Читаем без скачивания Трехручный меч - Юрий Никитин

Мы с вороном угрюмо молчали. На этот остров я заставил пиратов доставить себя, используя подкуп и хитрость, но не вижу пути, как выбраться обратно. Правда, я могу попробовать заклинание, но это значит — бросить волка и ворона, а я хоть и демократ, но, наверное, не до конца еще демократ, недодемократился еще до полной общечеловечности, ну не могу вот бросить, хотя, конечно же, моя жизнь бесценна, а на всех остальных плевать с высокого дерева. Да вообще-то, если честно, в самом деле плевать, если иметь в виду человеков, но волк и ворон — не люди, они не виноваты, что мы в демократическом порыве всю планету застраиваем Содомами и Гоморрами, людей бы я бросил в охотку, не задумываясь, здесь я уже демократ, своя шкура дороже, а вот волка и ворона — не могу, просто не могу…

Ворон, даже не задумываясь, как же выберемся обратно, сказал голосом стратега в генштабе:

— Теперь нам, видимо, надо отправляться на восток?

— Зачем? — спросил я безнадежным голосом.

— Так же, — напомнил волк, — в оазисе Нижнего Зла, который стерегут недремлющие джинны, хранится источник силы Темного Властелина. Надо всего лишь добраться до нее, схватить и разбить! Или сломать. И тогда он, хоть и бессмертный, будет слабее ребенка!

— Сломить, — поправил ворон.

— Сломать, — рыкнул волк.

— Сломить! — возразил ворон. — Если это игла, то ее сломливают, а не сламливают!

Я поморщился:

— Тихо, тихо. Никуда мы не поедем. Во всяком случае, искать оазис Нижнего Зла.

Оба спросили в один голос:

— Поче…му?

— Если он перепрятал источник своей жизни, то перепрячет и свою силу, если не дурак. И тоже спрячет где-то в другом месте. Может быть, на противоположном краю света. А он, судя по тому, что забрал… забрал это, не дурак… У меня все надежды были, что это дурак, ведь все они ведут себя по-дурацки, просто дебил на дебиле, критические идиоты, но этот… гм…

Я чувствовал такое отчаяние, что готов был шагнуть прямо со скалы на острые камни. Пока сюда добирался, даже не приходило в голову, как же обратно, к этому острову никто и никогда не пристает. Но вот сейчас, когда мордой о камень, когда надо мной посмеялись, плюнули в глаза, обозвали идиотом, а уж я-то надеялся, что как раз это я, красавец и умница, буду иметь дело с идиотом… вот только сейчас и долбила голову одна-единственная мысль: как обратно?.. Как обратно?.. Как обратно или, говоря по-русски, взад?

* * *

Над головой послышались хлопки, ворон покружил надо мной, но на плечо садиться не стал, а то вдруг да упаду, очень уж удрученный вид, сел на камень, клюв раскрыт, дышит тяжело.

Волк спросил хмуро:

— Ну и что высмотрел?

— Не видишь? — каркнул ворон сипло. — Пить хочу!

— Я тоже, — ответил волк. — Но тебе проще.

— Как?

— Полети и напейся.

— Куда? — ответил ворон раздраженно. — На острове нет ни одного родника! Думаешь, я не искал? А соленую воду сам пей.

— Не ссорьтесь, — попросил я. — Что ты еще видел? Что там за большие птицы пролетели выше облаков?

Он зябко поежился:

— Да это птицы Рух. Я им вроде мухи. А вы, ваша милость, навроде мыши…

Я подумал, спросил:

— Ты сможешь такую птичку раздразнить так, чтобы погналась за тобой?

Ворон огрызнулся:

— А зачем ее дразнить? Я не мальчишка. Я мудер, я не могу вести себя непристойно или легкомысленно, как какой-нибудь… скажем, ни разу не грамотный волк.

Волк зарычал, я сказал торопливо:

— Тебе придется это сделать.

— Зачем?

— От этого зависит, выберемся мы отсюда, — пояснил я, — или сгинем. У тебя скорость выше?

— В начале — в полтора раза!

— А потом?

Ворон буркнул недовольно:

— Потом, конечно, у нее. Вы не видели ее крылья!

— Тогда действуй, — велел я. — Иначе мы все здесь умрем.

Ворон каркнул недовольно:

— А нельзя ли как-то использовать нашего героя-волка?

— Было бы возможно, — ответил я с сожалением, — уже бы сделали… И еще — постарайся не дать этой птице разогнаться при отбытии.

Ворон потоптался на месте, повздыхал, перья топорщатся, я предпочел думать, что от воинственного настроения, потом он отпихнулся от камня и метнул себя в воздух. Мы с волком проводили взглядами, сомневаясь, решится ли мудрец на такой весьма рискованный поступок. Наконец ворон превратился в точку, а потом исчез вовсе. Я торопливо резал ремни, связывал, волк следил за небом, предостерегающе рыкнул, мы оба легли и прикинулись мертвыми.

Из-под приспущенных век я посматривал на небо, не сразу заметил, как одна из двигающихся по небу черточек начала увеличиваться. Волк тихонько зарычал, я зашипел сквозь зубы, он умолк. Тень в небе все увеличивалась, увеличивалась, это не птица, а настоящий трамваи с крыльями, лапы толще, чем фонарные столбы.

Ворон с громким карканьем пролетел мимо скалы и спрятался внизу. Но птица, похоже, уже не обращала на мелочь внимания, раскинула крылья над нами с волком. Я задержал дыхание, сейчас счет идет на секунды. Скала дрогнула под массой огромного тела, я скосил глаз, ура, все точно, с силой потянул за ремень. Петля захлестнулась на лапе, птица с оглушительным криком забила крыльями, тяжело оторвалась от скалы.

Нас с волком рвануло с такой силой, что я взвыл громче волка. Ремни держат крепко, но уж слишком врезаются, я прокричал:

— Ворон!.. Ворон!.. Кончай прятаться…

Волк рыкнул:

— Трус!

— …а то на последний трамвай опоздаешь! — докричал я.

Птица в панике месила крыльями воздух, нас едва не разрывало на части, ускорение настолько сильное, что ветер свистит в ушах. Уже отдалился не только утес, остров стал с овчинку, а затем и вовсе отодвинулся к краю. Внизу на огромной высоте проплывала, как под крылом огромного воздушного лайнера, водяная гладь.

Ворон догнал на последнем издыхании, когда уже покидали остров, плюхнулся мне на грудь, клюв широко распахнут, я одной рукой придержал его, чтобы не сдуло ветром, другой погрозил птице, она время от времени посматривала злобно и опускала голову с огромным загнутым клювом. Дважды я довольно удачно ударил, птица закричала и ускорила полет.

Запасным ремешком я привязал и ворона, предупредил:

— Кто знает, сколько мы проведем в таком вот подвешенном состоянии!.. Хоть она и летит быстро…

— Я буду бдить первым, — вызвался волк. — Если что, разбужу.

Свирепый ветер продувает насквозь, я подумал, что вряд ли заснем, даже если она будет тащить нас двое или трое суток, хотя если судить по этой скорости, то с такими крыльями любое расстояние пересечет за неполные сутки. Усталый ворон, на чью долю выпало такое испытание, пригрелся на моей груди и заснул. Во сне вскаркивал, дрыгал лапами, пытаясь освободиться от веревки, царапал мне грудь сильнее, чем летающие собаки.