Читаем без скачивания Игра Арканмирра - Петр Верещагин

Кем ожидалось?

Чтобы сдержать данную самому себе клятву, я быстро отбросил эту мысль. Хватит с меня Игры!

Я шел вперед, не выбирая конкретной цели. Цель у меня была сейчас только одна, да и ту я отодвинул на далекое будущее: отыскать Ориона Провидца и задать папочке пару вопросов… Милый семейный разговор, что и говорить. Но пока — не по моим слабым способностям. Не отыскать (это, весьма вероятно, мне бы удалось), а побеседовать с ним на равных. Такое, я знал, было мне не по силам.

Фрейю я, как и любой готландец, «знал» с детства. Пускай это знание основывалось на сагах и столь же «достоверных» повествованиях, пускай я тогда видел ее всего пару-тройку раз — это не имело значения. Владычица Готланда имела несколько дурных привычек, однако склонность таиться от собственного народа ей не была присуща — в отличие от, скажем, Оберика и Мерлина. Когда выяснилось, что Искательница — моя мать, я не испытал большого шока, так как был с нею давно «знаком». Но вот отец…

Однажды мне довелось выяснить некоторые подробности (вовсе не из ряда общеизвестных), относящиеся к истории Странников, и из полученной мною информации выплывало, что их привел в Арканмирр один из Мастеров Колеса, преследующий свои тайные цели. Теперь я знал имя этого Мастера — Орион Провидец, один из Игроков высшего ранга, который уже довольно давно не принимал в Игре активного участия. На это указывало все — и именно потому я отложил встречу с отцом на отдаленное будущее.

Пока же я старался ничем не выделяться — конечно, насколько это вообще возможно для Героя. Тем более для готландского Героя. Ведь компания, подобравшаяся у Фрейи Искательницы, была весьма неординарной даже по меркам Героев, хотя среди нас не было ни одного Чемпиона…

Старший — Фрит Ледяной Туман, наконец-то избавившийся от проклятия древнего бога, — был старейшим из готландцев, своими глазами видевший начало (и конец) Рагнарока. И уменьшению его известности вовсе не способствовало носимое им оружие, копье Одина Гунгнир. Второй, Ангус Кровавый Щит, некогда прошел Гильдию Наемников и был одним из немногих готландцев, побывавших на Темной Стороне Арканмирра (и вернувшихся обратно); о том, что богатырь получил в личное пользование щит Ньорда и молот Тора, знали немногие, но такие тайны всегда открываются сами. Третья, вооруженная мечом Фрейра Рыжая Соня, вообще пришла со Странниками, но вскоре покинула их ряды ради предоставленной Искательницей свободы.

Три старших Героя вроде бы должны были затмить меня, как мощные волшебные светильники затмевают простую свечу, — да не тут-то было. То, что натворил я, еще не будучи Героем, выделяло меня даже на их ярком фоне. А по получении этого звания я вершил такое, что не раз обращало на меня личное внимание многих Игроков (правда, сам я предпочел бы избежать этого внимания, будь у меня хоть какой-то выбор).

Сейчас мне не предстоял очередной Рагнарок и тому подобные вселенские катаклизмы. По крайней мере, я очень на это надеялся.

В таком вот задумчивом состоянии я шел по Эфирной Тропе, которую открыла Владычица, сказав, что на том конце меня ожидает важная работа…

Далеко к юго-западу от поросших жесткой желто-бурой травой берегов Квейста, в сумрачных просторах Беспощадного Океана, которые опасались исследовать даже бесстрашные морские бродяги Эйниранде, призрачной белой цитаделью поднимался из волн Остров Забвения. Нет, он вовсе не был белым — складывавшие его камни имели весьма прозаические серо-буро-черные оттенки, как всякие нормальные скалы. И все же: любой приближавшийся к острову корабль видел не беспорядочное скопище каменных глыб, а возвышающуюся прямо из воды островерхую башню цвета светлого жемчуга. Потом иллюзия рассеивалась, но первое впечатление оставалось навеки.

Островом Забвения назвал этот клочок суши единственный уцелевший член экипажа пиратского шлюпа «Кондор» — Летарк, слепой рифмоплет, которого пираты держали при себе, ибо он — это знало все Кровавое Братство — приносил кораблю удачу. Морские Охотники наткнулись на сильно потрепанный шлюп к югу от берегов Квейста, около Акульих Островов, и обнаружили на корабле лишь Летарка; ни малейших признаков остальной команды не было. Поэт бредил какими-то странными цветовыми образами, которых он, слепой от рождения, не мог бы воспринять; однако жрец-ясновидец подтвердил: каждое слово Летарка являлось чистой правдой. Обрывки поведанного им тогда по сей день бродят среди моряков, причем ни один из рассказчиков ни разу не переврал ни единого слова! Что, пожалуй, самое странное в этой части истории.

Ничего удивительного, что ни один из кораблей, изредка забирающихся в ту часть Беспощадного Океана, не подходил в Острову Забвения вплотную. Жемчужно-белую цитадель видели многие, и она точно соответствовала описанному слепым поэтом рогу единорога; однако никто не желал проверять на своей шкуре правдивость остального бреда Летарка, который мог оказаться не таким уж бредом…

Как там говорила Владычица? Третий поворот налево, второй направо и потом еще раз влево? Или первый налево, третий направо и второй опять вправо? Черт, забыл. М-да… заблудиться на эфирных тропах Искательницы — крайне опасная шутка… Естественно, указатели на этих мерцающих дорожках отсутствовали, и узнать, куда ведет, скажем, красная, а куда — лимонно-желтая, не представлялось возможным.

Ну и ладно. Куда-нибудь да приду, а там посмотрим…

Бледно-лиловая лента тропинки закончилась туманной аркой врат. При моем приближении они открылись, показав стоявшую снаружи цитадель, белеющую на фоне предрассветного моря. Сделав еще два шага вперед, я обнаружил, что врата бесследно исчезли, отрезав путь к отступлению.

Делать нечего. Вздохнув, я двинулся вперед, к гладким жемчужным стенам. Что-то мне в этой башне очень не нравилось…

Ну конечно. Она напоминала Двуликую Башню, ту самую, после которой я попал в Храм Темной Луны, а оттуда — прямиком в ад. Многие башни похожи как две капли воды? Возможно, да только эта цитадель одним своим видом внушала такое же безмолвное предостережение, какое распространяла вокруг себя Двуликая Башня — до того, как ударная группа готландцев, в составе которой находился и я, взяла ее штурмом.

На всякий случая я проверил, хорошо ли выходят мечи из ножен. Вход в башню обнаружился быстро: в восточной стене был дверной проем, а разбитая в щепки дверь валялась рядом. Я присмотрелся к обломкам. Ничего себе! Удар такой силы мог нанести лишь Ангус со своим Сокрушителем Скал — как иначе можно расколотить толстенные, обитые бронзовыми листами доски из мореного дуба, да еще и разорвать удерживавший двери железный засов двухдюймовой толщины?!