Читаем без скачивания Тау - Лана Тихомирова

— Я попробую еще раз. Прости, родная, — шепнул он мне.

— И, да, Гай, я заметил, — бросил Тама у дверей.

— Он очень расстроен, — пояснила я.

— А то мы не заметили, — огрызнулся Гай, — я этого кота тоже любил. Он не просто кот, какая еще скотина смогла бы заговорить? А Эток смог, и архиепископом стал…. и вообще…. Хорошая была скотина.

— Свята, а что его действительно нельзя воскресить? — грустно спросил Михас.

— Ар сказал, что родная земля его воскресит, — сказала я, — Господи! Да что я сижу, дурища!

Я вскочила и сбегала в комнату Тамареска, схватила со стола листок бумаги и карандаш и написала: "Земля, в которой лежит Эток, станет его родной и воскресит".

— Видят, все возможные Боги, я делаю, что могу, — сказала я сама себе.

Вдруг низ живота пронзила острая боль, я задохнулась и на секунду потеряла сознание. Когда очнулась, то воды уже отошли. Я стала звать на помощь, прибежали Михас и Гай.

— Я рожаю. Повитуху, скорее, — сказала я.

Мужчины переглянулись.

— Я позову Гайне, — сказал Михас.

— Я позову Тауру, — сказал Гай.

— Да хоть кого! — вопила я.

— Родная, что с тобой? — ворвался Тамареск.

— Я рожаю немножко, — отозвалась я.

— Да, что ж за день сегодня, — удивился Тамареск и стал перетаскивать меня на кровать.

— Ты сам жаловался сегодня на скуку. Сам виноват, — резюмировал Михас, надевая белую шляпу.

Они ушли.

— Как ты, родная? — участливо спрашивал Тамареск.

К тому моменту схватки стали утихать.

— Рожаю потихоньку, — ответила я, — я очень рада, что я тут, с тобой.

Тамареск целовал мои руки.

— Держись, моя хорошая. Скоро придет помощь.

— Ты не бойся, любимый. У нас уже очень мудрый ребенок. Как там Эток?

— Я не знаю, я бросил его, как только услышал твои крики.

— Сходи, посмотри, — сказала я.

— Ты уверена?

— Да, абсолютно. Мне кажется, что я уже и не рожаю особо.

Тамареск ушел, но ровно через минуту, как я отпустила его руку, поднялась дикая боль. Естественно, я закричала.

Он принесся вместе с коробкой, в которой лежал Эток.

— Это чтобы не бегать по нескольку раз, — сказал он, ставя коробку рядом, — Что случилось?

Я схватила его руку и заплакала, было больно и страшно.

— Ну, ну, ну. Тихо моя хорошая. Теперь уже все. Скоро все закончится.

Боль постепенно сходила, становилось легче.

— Представляешь, Тама, я настолько жуткое чудовище, что даже не ходила в школу молодых матерей.

— Чего? — не понял Тамареск.

— Ну, в моем мире принято ходить на курсы, где расскажут, как правильно рожать, и ухаживать за ребенком. Послушай, у нас же ничего нет для малыша! Вообще ничего! Я ничего не покупала, потому что знала, что буду рожать здесь… Господи… а как же теперь?!

— Не думай об этом. Я все устрою, — Тамареск гладил меня по голове. Я залюбовалась его карими глазами, вечной небритостью.

Мы долго просто смотрели друг на друга. Боли почти не было.

— Какого лешего? — недовольно проворчал Эток. Мы обернулись к коробке. Изнутри она была выстлана мягкой шерстью, внутри лежал маленький котенок, не новорожденный, но месяцев шесть ему было.

— Эток? — удивились мы.

— Да, я. Я как-то странно себя чувствую. В кого я превратился?

— Ты котенок, — деликатно доложил Тамареск.

— О, я даже не думал, что это правда, — Эток стал выбираться из коробки, — говорят у нас девять жизней, но никому не удавалось два раза подряд воплотиться в кота. Кот — это самая мудрая наша ипостась, в которой мы помним все, что было с нами во всех жизнях.

— То если мы все потенциально кошки? — удивилась я.

— Поголовно, — авторитетно подтвердил Эток.

— А сколько у тебя еще жизней? — поинтересовалась я.

— Эта последняя, — Эток стал вылизываться, — Молока хочу. Надо будет книгу написать, в которую я вложу всю свою мудрость! У вас есть писательский опыт, госпожа, вы мне поможете?

— Конечно, Эток.

Я снова закричала, теперь схватки стали чаще.

— Я есть хочу, хозяин, — капризно начал Эток.

— У меня жена рожает, скотина! Поди к Хетсу. Дождись Михаса, в смысле, он пошел за женой.

Глава 4. О том, как правильно ухаживать за детьми на Тау

В прихожей хлопнула дверь, и в дверях появились Гайне и Таура.

— Ой, девочки, — как можно радостнее сказала я.

— Мы рады тебя видеть, — сурово отозвалась Таура.

— Тама, кыш, — сказала Гайне.

— Но, может, не надо, — я вцепилась в руку Тамареска.

— Мы понимаем, что он отец твоего ребенка, — категорично сказала Таура, — Но боль надо терпеть. Так что, пусти мужчину!

— Все будет хорошо, радость моя, — Тамареск поцеловал меня на прощание и вышел.

— А что теперь будет? — испуганно спросила я, чувствуя, как боль нарастает.

— А теперь мы будем ждать, — резюмировала Таура.

Гайне носилась с водой и тряпками. Таура то и дело бегала туда сюда. Я лежала и, чтобы храбриться, что-то пела. Получались сплошные завывания, в пении я никогда не была сильна.

Даже Эток-предатель куда-то ушел, видимо, кормиться.

Я орала русские народные срамные и матерные, патриотические и военные частушки, сама себе смеялась, сама себе плакалась.

Таура сновала туда сюда и коротко отпускала комментарии. Дескать, еще ничего нет, тужиться надо сильнее, дышать надо обязательно и регулярно, а не через раз. В последний раз она сказала, что заклинания, которые я так усердно читаю, могут здесь и не работать. Меня эта фраза порадовала, я не стала объяснять Тауре, что такое частушки, а расхохоталась.

Где-то через три часа мучений Таура скомандовала полную готовность. Вроде как начала показываться голова… Вот тут мне и пришел каюк. Я часто теряла сознание, меня приводили в себя. Схватки накатывали одна за другой, и я ругалась матом, как портовый сапожник, по пьяни избивший сорок матросов и одну шлюху.

Я не знаю, сколько это продолжалось, но кончилось все странно. Воздух разорвал крик измученного котенка или это была игра на ленточной пиле, или это кто-то рисовал гвоздем по стеклу. Я не сразу сообразила, что это кричал мой малыш.

— Мужик, — услышала я голос Тауры, — определенно мужик.

— Да уж, — хохотнула Гайне.

— Дайте, дайте посмотреть, — сказала я, попыталась приподняться, но тело запротестовало.

Ко мне поднесли нечто маленькое, сморщенное, все в крови, безумно орущее существо.

— Тебе страшно? — спросила я, — Мы с тобой еще не виделись. Я твоя мама.