Читаем без скачивания Заря Айваза. Путь к осознанности - Живорад Славинский

— Каждому нужно прихватить с собой спальный мешок и пару одеял. Мы воспользуемся и прихожей.

— Я понимаю. Напишу об этом в приглашении. Тебе нужно будет взглянуть на окончательный вариант. Конечно же, тут надо проделать много работы. Но ты просто скажи мне, и я здесь.

— Нужно рассказать людям о месте проведения «Интенсива» и начать его. Все, что касается истины, — просто. Люди усложняют вещи и обстоятельства, чтобы избегать их.

— Могу ли я спросить кое о чем? — Его бледные глаза превратились в щелочки от любопытства.

— Да, только будь краток.

— Испытывает ли человек мистические переживания на «Интенсиве»? Я имею в виду, по-настоящему мистические?

— Длинная история обесценивает свою важность. Ты узнаешь это по окончании «Интенсива». Личное переживание здесь — единственный критерий.

Время перед «Интенсивом» пролетело очень быстро. У меня часто менялось настроение. Несколько раз я уже было хотел отменить его, но затем мужество возвращалось ко мне. Я не делал ничего, чтобы вернуть его обратно, и каждое его новое возвращение было сильнее предыдущего, наполняя меня энергией, от которой трясло, как от духовной лихорадки. Я понимал, что записавшиеся люди доверяли мне, но несмотря на это они часто звонили по телефону, чтобы получить более подробные объяснения: чего им ожидать, будут ли они нормальными после «Интенсива», что с ними будет, если глубоко внутри они обнаружат себя гомосексуалистами… Я проявлял терпение, о котором даже и не подозревал, у меня быстро получалось убеждать их в том, что они подошли к решающему моменту в своей жизни.

— Папа, я и не мог подумать, что ты можешь так убеждать, — сказал однажды мне Ненад после очередного моего телефонного разговора. — Ты мог бы продавать холодильники эскимосам.

У меня не было ассистента, который бы готовил еду для участников, так что, накупив детского питания, я размешал его с молоком, йогуртом, яблоками, ржаным хлебом, сохранявшим какое-то время свою свежесть, и жареным арахисом. Я запасся огромными дозами витаминов, купил свечи в случае отключения электричества и записал кассету со звуком удара в гонг через каждые пять минут. Согласно расписанию, «Интенсив» начинался в четверг вечером и заканчивался в субботу ночью. В четверг моя энергия начала закипать, все было готово для того, чтобы зажечь искру в этой части мира. Вечером, в то время пока я упаковывал свой старый спальный мешок, с которым меня связывала долгая история, Лидия стояла у двери комнаты:

— Я хочу поговорить.

— Давай после «Интенсива», — быстро сказал я, суетясь в комнате. В важные моменты я часто что-то забываю, а потом расстраиваюсь по этому поводу.

— Нет, я слишком долго откладывала этот разговор. Больше не могу ждать ни секунды, — сказала она и пошла на кухню.

Наши отношения охладели за последние месяцы. Она неодобрительно относилась ко мне и отказалась принять участие в «Интенсиве». Лидия сидела за кухонным столом с болезненно сморщенным лбом и сжатыми губами. Я пододвинул стул к столу.

— Ну, рассказывай мне, что же это за такое важное, что не может подождать до воскресного вечера?

— Я хочу подать на развод.

Эту фразу я слышал уже не в первый раз, в наших ссорах мы «разводились» несколько раз. Такое заявление было вступительной частью чего-то другого, как первый ход пешкой в испанской партии. В ее голосе и выражении лица чувствовалась холодная решимость. Еле сдерживая себя, я дрожащим голосом произнес:

— Не начинай сейчас. Ты знаешь, что у меня надвигается. «Интенсив» — самое важное в моей жизни. Давай отложим этот разговор на пару дней, а затем сможем спокойно поговорить.

— Я знаю, что для тебя самое важное — это «Интенсив»… к сожалению. Но для меня он ничего не значит, хватит с меня твоих важностей.

— Я не хочу ссориться. Поговорим в другое время.

Я встал, взял металлическую миску из кухонного шкафчика и тарелку из ящика. Для такой еды было не нужно ни вилки, ни ножа. На кухонном столе я разложил зубную щетку и пасту, расческу, кассету с записью ударов в гонг, три ручки, записную книжку, адресную книжку с важными номерами и книгу с дзенскими историями. Я медленно и поочередно начал укладывать их в сумку, пытаясь вспомнить, не забыл ли я чего еще.

— Ссориться незачем. Я думаю, тебе нужно знать о моем желании подать на развод. — Она неподвижно сидела за столом. Помолчав несколько секунд и взглянув на сложенные на коленях руки, она подняла глаза и сказала: — Я не люблю тебя.

Что-то сжалось в солнечном сплетении и превратилось в комок в горле:

— Ты, правда, нашла отличное время для этого. Спасибо…

— Я откладывала это на потом уже многие месяцы. Ты для меня больше ничего не значишь… Я хочу жить своей жизнью. Я ничего не имею против тебя, просто… наши отношения полностью иссякли, и меня с тобой ничто не связывает. По правде сказать, я едва могу выносить тебя… Трудно смотреть на кого-то днем и ночью, когда для тебя он совершенно чужой.

Я сел за стол и схватился за голову руками. Я должен был спокойно рассмотреть ситуацию, однако мое дыхание учащалось. Я не знал, что произошло с Лидией, но знал, почему. Она совершенно честно играла в свою игру жизни, в то время как для меня это, несомненно, было преградой, через которую нужно было пройти, проведя свой первый «Интенсив». Я чувствовал, что перед началом «Интенсива» столкнусь с проблемой, я готовился к ней, однако я не ожидал, что удар придется именно по этой области. Молчание Лидии пошло мне на руку, я смог собраться с мыслями и потихоньку заверить себя в том, что был готов заплатить любую цену. Я быстро встал, убрал оставшиеся вещи со стола в сумку и сказал ей:

— Знаешь, что? Делай, что хочешь, я на «Интенсив». Все остальное — брак, развод, я больше не люблю тебя… Я всегда любил тебя, возлюбленная всей моей жизни… единственная женщина, которая понимала меня… это все мелочи и глупости. Мне чхать на весь мир. Истина — вот что для меня самое важное. Если ты не можешь вынести этого, уходи и не волнуйся по этому поводу!

Лидия пожала плечами и примирительно сказала:

— Нам нужно обсудить некоторые вопросы о нашем ребенке, квартире… Не хочу перечислять.

— Ну, вот уж это подождет до окончания «Интенсива».

Я ушел из дома раньше, чем планировал, и потому решил пройтись пешком до квартиры, где судьба назначила со мной встречу. Уходя, я вспомнил, что забыл попрощаться с Ненадом, но уже не смог вернуться. В таких ситуациях я становлюсь суеверным. Я крепко держал ручку сумки и шел все быстрее и быстрее. Интересно, все самое худшее для меня уже позади, или что-то еще поджидает меня на «Интенсиве»? Пусть все остается, как есть, как бы то ни было, это произойдет, и довольно скоро.

Дверь в квартиру была открыта. Мы договорились, что Мучи будет на месте встречать гостей. Шестеро уже сидели на полу на спальных мешках и вопрошающе смотрели в мою сторону, словно думали, что станут просветленными в тот же момент, как я войду в комнату. Я сделал глубокий вдох, наполнив свои легкие воздухом, и переступил через порог, как Мастер, выкованный из цельного куска, все части меня были собраны воедино. У меня не было ни жены, требующей развода из-за того, что она разлюбила меня, ни сыновей, прошлых или будущих. Все растворилось в далеком тумане. Передо мной были лишь лица людей, желавших познания Истины.

Выражение сомнения вперемешку со смятением появилось на семнадцати лицах участников, сидевших на полу в ожидании моего прихода. Я побыл один на кухне сорок минут, собираясь с мыслями и рестимулируя людей. Я слышал, как они нервозно хихикали. Одни ходили по комнате, другие неподвижно и тихо сидели у стены.

— Да это настоящий пикник, — послышался чей-то голос, эти слова хорошо выражали состояние, в котором они находились. Поэтому я позволил им ждать, позволил напряжению стать невыносимым. Чем дольше готовится мясо, тем мягче оно становится.

Я сел на стул, единственный в комнате. Справа от стула Мучи поставил маленький столик, на котором расположились кувшин с водой и несколькими стаканами, магнитофон с записью удара в гонг и список участников. Я взял стакан и сухими губами сделал большой глоток холодной воды, а затем медленным взглядом осмотрел участников.

— Вот и наш «Интенсив», наконец. Учителя обычно представляют себя, но мы уже знаем друг друга, так что этого делать незачем. В самом начале я должен рассказать вам о нескольких важных моментах. — Я переводил взгляд с одного участника на другого, пока про себя не досчитал до двадцати. Затем продолжил: — Цель «Интенсива Просветления» — просветление, поэтому его так и назвали. Просветление — это гнозис, просвещение, и в его основе лежит прямое переживание Истины… Такое выражение лучше всего описывает это состояние, которое не поддается ни одному описанию. Как сказал один суфийский поэт: «От подсчета тысячи литров вина пьяным не станешь, пока не сделаешь хотя бы глоток».