Читаем без скачивания Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин

— Фок-марсель верхний, — продолжал выкрикивать густой голос, — фок-марсель нижний.

Парусов было много: двойной комплект для трехмачтовой баркентины, у которой на передней мачте прямые паруса, а на грот— и бизань-мачтах — косые.

Из склада несли свернутые в бухты снасти, необходимые для крепления мачт и для управления парусами…

Резанов нашел правителя на баркентине. Александр Андреевич сидел задумавшись, все еще держа в руках записную книжку.

— Хочу с вами поговорить, Александр Андреевич.

— Я готов, Николай Петрович.

— Доложите, как обстоят дела.

— Какие именно? — Баранов немного удивился официальному тону Резанова. Да и дела на острове он знал не хуже правителя.

— Есть ли еще провизия, что вы намерены предпринять?

Александр Андреевич снял парик и отер лысину красным платком.

— Что мне сказать, Николай Петрович? На двести русских в магазине осталось по фунту хлеба на неделю. Пшена даю по три фунта в неделю только больным скорбутом. Больных много, хотя все регулярно потребляют пиво из еловых шишек. С северных островов привезли юколы и малое количество сивучьего мяса. Рыба перестала ловиться. Стреляем ворон и орлов, собираем ракушки. Едим не лакомо…

— Откуда вы ждете привоза провианта?

— Вы ведь сами знаете, Николай Петрович, корабли с кормом, отправленные из Охотска, погибли.

— Да, знаю, но хочу, чтобы вы мне написали доклад.

— Хорошо, я напишу. Много больных в крепости, но и здоровые выглядят плохо, краше в гроб кладут. А все дожди. Одежду просушить люди не успевают.

— Вы советовали, Александр Андреевич, купить бостонский бриг «Юнону» у капитана Вульфа… Помню, вы говорили, что товары с «Юноны» — пушки, порох и ружья — могут попасть в руки колошей.

— Помню, Николай Петрович.

— Так вот, — в голосе Резанова послышалось торжество, — я купил у капитана Вульфа его корабль со всем грузом. Это облегчит наше тяжелое положение. Кроме того, он отдает свою артиллерию, порох и ружья… Александр Андреевич, я твердо решил на «Юноне» совершить плавание в Калифорнию и привезти оттуда груз зерна и разного провианта. Попутно я хочу обследовать места на реке Колумбии, пригодные для русского поселения. Как будто это и ваша мечта, Александр Андреевич.

— Весьма рад, весьма рад. Я всегда считал, что русская колония в южных широтах нас может прокормить. Спасибо вам, Николай Петрович, за смелое решение. Я полностью одобряю и благословляю вас. Трудностей не бойтесь. Новое дело всегда медведем кажется.

— А что вы думаете о корабле капитана Вульфа?

— Прекрасное судно, ваше превосходительство. Построено в Северной Америке, в Бостоне, в 1799 году. Корпус дубовый, обшит медью. Груза берет двести тонн. Я давно к нему присматриваюсь.

— Могу еще вас обрадовать, Александр Андреевич: я договорился с капитаном Вульфом, что он будет торговать с нами и выполнять наши заказы. Из Кантона он привезет любые товары.

Для главного правителя решение Резанова купить «Юнону» было большой радостью. Покупка снимала с его плеч большую заботу о пропитании людей в тяжелую зиму. Где-то там, за морями, в далеком Охотске, готовились к отправке корабли с кормом. Но когда они будут в Ново-Архангельской крепости и счастливо ли будет их плавание?

Сегодня Александр Андреевич, пользуясь хорошим настроением Резанова, решил спросить его о событиях на шканцах «Надежды» в южных широтах.

— Скажите, Николай Петрович, что вы думаете о капитане Крузенштерне?

Резанов сразу изменился лицом и сухо сказал:

— Не хочу о нем вспоминать. Скажу одно, что теперь, узнав сего человека, никогда не решился бы с ним идти в плавание.

На этом разговор закончился.

Через три дня сделка с капитаном Вульфом была совершена, и Баранов, пересчитав съестные припасы, купленные вместе с бригом, понял, что кормов для всех жителей недостаточно.

Но теперь в руках была «Юнона», и ее можно было отправить за провизией на Кадьяк. Командиром «Юноны» был назначен лейтенант Хвостов, его помощником — Давыдов. Николай Петрович Резанов дал согласие на поход брига в Павловскую гавань не без колебаний.

«Юнона» обернулась быстро. Через сорок дней бриг снова стоял у причалов в порту и радовал глаз Резанова. В трюмах он привез полный груз юколы, жира и китовины. С таким подспорьем кормов хватит и для промышленных и для кадьякцев до появления рыбы.

Но радость Баранова была омрачена печальными вестями. Корабль «Елизавета» под командованием мичмана Карпинского потерпел крушение на обратном пути из Кадьяка. Захвачена и разорена русская крепость в заливе Якутат. Все, кто был в крепости, во главе с Ларионовым, убиты. Об этом ему подробно рассказал вернувшийся в Ново-Архангельск Абросим Плотников. Как случилось несчастье — неизвестно. Видно, всегда осторожный Ларионов допустил промашку. Из отряда охотников под командой Демьяненкова погибли в море более двухсот человек, погиб и сам Демьяненков… И еще одна тревожная весть: капитан зеленого брига Роберт Хейли опять приходил на Кадьяк в Павловскую гавань.

Правитель тяжело переживал горестные сообщения, тем более что произошли они в присутствии важного и дорогого гостя.

— Стар я стал, Николай Петрович, — повторял Баранов, — не угляжу за всем.

Резанов, как мог, утешал старика и всячески отговаривал от похода в залив Якутат, куда Баранов собирался для восстановления крепости.

Выход «Юноны» в море готовился на 25 февраля. На бриг назначены сорок человек матросов, но половина из них были слабы от болезней и недоеданий. Корабль снабдили всем самым лучшим, что нашлось на складах.

Накануне выхода в Калифорнию Николай Петрович перебрался на корабль и доканчивал последнее письмо директорам компании в Петербург.

Он усердно писал, изредка останавливаясь, чтобы очинить перо…

«…Правитель Баранов собой подает пример всем промышленным. Потеря сего человека есть потеря не только для компании, но и для всего отечества. С лишением господина Баранова лишаемся способов к произведению и действию обширных планов, к которым столь верный путь проложили его труды».

Северо-западный ветер налетел внезапно. Небо заволокло тяжелыми тучами, и они закрыли снежные вершины гор. Повалил мокрый снег, в каюте сразу стало темно. Николай Петрович зажег сальную свечу и придвинул к себе деревянный поставец.

«В рассуждении Якутата, — писал Резанов, — объявляю я вам полученные неприятные вести. Изнуренный трудами и болезнями, старик Баранов последние остатки своих сил приносит в новую жертву отечеству. Идет отсюда на собственно им построенном судне „Ростиславе“, взяв с собой четыре пушки и только двадцать пять человек, потому что более отделить не можно и других судов не бывало. Через пять дней после меня, коли не уговорю я его, снимутся они с якоря. Боже, помоги ему! Скажите, милостивые государи мои, поистине можем ли мы, акционеры, чем-либо оплатить таковую неутомимость для блага общего?! Одним разве удивлением и благодарностью. В отсутствие его господину Кускову вверены пользы края и ваши…»