Читаем без скачивания Плач богов (СИ) - Владон Евгения

- А в Лейнхолле чего забыл? Он же вроде как сто лет заброшен, ещё и проклят, если верить местным сплетникам.

- Да не в сам Лейнхолл, хотя гулять по заброшенным усадьбам люблю ещё с детства. Просто место тихое, безлюдное. Идеальное, чтобы развеется от тяжки дум. Ну, а то что проклятое… Тут поди через каждое поместье по проклятой семье живёт.

- Призраков там случаем не встречал? – последовавший за вопросом всеобщий смех даже звучал как-то натянуто, как через силу. Удивительно, что ещё никто при этом не перекрестился.

Хейуорд ответил не сразу, вдруг задумавшись то ли над ответом, то ли пытаясь что-то вспомнить нечто схожее. Улыбка застыла на губах мужчины вместе с картинками не таких уж и далёких воспоминаний в потемневших глазах.

Да, встречал он призрака и даже принял по началу хрупкую фигурку златовласого ангела в дорожном сером платье за такового. И именно в Лейнхолле. Может поэтому и собрался в ту сторону? Захотел ещё разок испытать судьбу? Насколько в этот раз окажутся милостивыми местные боги?

Хотя, чего это вдруг? Разве молния попадает дважды в одно и то же дерево?

_________________________________________

* statute or hiring fair– в течении столетий в Англии функционировали особые ярмарки, на которые собирались работники, ищущие место. С собой они приносили какой-либо предмет, обозначающий их профессию - например, кровельщики держали в руках солому. Чтобы закрепить договор о найме, требовалось всего-навсего рукопожатие и выплата небольшой суммы авансом (этот аванс назывался fastening penny).

Глава тридцать пятая

В этот раз она решила не отталкивать его. Хотя мысль была, но, видно не желание. Просто насолить, как и в тот раз, сделать больно в отместку на его слова и намеренья. Но что-то пошло не так. Или она недостаточно приложила для этого стараний, или он просчитал её действия заранее и поэтому был готов ко всем её фокусам. Взял, да накрыл собой. Припечатал к стенке. Окутал, стянул в тугие полотнища своей сводящей с ума близости, а, главное, собой – горячим плотным облаком неподъёмного тела, чей пробирающий до костей порочный жар просачивался под кожу пьянящим ядом воспаляющего дурмана.

Чёрта с два вырвешься! Скорее задохнёшься при попытке шевельнуться и что-то сделать в супротив.

Да разве она хочет-то вырываться? Её уже пронзило насквозь этой сумасшедшей агонией и продолжало топить её смертельной эйфорией под невыносимой тяжестью смешанных желаний, эмоций и живой физической клетки. Да и собственное естество предавало за считанные мгновения, стоило только задохнуться под обжигающим скольжением его губ по её рту и опаливающими до самого мозга несокрушимыми заклятьями сущего Диавола.

«Куда это ты собралась? Неужто думала, что я так просто возьму да отпущу? Наивная…» - а его хриплый голос… О, боги! Он будто и вправду звучал у неё в голове и царапал по грешному телу в самых срамных местах, возбуждая мгновенно, да с такой силой, что едва не вырывал из её горла несдержанные стоны и всхлипы. Даже больно становилось внизу живота, как если бы что-то там сжало изнутри в тупой сладкий спазм, тут же взрываясь надрывными толчками в скрытых мышцах стонущего лона и снаружи – в горячих холмиках припухших половых губ, в очень влажных между ними складках более нежной и чувствительной плоти.

«А надумаешь прятаться – всё равно разыщу… или сама придёшь. Не хватит сил изнывать в томлении. Лично приползёшь и будешь упрашивать…» - о, нет! Он же точно доведёт её до полного помрачения рассудка. Она уже сейчас не понимает, что именно ощущает, и что он с ней при этом делает. Кажется, сдавил кончиками пальцев сосок на груди или накрыл горячим ожогом плечо, а потом и вовсе коснулся чем-то лобка. Нажал чуть сильнее, скользнул по набухшему клитору, притягивая к его онемевшей вершине ещё более нестерпимые приливы пульсирующей крови, из-за чего в голове мутнело ещё сильнее, а тело едва не выгибало навстречу своему мучителю и его сладчайшим пыткам.

Вот так, без каких-либо прелюдий, просто взял и дотронулся там, где она порой сама себя боялась трогать. Только никакого ужаса она при этом не испытала. Наоборот. Возжаждала большего, потянулась к нему, как невинный бутон дикого цветка к лучам ласкового солнца, питаясь его теплом и нежностью, как живительным эликсиром вечного бессмертия. И никакого стыда или неуместного испуга. Даже захотела взглянуть на него. Самой прикоснуться к нагому мужскому телу, увидеть своими глазами его фаллический орган в том состоянии, о котором ей в мельчайших деталях описывала Полин д’Альбьер. А может и протянуть к нему свои почти уверенные пальчики, желая прочувствовать его наощупь, узнать, что же это такое на самом деле. Пусть при этом сердце готово было выскочить из груди, соблазн изведать греховное таинство впервые в жизни брал верх над любыми моральными доводами и стойкими убеждениями стыдливого рассудка.

«Я не буду прятаться… Пожалуйста!» - кажется, она простонала ему прямо в губы, и её чуть было не расщепило на тысячи огненных искр всесминающей эйфории. Над ней будто и в самом деле склонился очень тёмный и неописуемо прекрасный ведический бог чёрного солнца. И глаза его были черны, как два гагата, в которых неминуемо тонула любая, пойманная их затягивающим омутом зазевавшаяся жертва. И их оплетающая чернота становилась частью его воли, физически осязаемой и столь же возбуждающей, как и его прикосновения. Он словно скользил по её коже (и под оной тем более!) буквально везде, разгораясь в оголённых клетках интимной плоти блаженной негой и невыносимым сладострастием. И, конечно же, прижигал поверхность раскрытого перед ним девичьего лона бесстыжими ласками то ли горячей длани, то ли чего-то иного. Будто сам являлся воплощением нечестивой похоти, без какого-либо усилия и сопротивления со стороны совращённой им обреченицы воспаляя своими манипуляциями и беспрепятственным проникновением бренное тело немощной добычи.

И всё равно это было невообразимо прекрасным. Как если бы сама становилась частью этой мистической мглы или живого воплощения чистейшего экстаза, сжигающего в абсолютный тлен тебя вчерашнюю и любое подобие здравомыслящей сущности. Ничего более не казалось теперь столь важным и значимым, кроме данного погружения в обострённые эмоции и запредельные ощущения. И ты в них сгорала буквально и живьём, растворяясь в них полностью без остатка и телом, и сознанием. А они и не останавливались. Ширились и набухали, наливаясь смертоносной мощью и заставляя свою жертву чуть ли не кричать во весь голос, а то и вовсе молить о пощаде. И сковавший её своей растлевающей волью черноглазый демон тоже не останавливался. Оно и понятно, ведь это на его кончиках невесомых пальцев стенали все её чувства и неконтролируемая жажда получить большее, слиться с чужой плотью в одно целое, в одну общую агонию торжествующего безумия.

«Маленькая грешница! – если бы в его голосе звучало осуждение, а не одобряющий комплимент, ещё и напряжённым, пронимающим хрипом, может быть ему и не удалось бы утопить её окончательно в своём бездонном омуте первозданного порока. – Бесстыжая негодница! Я же вижу тебя насквозь, все твои помыслы, желания и срамные фантазии. Вижу, как ты тянешься к запретному, мечтая испачкаться этой «грязью»… Как хочешь испробовать на вкус сладчайший плод осуждаемого всеми греха. Познать мужчину… Познать меня!..»

Она так и не поймёт, что он сделает. Надавит ли сильнее на воспалённую вершину её перевозбуждённого клитора или же полностью накроет плавящим ожогом всю поверхность промежности. Слишком быстро… а может и нет. Но то, что его слова обрушаться на неё сминающим жаром одержимой похоти, впившись в тело жгучими иглами нестерпимой истомы, и она сама втянет его, будто раскалённый песок кипящую волну живительной влаги, в этом никто из них не усомниться. Ни он, вобравший её ответные спазмы сильнейшего оргазма своей тьмой, ни она, задохнувшаяся от крика под ударами внутренних вспышек оглушающей разрядки… А потом ещё и дёрнется несколько раз, и в самый последний, когда ей почудится, что она падает. Резко сорвётся в разверзнувшуюся черноту пугающего мрака, так и не успев понять, что же это было и почему столь упоительное сумасшествие так неожиданно оборвалось, вырвав её из сладкого плена ирреального забвения и заставив открыть глаза.