Читаем без скачивания Верховная Ведьма - Ольга Громыко

Девичник, начавшийся как унылые проводы невесты на тот брачный свет, после вышеупомянутой бочки весьма оживился, и Орсану, а за ней и нас потянуло на песнопения. Учитывая, что голоса, в отличие от слуха, были у всех, исполняемые композиции вызвали живейший интерес соседей, то и дело предпринимавших попытки разогнать бесовский шабаш. Но стоило кому-то из них «дружелюбно» замолотить кулаком по двери, как за ней раздавалось многоголосое «ааааа!», дверь распахивалась и нарушителя беспорядка в несколько пар рук затаскивали в дом, клятвенно обещая разойтись, как только он выпьет с нами за здоровье «от цей гарной дивчины, яка останню нич мае свою незалэжнисть!». После чего Догева начинала сотрясаться еще интенсивнее. Переманить к себе всю долину не удалось только по одной причине — с противоположной ее стороны доносились не менее душераздирающие (и не более музыкальные) завывания в мужском исполнении…

Я снова попыталась привлечь внимание к своей печальной судьбе:

— Я не хочу за-а-амуж!

— Ты опять за свое? — грозно прикрикнула Велька, треснув меня расческой по затылку, чтобы не вертелась. — Сказать упырю, чтобы раздевался?

— Не-э-эт… — хлюпнула носом я.

Пусть этот негодяй тоже мучается! Боги, зачем я согласилась на эту проклятую свадьбу?! А ведь все так хорошо начиналось…

Вести со свадебных фронтов продолжали поступать непрерывно — то заглядывала пробегающая мимо Келла, каждый раз критикуя результат совместных усилий подруг, то тщетно ищущие ее вампиры, то на минутку заскочила Крина, в чьем доме и происходило бессовестное измывательство над невестой.

Субъект с чесноком оказался Темаром и был пойман вторично при попытке поменять сахарные фигурки с тортов на такие же, но в неприличных позах. Валу, кстати, понравилось, и он горячо настаивал на, как он выразился, более реалистичном варианте, на что Келла продемонстрировала блестящее знание не только алладара, но и родного языка тролля, чем сразила его наповал, и он даже согласился двигать столы вместе со Старейшинами. Ключ от погреба так и не нашли, но какой-то мальчишка пролез в окошко и через него подает поварихам окорока и колбасы. Драконы помирились с рыцарем и теперь все вместе ехидно комментируют процесс повторного украшения Смолки, но сами не помогают.

— Кстати, кто пригласил тех трех гномов, которые пили за шестерых, и куда они потом делись? — поинтересовалась Велька.

— Це наши старинны та найлепши друзи… по крайней мере, они так уверяли. Кажется, Вольха обещала телепортировать их по домам.

Я вспомнила и содрогнулась. Нет, не везет мне с этим заклинанием! Кстати, мне почему-то казалось, что гномов было девять…

Так и не определившись с выбором подружки невесты, я свалила это дело с одной больной головы на две, предоставив Вельке с Орсаной решить данный вопрос самостоятельно. В чем теперь жестоко раскаивалась: подруги нахально объявили, что будут выполнять сию почетную миссию по очереди, но пока что разъединить этих гарпий не удавалось. Как и переговорить. Дружка жениха, Ролар, видя такое дело, запаниковал и тоже подыскал себе заместителя. Вернее, нанял. Вал торжественно пообещал, что в случае чего успокоит подружек традиционным методом, то есть кистенем…

— По крайней мере оригинально, — наконец решили девушки, разбегаясь в стороны, чтобы полюбоваться на свой шедевр издалека.

Я глянула в зеркало и подумала, что, пожалуй, свадьба все-таки не состоится. Потому что меня сейчас хватит удар, а не меня, так Лёна.

— Брр… — Я потрясла головой, и достойная пара горбатому упырю — кикимора в свободном полете — превратилась в кикимору обычную. Подружки издали гневный слаженный вопль, но, к счастью, как раз в этот момент пришла Крина, которая прогнала моих мучительниц украшать дверь и крыльцо, а сама вооружилась расческой, щипцами и за какой-то час уложила мои волосы живописным каскадом из локонов и косичек. Сверху приколола веночек из серебристых эльфийских бессмертников, а к нему прицепила фату.

Теперь я вообще боялась пошевелиться и неподвижно стояла перед зеркалом, чувствуя себя невероятно хрупкой, невесомой и какой-то чужой. Но — о ужас! — эти ощущения мне безумно нравились…

В дверь прошмыгнули загадочно хихикающие подруги и, выдав положенную порцию восхищенных вздохов и ахов, попытались снова взять меня в оборот, но от макияжа в Орсанином, а тем более Велькином исполнении (судя по устрашающему количеству баночек, травница вознамерилась обмазать меня с ног до головы) я отказалась наотрез, сама подкрасив ресницы и губы.

Не преуспев с окном, Важек и Енька не погнушались просочиться сквозь стену, дабы лично, с торжественно-скорбными лицами вручить мне здоровенный серебряный крест — «незаменимое средство при семейных скандалах».

— Хорошо хоть двуспальный гроб не сподобились притащить, — вздохнула я, когда возмущенные подруги взашей вытолкали мерзко хихикающих нахалов.

— А от кого же он тогда?! — неподдельно удивилась Велька.

Среди временно сваленных во дворе Дома Совещаний подарков и в самом деле стояло нечто по наивности принятое мною за расширяющийся кверху шкаф резного дуба. Приглядевшись, я заметила змеящуюся по боку надпись: «Совет да любовь!» и с содроганием представила, как мы с Лёном, злобно пыхтя, перетягиваем чересчур узкий саван.

Я поскорее отвернулась от окна, но в тот же момент прозвучало сдавленное Орсанино: «Йдуть!», и в доме началось вообще леший знает что. Подруги с писком заметались по комнате, сталкиваясь друг с другом, невестой и предметами меблировки, ушибаясь обо что покрупнее и роняя что помельче. Крина, сама едва успевшая одеться и сделать макияж, торопливо добавляла последние штрихи к моей прическе. Я тоскливо, с нарастающей паникой покосилась на заднюю дверь, но там, скрестив руки на груди и злорадно ухмыляясь, уже стояла Келла, невесть как ухитряясь делать короткие клычки очень даже заметными. Способность Верховной Догевской Травницы внезапно оказываться в самом неподходящем месте в самое неподходящее время давно стала притчей во языцех, но более неподходящих того и другого я с ходу припомнить не смогла. Причем если обычно вид у нее был просто мрачный, то свадебно-мрачный вариант в комплекте с черным развевающимся одеянием и пышно взбитыми локонами мог довести случайно столкнувшегося с ней в потемках гостя до инфаркта или (если нервы покрепче) макушки дерева. Ярко-алые губы и ногти только усугубляли впечатление.

Наконец все как-то утряслось, платья одернули, носы напудрили, уроненное подняли или поспешно запихали ногами под стол и кровать. Все переместились в сени, Орсану, как самую боевую, вытолкали ко входной двери, а меня загнали в угол за печью, предоставив наблюдать за происходящим сквозь щель в занавесках.