Читаем без скачивания Мир без милосердия - Анатолий Голубев

— Врачи были и будут против допинга. Тейлору много раз говорили, что он перенапрягается, не хватит никаких сил постоянно работать на пределе...

— Кто знает, где наш предел, — огрызнулся Роже, недовольный тем, что Цинцы вновь вернулась к Тому.

— Тейлор, обычный человек, хотел казаться непобедимым. Мы слишком часто отворачивались, заметив слабости Тома. Было что-то пугающее в его манере рисковать собой...

— Мое мнение, смерть Тейлора — грубейшая ошибка администраторов, которые не ввели обязательного обследования каждого из участников...

К счастью, подали бульон с гренками, и за столом воцарилась тишина, прерываемая лишь легким постукиванием ложек.

«Конечно, им не понять человека, принимающего допинг. Допинг не от хорошей жизни. После любого стимулятора наступает депрессия, из которой потом трудно выйти. Как бы ни трудно в чистой гонке, к утру отходишь. После допинга — тебя словно спеленали... Иной вместо интенсивных тренировок закупает стимуляторы, когда порой в допинге нет необходимости. Никакой регламентацией не остановить таких, потому что любой допинг — это уступка самому себе. И уступить надо только один раз».

После обеда все вышли к бассейну. Начали сбрасывать костюмы и укладываться в цветные качалки. Гонщики, стесняясь своих незагорелых спин, сбились кучей, стояли, не раздеваясь, хотя каждому хотелось искупаться. Гости, разгоряченные вином, галдели, но желающих лезть в воду не было. Первым, животиком вперед, вы катился в плавках Молсон, а за ним появился и сам хозяин дома. Мертвой хваткой вцепившись в Роже, Вашон увлек Крокодила в уголок и зашептал, почти касаясь уха своими слюнявыми губами:

— Знаете, дорогой Роже, сколько стоит мне эта гонка? Я выложил наличными почти сто тысяч долларов. Конечно, кое-что вернул, — поспешно добавил он после того, как Роже иронически взглянул старику прямо в глаза. — Я ведь сделал хорошие призы, не правда ли? А сколько запросили с меня эти «богоугодные» отцы! Они сразу смекнули, что у меня нет иного выхода. Зато я отыгрался на машинах и бензине: все это дал мой братец, занимающийся оптовой торговлей. Приглашенные иностранные команды неплохо оплачены, не так ли, дорогой Роже? — И, не слушая ответа, продолжал: — А знаете, сколько будет стоить ремонт спальных залов после четвертого этапа? Как, вы не ведаете, что ваши молодцы затопили в святом заведении два этажа, забыв выключить душ?! О боже, эти внеплановые расходы сведут меня с ума!

— А вы поступайте, как в магазине, — вставил Роже, — Если туфли вам дороги, попросите пару другого цвета.

Вашон хмыкнул:

— Взамен дам вам другой совет — никогда не покупайте ничего с ручкой: рано или поздно придется носить!

Роже, скучал, слушал душеизлияния старого молочного короля. Он мучительно искал повод, чтобы прервать бесконечный словесный поток.

— Мистер Вашон, — перебил он его совсем уж грубо, — я хотел бы выкупаться, но у меня нет плавок...

— О, — обрадовался старик, — в раздевалке, вы найдете все необходимое. Пойдемте провожу...

Переодевшись, Крокодил вышел к бассейну. Вашон караулил его у входа. Буквально оттеснив старика, Роже нырнул в голубоватую прозрачность бассейна.

Прохладная вода неприятно передернула разгоряченное тело. Вынырнув, Роже громко отфыркался. Никто, кроме Вашона и Мадлен не обратил внимания на его прыжок. Все были заняты своими разговорами. Единственный, кто поддержал Роже, был Спидфайер. Он, хотя и был навеселе, прошелся по бассейну отличным кролем.

«Спортивный малый», — подумал Роже, глядя, как американец идет с хорошим, почти профессиональным наплывом.

Спидфайер подплыл к Роже, когда тот с наслаждением подпрыгивал на мелководье бассейна.

— «Эх, вся жизнь рулетка!» — как любит говорить мой папаша. — Не знаешь, где выиграешь.

— Ваш папаша крупье? — ехидно спросил Роже, хотя ему совсем не хотелось пикироваться с симпатичным янки.

— Хуже. Мой папаша — знаменитый покоритель рулетки. А вы поигрывали?

— Приходилось. В Монте-Карло. По маленькой. Но, признаюсь, о вашем папаше не слыхивал. Если только он играет под той же фамилией.

— Под той же. А что не слышали — ваше счастье.

— Простите, но это нелогично.

— А логично надувать своего сына? Мой папаша сочинил бестселлер «Покорение рулетки». Открою секрет — он сделал два с половиной миллиона долларов на книге, не выиграв ни цента в рулетку. Я мирился с этим, пока бес не попутал сыграть в Лас-Вегасе по папиной системе.

— Любопытно...

— Вам, конечно, любопытно. А я оставил на сукне полторы тысячи долларов. Последние, что имел с собой. И послал папаше телеграмму: «Или ты возвращаешь мне проигрыш, или я заявляю всему миру, что ты обыкновенный жулик!»

— И папаша?..

— Предпочел расплатиться наличными.

— Что же у него за система?

— Заело?

— Признаться, да!

— Ждать семь раз одного цвета подряд, ставить на противоположный и при проигрыше удваивать.

Роже промолчал, Спидфайер нырнул, а отфыркавшись, сказал:

— Предвижу облегчение бюджета вашей семьи на весьма кругленькую сумму. Следует извиниться перед вашей женой.

Роже рассмеялся:

— Она тоже захочет сыграть. Таким образом, встряхнете наш бюджет вдвое сильнее.

Они вышли из воды, растерлись жесткими мохнатыми полотенцами, на которых красовалась буква V и в ней улыбающийся кондитер со стаканом молока в руке — вензель Вашонов.

Подошел Оскар:

— Лучше бы ты выпил, чем выкупался. Завтра расслабит...

Роже захотелось подразнить Платнера:

— Когда гонщик и менеджер говорят об одних и тех же вещах, менеджер все представляет мысленно, а гонщик чувствует собственной шкурой.

Это, конечно, был удар ниже пояса. Даже Оскар, человек, умеющий себя сдерживать, откровенно обиделся.

«Ну зачем я это сделал? — подумал Роже. — А, семь бед — один ответ! Пусть лучше учит мальчишек. Я сделал в спорте не меньше, чем он...»

Крокодил поискал глазами Мадлен. Она качалась на розовом диванчике качелей вместе с Жаки, продолжая, видно, прерванный тогда, в зале, разговор.

«Что может быть у них общего? Мне начинает это серьезно не нравиться. Ба-а! Да уж не ревную ли я? А почему бы и нет? Как-никак она моя жена и должна вести себя соответственно!»

Роже пошел одеваться. Тихий голубой вечер опускался на сад. Зажгли большие медные плошки, и живой огонь придал мистическую загадочность всей усадьбе.

Старик Вашон все-таки поймал Крокодила. По тому, как хищно, он вцепился в рукав, пиджака, Роже понял — теперь от старика не отделаться.

— Вы мне очень симпатичны, Роже, и я хочу выдать вам одну большую тайну. — Он заговорщически оглянулся по сторонам. — Вы думаете, конечно, что старый Вашон устраивает весь этот велосипедный цирк, заботясь о собственном кармане? Ну признайтесь, что думаете. А ведь меня больше заботит будущее Квебека. Мы французы в душе. Англия для нас чужая страна. — Вашон пошамкал губами и достал из внутреннего кармана кожаный чехол с тремя сигарами, понюхал и сказал: — Кстати, я купил полсотни сигар во время трансатлантического перехода из Европы. Морские лайнеры прелесть: на них замечательно беспошлинные бары. Но лайнеры слишком быстро идут. Как ни старался, успел выкурить только двадцать пять штук. На таможне оказалось больше нормы. И таможенник, этакая крыса, обложил оставшиеся сигары бешеным налогом — вместо того чтобы обойтись мне вчетверо дешевле, оказались лишь вдвое. Правда, все же выгоднее, чем покупать в Монреале...

Роже смотрел на этого маленького большеголового человека, на огромный дом за его спиной — они сидели на качающемся подвесном диванчике, перед ним стоял столик на колесах, загруженный бутылками, тарелками с канапе и словно покрытыми изморозью зеленоватыми банками пива «Молсон», — представлял себе многочисленные вашоновские фермы и заводы по переработке молока, и ему было противно слушать о центах, сэкономленных на сигарах.

— Право, в велосипедном бизнесе нет ничего постыдного. Не худший вид бизнеса, — вяло сопротивлялся Роже, стараясь хоть чем-то затушить разгоравшийся огонь долгой беседы.

— И нет, совсем нет! Вашон думает о нации! Знаете ли вы, батенька, что мы стоим лицом к Франции, а, простите, задом к английской королеве?

— Догадываюсь...

— Ни о чем вы не догадываетесь! Мы ведем здесь борьбу не на жизнь, а на смерть, чтобы стать свободными, как и подобает французам. Если выжившие из ума чиновники на Елисейских полях не поймут, что такое Квебек, и не захотят нас взять к себе — мы создадим вторую Францию здесь, на Американском континенте! — Вашон почти выкрикнул последние слова, совершенно забыв о конспирации. Его глаза горели безумным, алчным блеском.

И Роже подумал: «Не хотел бы я встретиться с тобой на одной дорожке возле фондовой биржи. Разуешь, разденешь и голым по миру пустишь, даже не спросив фамилии».

— Гонка — это Франция. Каждый мальчишка на земле знает, что значит для Франции велосипед. Мы показываем всему миру, что и для Квебека велосипед значит не меньше.