, и еще что жена моя с радостью примет в дом обоих друзей - места у нас хватит.

Последнюю мысль я высказал с опаской, боясь, во-первых, что она откажется, а во-вторых, что согласится, но предложит, чтобы все они приехали к нам погостить, раз уж места у нас хватит. Разве я не был свидетелем тому, как полковая дама прибыла на месяц к бедному Джеймсу Бинни на Фицрой-сквер, а потом жила там долгие годы? Еще я знал, что, если она поселится в каком доме, выдворить ее оттуда возможно только с боем. Разве Клайв не выставил ее однажды, а она вот живет с ними и командует всем! И, наконец, хотя я достаточно знал жизнь, был ли я вполне убежден, что сумею проявить твердость воли и непреклонность? Так что, признаться, я с тревогой ждал ответа вдовствующей капитанши.

К моему великому облегчению, она полностью одобрила оба мои предложения. О, это, конечно, необычайно любезно, что я принимаю такое участие в судьбе обоих джентльменов, и она, как любящая мать, благодарит меня за сочувствие к ее девочке. Безусловно, самое разумное, чтобы Клайв начал зарабатывать этим своим, как она выражалась, ремеслом. Не подлежало сомнению, что она рада была избавиться от обоих мужчин и согласна отпустить их хоть завтра.

Мы под ручку направились к ним в Старый город, и по дороге миссис Маккензи предупредительно называла мне имена своих подозрительного вида знакомых, гулявших по улице, а затем, едва мы отходили от них чуть подальше, посвящала меня в их денежные дела, заставлявшие их временно пребывать в Булони. И хотя Рози была в интересном положении, миссис Маккензи по приходе домой тут же выложила дочери новость о предстоящем отъезде обоих мужчин, точно надеясь ее этим обрадовать (впрочем, похоже, она не ошиблась в своих расчетах). Привыкшая во всем полагаться на маменьку, молодая женщина и в этом случае не имела своего мнения: по-видимому, ей было безразлично - уедет ее муж или останется.

Не правда ли, это так великодушно и любезно со стороны милых Пенденнисов пригласить к себе мистера Ньюкома с отцом! - И поскольку Рози был указан повод для благодарности, она тут же послушно принялась благодарить меня, заверяя, что с моей стороны это и впрямь очень любезно.

- Что же ты не спросишь про нашу душечку миссис Пенденнис и ее милых деток, мученица ты моя!.. - Рози спохватилась и выразила надежду, что миссис Пенденнис и детки в добром здравии. Это бедное создание пребывало в полном подчинении у своей властолюбивой маменьки. Рози не сводила глаз с полковой дамы и согласовывала с ней все свои действия. Она замирала перед матерью, словно зачарованная, трепещущая, обреченная на гибель птичка перед удавом; еще она походила на испуганного спаниеля, ластившегося к хозяину, который только что учил его хлыстом.

Стоял солнечный день, и полковник находился на своем обычном месте у крепостного вала. Я пошел туда и, как вчера, застал старика на скамейке рядом с нянюшкой, на коленях у которой дремал малыш, зажав в своем розовом кулачке дедушкин палец.

- Тсс! - шепнул, увидав меня, этот старый добряк и приложил к устам палец свободной руки. - Мальчик спит. Il est bien joli quand il dort - le boy, n'est-ce pas, Marie? {Он такой хорошенький, когда спят, наш мальчик, не правда ли, Мари? (франц.).}

Служанка ответила, что мосье, конечно, прав: мальчик прямо как ангелочек!

- Этой девушке можно доверять, она очень достойная особа, - сообщил мне полковник с превеликой серьезностью.

Его тоже зачаровал удав; хлыст домашней укротительницы поработил и этого беспомощного, кроткого и благородного человека. Видя его красивую стариковскую голову, еще недавно так мужественно вскинутую, а теперь покорно склоненную, я внезапно осознал, что он должен был пережить за истекший год; я представил себе, как тиранила его эта фурия, как он молча терпел, как его жестоко высмеивали, а он терзался беспомощными сожалениями, не спал ночами и с тяжелым чувством вспоминал прошлое, и как, верно, сжималось болью это нежное сердце от предательских ударов и несбывшихся надежд. Не скрою: вид этого исстрадавшегося старика до того потряс мою душу, что я отвернулся, не в силах сдержать рыдание.

Он вскочил на ноги и обнял меня за плечо своей милой дрожащей рукой, которую только что отнял у внука.

- Что случилось, Артур, мой мальчик?! - спрашивал он, с тревогой заглядывая мне в лицо. - Неужто худые вести?.. Здорова ли Лора, детки?..

Я мгновенно справился с собой, взял его под руку и, прогуливаясь с ним по залитой солнцем дорожке старого крепостного вала, рассказал, что приехал сюда с непременным наказом от Лоры привезти его к нам погостить, а тем временем попробовать уладить его дела, которым, по-моему, не уделялось должного внимания; может быть, удастся спасти что-нибудь из постигшего их крушения - ну хотя бы вот для этого мальчугана.

Поначалу полковник и слышать не хотел о том, чтобы покинуть Булонь, Рози будет скучать по нем (он ведь думал, что по-прежнему ей нужен); однако стоило нам возвратиться в общество дам, и от всей решимости Томаса Ньюкома не осталось и следа. И БОТ он согласился; тут как раз домой воротился Клайв, и мы посвятили его в наш план, который он с радостью поддержал. В тот же вечер я заехал за ними в коляске, чтобы отвезти их на пароход. Их нехитрый багаж был уже собран в дорогу. Обе дамы при расставании не выказали и тени сожаления, только Мари, маленькая служанка, вынесшая на руках ребенка, залилась горькими слезами. Клайв с нежностью поцеловал сына, а полковник вернулся с порога, чтобы еще раз поцеловать малыша, вынул из галстука маленькую золотую булавку, которую носил, и дрожащей рукой отдал ее Мари, присовокупив к этому просьбу хорошенько присматривать без него за внуком.

- Она добрая девушка, преданная и привязчивая, Артур, - сказал добрый старик, - а у меня ведь нет денег дать ей: ни единой рупии!..

^TГлава LXXIV,^U

в которой Клайв начинает новую жизнь

Наша повесть близится к концу, а для бедного Клайва жизнь только начинается. Отныне ему придется зарабатывать себе на хлеб; и вот я, наблюдая его труды, старания и неудачи, поневоле сравнивал его профессию со своей.

Писатели и люди им близкие, как известно, любят жаловаться на всевозможные тяготы и мытарства, сопряженные с их профессией. Наши разочарования, бедность и лишения весьма убедительно, а нередко и правдиво описываются теми, кто о нас пишет; однако, мне кажется, что в нашем деле есть свои преимущества, о которых забывают как сами сочинители, так и пишущие о них, а между тем если взвесить все за и; против, то, пожалуй, мы не ценим должным образом своего положения. У нас нет, так сказать, мецената-покровителя: мы не сидим больше у него в прихожей; дожидаясь, чтобы его светлость выслал нам несколько гиней в награду за наше льстивое посвящение. Мы сбываем свой товар книготорговцу, от которого зависим ровно столько же, сколько он от печатника или поставщика бумаги. Во всех крупных городах нашего отечества к нашим услугам имеются огромные книгохранилища с целым штатом библиотекарей и любезных помощников и где все наилучшим способом приспособлено дата удобства занятий. К тому же, наша дело можно начать, не имея капитала. Какая еще из так называемых ученых профессий может похвалиться подобной возможностью? Врачу, к примеру, надобно не только потратить много денег и сил; на приобретение знаний, но также нанять дом, обставить его мебелью, обзавестись лошадьми, экипажем и прислугой, прежде чем к нему пожалует хоть один приличный: пациент. Я слыхал, что этим джентльменам приходится ублажать богатых вдов, развлекать ипохондриков и упражняться еще во множестве всяких фокусов - иначе врачевание не приносит дохода. А сколько сотен фунтов стерлингов должен истратить адвокат до того, как он начнет зарабатывать? Надобно расплатиться за дорогостоящее университетское образование, снять приличную квартиру в Темпле, содержать клерка, разъезжать по округе - таковы неизбежные расходы, предстоящие стряпчему еще прежде, чем к нему явятся клиенты, придет слава и опытность. Конечно, выигрыш немалый, но сколько же надо выложить нашему законнику в надежде выиграть в этой лотерее! Литератору и не снится такой куш, зато и риску у него меньше. Будем же говорить о нашей профессии честно, без желания вызвать сочувствие у публики.