Читаем без скачивания Земля Четверых (СИ) - Ерма Фау

Дальше всё пошло как по накатанной. Вновь десятки боёв с разного рода подземными тварями, что быстро забылись из-за своей посредственности. Цепкие щупальца, острые когти, мощные челюсти и ядовитые жала были их оружием. Он сражался с животными, да, сильными, ловкими, хитрыми, но животными. Разрубая, полосуя и убивая подземных тварей, он не чувствовал за то никакой вины, а потому мог даже наслаждаться победой над ними.

Когда тело очередной бестии повалилось на пол, Вальдо вновь ринулся вперёд по беспросветному тоннелю. Он привык бегать от одного противника, к следующему, это уже стало своего рода ритуалом. Так он пытался экономить время, чтобы быстрее пройти треклятое испытание до конца, но со временем понял, что даже лети он по тропе со скоростью пули, быстрее к следующему врагу не прибудет. Но приобретённую привычку было из себя выбить не так-то просто.

Размышляя об этом, Вальдо сам для себя подметил, что уже давным давно перестал вести подсчёт своих побед, ещё на залитой бесконечным ливнем лестнице. — «Наверное, прошел уже год…» — наугад бросил он. Воспоминания смазывались, внешность все сраженные им противники смешалась в кровавую солянку мыслей и образов, из которой не получалсоь вычленить ничего конкретного.

Внезапно, далеко впереди вспыхнул совсем тусклый, белый огонёк. Парень уже и забыл о том, что у него есть глаза, а потому не предал появившемуся на краю зрения, крошечному светлому пятнышку особого значения.

Стоило ему приблизится, как огонёк начал увеличиваться и заливать всё вокруг светом. И лишь тогда Вальдо удивлённо замер, прислушиваясь к чувствам. Он не слышал ничего, кроме собственного дыхания и бьющегося в груди сердца. Никаких звуков, даже уже ставший родным подземный гул исчез.

Лишь когда парень вновь вспомнил про свои глаза, то с удивлением осознал, что его путь по пещерам завершился. Это был выход, из которого лился блаженный солнечный свет.

Вальдо сжал челюсть до скрежета в зубах, зажмурился, ладонями протирая залитое слезами лицо. Свет накрыл глаза молочно белой пеленой, причиняя жгучую боль. Лишь как следует проморгавшись, он вновь сумел рассмотреть расплывчатый силуэт окружения.

Тоннель в горе вывел его на идеально гладкую площадку, отвесной скалой возвышающейся над громадным полотном утренней пустыни, простирающимся аж до самого горизонта. Солнце на тёмно аквамариновом небе только только осветило бесчисленные гребни желтых дюн, в воздухе всё ещё витала ночная прохлада, уже норовящая сменится полуденным жаром.

— Добро пожаловать в пески Великой Пустыни Хорун, Вальдо. — лорд уже ждал его, любуясь раскинувшимися вдали стенами неизвестного города. Прямо возле него смиренно стоял высокий мужчина в желтом тряпье заменяющим ему одежду. Его лицо было полностью скрыто тюрбаном, а глаза прикрывала полупрозрачная вуаль. Кочевник устало переминался с ноги на ногу, сжимая в загоревшей ладони потёртую рукоять короткой сабли. Стоявшего рядом с ним Мастера в тяжелых доспехах он просто не замечал.

— Здравствуй. — устало ответил ученик, с усилием возвращая себе привычную человеческую внешность, прогоняя упрямое проклятие обратно, в недра собственной души.

— Пока что, ты хорошо справляешься. — неожиданно похвалил юношу учитель, поворачиваясь к нему лицом. — Мне нравится то, как ты используешь проклятие, чтобы решать задачи, для которых паладины обычно используют магию. Даже немного опережаешь график.

— Ты ведь следишь за мной из реального мира. Сколько я уже здесь?

Мастер не ответил.

— Ты меня слышишь?..

— Семь лет. — оборвал его лорд.

Вальдо поперхнулся.

— Семь… лет… — тихо повторил он одними губами. — Ты говорил, от десяти, до пятнадцати. Значит, половина пути уже пройдена!? — с облегчением спросил Вальдо.

— Твоя радость преждевременна. У твоего пути было начало, и есть конец, но путь к нему может занять как пять лет, так и двадцать пять. Чтобы проснуться, тебе всего лишь нужно подчинить своё проклятие.

— Но… — в груди юноши тут же что-то оборвалось, а радость сменилась едкой болью и разочарованием. — Разве я не контролирую его? Ты сам только что сказал…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, Вальдо. Стигма контролирует проклятие, не ты. Ты принуждаешь его, как хозяин, что принуждает раба плетью. Но отбери я у тебя плеть, то есть стигму, и раб тут же сбросит оковы. — взгляд Мастера вновь устремился к горизонту.

Весь энтузиазм юноши смело ветром. На смену ему пришло уныние и премерзкое ощущение, что его обманули, что вся эта, проделанная потом и кровью работа прошла в пустую. Снова началась та же самая пытка. Сражение за сражением, сотни боёв под безумно палящим пустынным солнцем, ни один из которых парень не запомнил. Ноги то и дело проваливались в песок, кожу немилосердно жгло, перед глазами прыгали солнечные зайчики и плыли миражи. Вот белые барханы сменились древней, выложенной песчаником дорогой, над головой промелькнула арка городских ворот, а Вальдо всё шагал вперёд.

Время перестало для него что либо значить, окруживший его пустынный город был просто глупой декорацией, красивой, но неважной, как и противники, встававшие у него на пути. Но, не смотря на внешнее безразличие, юноша так и не научился быть жестоким, пускай теперь он и сражался с теми, чьим призванием в жизни было убийство других. Каждый раз вонзая костяной меч в сочленения доспехов, или глотку очередного врага, он выплёскивал на них свою злость и раздражение, ощущая, как образовавшаяся в груди пустота растёт с каждым взмахом клинков. Ощущение вины и смертной тоски. Вина, не столько за убийство и пролитую кровь, а за то, что проливалась она впустую. Слова Мастера о том, что проклятие контролирует не он, а стигма, ранили его прямо в сердце.

«Чего я достиг?» — спросил он себя, когда израненный враг пал перед ним ниц, больше не в состоянии продолжать бой. — «Зачем всё это?» — Парень не находил в себе сил добить его. И словно насмехаясь над его малодушным «милосердием», раны врага затягивались, и он вновь бросился в бой. — «Весь этот семилетний марафон насилия и убийств… Не имеет смысла… Я не продвинулся вперёд и на полшага, но погряз в крови по горло…»

Да, все эти головорезы, рыцари, наёмники и солдаты что вставали у него на пути, могли просто пропустить его, или хотя бы поговорить с ним, прежде чем хвататься за оружие. Но ощущение вины от этого нисколько не слабело.

«Я убиваю. Просто так. Чтобы идти дальше. Но продолжаю стоять на месте. Всю работу за меня делает стигма…»

В последнем бою Вальдо столкнулся с фавном-дуэлистом в дорогом, вышитом золотыми нитями платье придворного, вооруженного искусной работы мечом, напоминающим короткую бронебойную шпагу, и кинжалом с длинной, изогнутой гардой для парирования. Враг кружил вокруг него в смертоносном танце, выделывая своими клинками изящнейшие приёмы, пируэты и подлые удары, иногда бросая в парня висевшие у него на поясе метательные спицы. Простой глаз не мог даже уловить переполненное магией, раскалённое лезвие, столь быстро оно двигалось, то и дело норовя полоснуть юношу по незащищенным глазам и пронзить мягкие сочленения костяной брони. Парень пятился под таким диким шквалом ударов, не решаясь подступить к фехтовальщику. В один момент ему это просто надоело и он голой рукой поймал клинок противника, словно назойливую муху. Зачарованный металл обжег кожу, но это лишь подстегнуло парня. Дёрнув клинок на себя, он в тоже мгновение насадил опешившего фавна на костяное лезвие, как жука на булавку. Этот противник был мастером фехтования, наверняка выиграл не меньше сотни дуэлей за свою жизнь. Позорная смерть для такого виртуоза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вновь ринувшись вперёд по тропе, окруженной приземистыми глиняными лачугами и торговыми тележками, словно дикий пустынный ветер, Вальдо не ожидал встретить сопротивление. Врага он увидел ещё издалека. Средних лет желтокожий мужчина. Он стоял посреди улицы, гордо подняв вверх голову, сложив руки на груди в один из магических символов концентрации. От человека его отличало странное, неестественное телосложение: очень широкие плечи и шея, но совершенно узкая талия, словно стянутая корсетом. Костяные, напоминающие рога наросты на узком лице и большие, глубокие глаза давали ясно понять, это регрин. Вальдо редко с ними сражался, да и те, зачастую носили шлемы и маски, скрывая лица. Этот был исключением, его длинные, каштановые волосы были собраны в тугой хвост красной шелковой лентой. На нём не было доспехов, лишь лёгкая, стянутая кожаными ремешками серая ряса и сандалии. В руках он не держал никакого оружия. Но мчавшийся по тропе Вальдо встал на месте от неожиданности, будто ударенный молнией. Ощущение опасности, которым веяло от противника ошеломляло, заставляя даже потерявшего какой либо страх перед болью и смертью парня насторожиться. Аура монаха горела умеренным, желтым пламенем, но оно было способно в любой момент испепелить любого, кто осмелится приблизится.