Читаем без скачивания Закат и падение Римской империи - Эдвард Гиббон

вынужден следовать за царем в его медленных переездах и наконец был допущен к личному с ним свиданию близ реки Аспруд в Мидии. Тайный мотив, побудивший Нарсе так долго откладывать аудиенцию, заключался в желании выиграть время, чтобы собрать такие военные силы, которые, при его искреннем желании мира, дали бы ему возможность вести переговоры с бóльшим весом и достоинством. Только три лица присутствовали при этом важном совещании — министр Арфабан, префект гвардии и один военачальник, командовавший на границах Армении. Первое условие, предложенное послом, для нас не совсем понятно: он потребовал, чтобы город Нисибин был назначен местом взаимного обмена товарами или, другими словами, чтобы он служил складочным местом для торговли между двумя империями. Нетрудно понять, что римские монархи желали увеличить свои доходы путем обложения товаров какими-нибудь пошлинами; но так как Нисибин находился внутри их собственных владений и так как они были полными хозяевами и над ввозом, и над вывозом товаров, то казалось бы, что обложение пошлинами должно было составлять предмет внутреннего законодательства, а не договора с иностранным государством. Может быть, из желания придать такому обложению более целесообразности они потребовали от персидского царя таких обязательств, которые были противны его интересам или его достоинству и которые он не соглашался взять на себя. Так как это была единственная статья, которую он не захотел подписать, то на ней и не настаивали долее: императоры или предоставили торговлю ее естественному течению, или удовольствовались такими пошлинами, которые они могли налагать своей собственной властью.

Статьи договора. Как только это затруднение было улажено, между обеими нациями был заключен формальный мирный договор. Условия трактата, столь славного для империи и столь необходимого для Персии, заслуживают особого внимания, ввиду того что история Рима представляет нам чрезвычайно мало сделок подобного рода, ведь его войны большей частью оканчивались безусловным присоединением завоеванных стран или же велись против варваров, которым не было знакомо искусство письма.

I. Река Хабур была назначена границей между двумя монархиями. Эта река, берущая свое начало неподалеку от Тигра, принимала в себя в нескольких милях ниже Нисибина воды небольшой речки Мигдонии, протекала под стенами Сингары и впадала в Евфрат при Цирцезии — пограничном городе, который был очень сильно укреплен благодаря заботам Диоклетиана. Месопотамия, которая была виной стольких войн, была уступлена империи, и персы отказались от всяких притязаний на эту обширную провинцию.

II. Уступка пяти провинций по ту сторону Тигра. Эти провинции уже по самому своему положению могли служить полезным оплотом, но их натуральная сила была вскоре еще увеличена искусством и военным знанием. Четыре из них, лежавшие к северу от реки, были малоизвестны и незначительны своим объемом, а именно: Интилина, Забдикена, Арзанена и Моксоена; но к востоку от Тигра империя приобрела обширную и гористую территорию Кордуена, бывшую в древности отечеством тех кардухов, которые в течение многих веков умели сохранить свою независимость посреди окружавших их азиатских деспотических монархий.

III. Армения. Само собой разумеется, что верный союзник римлян Тиридат был снова возведен на прародительский престол и что верховная власть императоров над Арменией была вполне обеспечена трактатом. Пределы Армении были расширены до крепости Синфа в Мидии, и это увеличение владений Тиридата было скорее актом справедливости, нежели актом великодушия. Из упомянутых уже провинций, лежавших по ту сторону Тигра, первые четыре были отторгнуты от Армении парфянами, а когда римляне приобрели их по мирному договору, они потребовали от узурпаторов, чтобы они вознаградили их союзника уступкой обширной и плодородной Атропатены. Главный город этой провинции[197], занимавший почти такое же положение, как новейший Тебриз, нередко служил для Тиридата резиденцией, а так как он иногда назывался Экбатаной, то Тиридат стал строить там здания и укрепления по образцу великолепной столицы мидян.

IV. Иберия была бесплодная страна, и ее жители были грубы и свирепы, но они были привычны к войне и отделяли империю от варваров — еще более свирепых и опасных. В их руках находились узкие ущелья Кавказских гор, и от них зависело, пропускать или не пропускать кочующие сарматские племена, когда жажда добычи внушала этим варварам желание проникнуть в более богатые южные страны. Право назначать царей Иберии, предоставленное персидским монархом римским императорам, способствовало упрочению римского могущества в Азии. Восток пользовался полным спокойствием в течение сорока лет, и мирный договор между двумя монархиями-соперницами строго соблюдался до самой смерти Тиридата; тогда владычество над древним миром перешло в руки нового поколения, руководившегося иными целями и иными страстями, и тогда внук Нарсе предпринял против государей из дома Константина продолжительную и достопамятную войну.

Триумф Диоклетиана и Максимиана 20 ноября 303 года. Таким образом, трудная задача спасения империи от тиранов и от варваров была окончательно выполнена целым рядом иллирийских крестьян, возвысившихся до императорского престола. Лишь только Диоклетиан вступил в двадцатый год своего царствования, он отпраздновал эту достопамятную эру и успехи своего оружия блестящим триумфом. Только один Максимиан, в качестве ему равного по положению, разделил с ним славу этого дня. Два цезаря сражались и побеждали, но достоинство их подвигов приписывалось, согласно строгим правилам того времени, благотворному влиянию их отцов и императоров. Триумф Диоклетиана и Максимиана, быть может, был не так великолепен, как триумфы Аврелиана и Проба, но он имел преимущества более блестящей славы и более блестящего счастья. Африка и Британия, Рейн, Дунай и Нил доставили свои трофеи для триумфа, но самым лучшим его украшением была победа над персами, сопровождавшаяся важными территориальными приобретениями. Впереди императорской колесницы несли изображения рек, гор и провинций; а изображения пленных жен, сестер и детей великого царя доставляли тщеславной толпе новое для нее и приятное зрелище. Впрочем, в глазах потомства этот триумф замечателен еще другим, хотя и менее лестным, отличием. Это был последний триумф, какой видели римляне. Вскоре после того императоры перестали побеждать и Рим перестал быть столицей империи.

Продолжительное отсутствие императоров в Риме. Верховенство столицы мало-помалу уничтожалось обширностью завоеваний; провинции достигали одного с ней уровня, а побежденные народы приобретали название и привилегии римлян, не впитав в себя их местных привязанностей. Тем не менее и некоторые остатки старой конституции, и сила привычки в течение долгого времени поддерживали достоинство Рима. Даже те императоры, которые по своему происхождению были африканцы или иллирийцы, уважали в усыновившей их стране средоточие своего могущества и центр своих обширных владений. Ход военных действий нередко требовал их присутствия на границах империи, но Диоклетиан и Максимиан были первые римские монархи, избравшие в мирное время своим постоянным местопребыванием провинции, и хотя их