Читаем без скачивания Плыть, ехать, бежать. Путь к олимпийскому пьедесталу в триатлоне - Джонатан Браунли

Алистер Браунли, Джонатан Браунли

Плыть, ехать, бежать. Путь к олимпийскому пьедесталу в триатлоне

Издано с разрешения Penguin Books и литературного агентства Andrew Nurnberg

На русском языке публикуется впервые

На обложке Алистер и Джонатан Браунли. Фото предоставлено Lintao Zhang / Фотобанк / GettyImages

© Alistair Brownlee and Jonathan Brownlee, 2013

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Вегас-Лекс»

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

От партнера издания

Дорогие друзья!

Я очень рад, что мне представилась возможность написать предисловие к этой книге.

Надеюсь, что после прочтения истории двух братьев в сообществе триатлетов России прибавится участников и этот спорт станет у нас еще популярнее.

От себя хочу написать, что триатлон – это не просто спорт, это стиль жизни, при котором ты превращаешься в целеустремленного, физически активного и жизнерадостного человека. Так как в этом спорте задействованы сразу три дисциплины: плавание, велосипед и бег, он не надоедает: ведь тренировочные дни не похожи один на другой.

Естественно, тренироваться без цели смысла нет, и когда ты ставишь себе большую цель (допустим, стать Ironman), жизнь меняется: ты идешь к этой цели день за днем, постоянно оценивая свои результаты.

Начать заниматься триатлоном очень просто – при условии, что вы сами решите изменить себя к лучшему. К примеру, я записался в клуб «Циклон», и специалисты по триатлону написали мне программу подготовки. Ничего особо тяжкого в выполнении заданий нет; конечно, придется расставлять приоритеты между просмотром телевизора или тренировкой, и поначалу это необычно, но потом ты понимаешь, что если сегодня не пойдешь на тренировку, то завтра не покажешь достойный результат.

На сегодняшний день я получил звание Ironman, и должен сказать, что ничего подобного раньше не переживал. Именно поэтому я искренне желаю каждому испытать себя в триатлоне.

Так что, дорогие друзья, если еще кто-то сомневается, отбросьте сомнения.

Надеюсь, увидимся на стартах!

Посвящаем маме и папе с благодарностью за все, что они для нас сделали

Пролог

Алистер Браунли

На часах 6:45 утра, 7 августа 2012 года. Я открыл глаза и огляделся. Надо мной потолок гостиничного номера. На полу разбросаны вещи. Я сел на кровати и прислушался к себе: что я чувствую?

Как вам спалось перед домашним олимпийским стартом – самыми важными двумя часами вашей жизни? Если вы – это я, то ответ был бы странный: «Спал отлично».

За два дня до этого я не мог успокоиться. Я выключал свет, лежал полчаса, включал свет, читал… Но, немного погуляв в лондонском Гайд-парке в тот вечер, уже в десять я клевал носом, а через девять часов легко проснулся сам. Подумал только об одном: «Как быстро пролетело время».

Я находился на подъеме. Раньше перед гонкой я никогда не испытывал такого чувства, были одни нервы: тебя трясет, завтракаешь через силу. В то утро не было ничего подобного. Был только азарт.

Джонни Браунли

Я посмотрел в окно гостиничного номера: голубое небо, почти безоблачное. Ливней, к которым мы успели привыкнуть за лето, не ожидалось. Особенной жары тоже. Обычный лондонский летний день. Хорошо.

Когда гонка начинается ближе к полудню, то завтракать рано не хочется. Я включил телевизор, шли утренние новости Би-би-си, а там: репортер, стоя на финишной черте, рассказывает стране о предстоящем старте, позади виднеется озеро Серпентайн, на переднем плане развеваются британские флаги, и все это в двух километрах от меня.

В этот раз нервы были в порядке, я чувствовал себя нормально. Вместо волнения – упоительный трепет. Не верится! Ведь это совсем рядом!

Делать было особенно нечего, оставалось считать минуты. Мой стартовый комплект как обычно был собран заранее. Бутылки готовы. Энергетические гели на месте. О велосипедах и гидрокостюмах позаботились.

За полтора часа до старта мы зашли в Гайд-парк через вход для спортсменов абсолютно спокойно, не имея представления о том сумасшествии, которое творилось повсюду вокруг нас.

До начала гонки оставалось еще много времени, но Гайд-парк уже переполняло радостное возбуждение. Зрители стояли в десять рядов вдоль велотрассы, огромные толпы собрались у озера. Люди свешивались с деревьев. Мы зашли через оцепление и поэтому почти никого не видели. «Вот так новость, – подумал я разочарованно. – Зрителей не будет?»

Поддержка родного города, которую чувствовали спортсмены на этой блестящей лондонской Олимпиаде до сих пор и которую мы планировали получить в тот день, доставалась нам постепенно. Мы подъехали на велосипедах к главному пункту охраны.

«Все в порядке, ребята? – спросили нас военные при исполнении. – Проезжайте». Детекторы запищали. У нас на велосипедах были сумки, но их не открыли и не проверили. «Вперед, парни, – сказали нам. – Все нормально». Сразу за нами ехала французская команда: «Так. Все слезаем с велосипедов. Открываем сумки». Отлично.

Когда мы разместили шлемы и кроссовки для бега в транзитной зоне, в которую нам еще придется вернуться после заплыва и велоэтапа, мы увидели наконец толпы болельщиков, расположившихся вдоль берега озера. Мы отправились на небольшую разминку на велосипедах и, заехав за угол, были оглушены криками.

Господи! Это было нечто. Мы даже немного растерялись. Что нам нужно сделать? Помахать? Улыбнуться? Приветствовать всех в ответ?

В один миг все волнение ушло. Я видел бесконечное множество улыбающихся лиц, слышал громогласные подбадривающие крики и думал: «Это самое крутое, что случалось со мной».

Алистер

Гул стоял невообразимый. Потом мы узнали, что многие выехавшие из Йоркшира на рассвете даже близко не смогли подойти к удобным для обзора местам. Некоторым удалось встать рядом с одним из огромных экранов, другие были вынуждены развернуться и поехать домой.

Конечно, ничего этого мы не знали, мы были заняты последней предстартовой подготовкой. Проверили транзитку, номера, места на старте. Мы без конца повторяли себе: «Это обычный старт в Гайд-парке, соперники те же, экипировка проверена».

И так до старта. Там нас приветствовали одобряющими криками со всех сторон озера. Небо затянулось облаками, было тепло, но без духоты, вода прохладная – 19 градусов, гидрокостюмы обязательны. Мы сильные пловцы и обычно плаваем без костюмов, которые дают неплохое преимущество пловцам послабее, но мы знали, что так будет, и поэтому подготовились заранее.

Трусцой добежали до своих позиций у правого края. Сбрызнули лицо водой, натянули зеленые шапочки, надели и отрегулировали очки.

Вверху над головами шумит вертолет. Сердце быстро бьется.

Двадцать четыре года отданы одной цели. Восемнадцать лет тренировок, невероятно сложных, невероятно прекрасных ради этой одной гонки.

Мама и папа на берегу едва нас видели. Бывшие тренеры по плаванию, молодые товарищи по тренировкам собрались у своих телевизоров. Лучшие друзья на трибунах, тысячи болельщиков стоят в плотных рядах вдоль трассы, весь Йоркшир и миллионы зрителей по всему миру смотрят, ждут, гадают.

Мгновение до выстрела. Три. Два. Один…

Учим правила игры

Алистер

Моя мама Кэти скажет вам, что я всегда был энергичным ребенком. Еще в утробе я доставил ей немало беспокойных минут, пинаясь по ночам. Когда ей наконец удавалось заснуть, начинал беспрерывно жужжать пейджер моего папы (Кит работал врачом на вызовах), так проходила ночь – больше действий, меньше сна. Как в утробе, так и во взрослой жизни.

По словам моих родителей, я был трудным первым ребенком: непоседливым, требующим внимания, настоящим егозой. Они любили прогуливаться в Йоркшир-Дейлзе[1], который находился к северу от нашего дома, в Хорсфорте под Лидсом. Меня сажали в переноску, и кто-то из родителей нес меня на груди. Все дети были бы счастливы сидеть лицом к маме или папе – в тепле и безопасности. Но только не я. Я корчился и кричал до тех пор, пока меня не поворачивали лицом к миру. Это доставляло немало хлопот маме: «Ваш ребенок сидит неправильно! Вы же покалечите бедняжку!» Думаю, противостоять этому напору ей плохо удавалось.

В восемь месяцев я начал ходить. В два года я бегло разговаривал, смущая маму странными вопросами в магазине. Я имел особую страсть к чтению и наизусть знал все любимые книжки от корки до корки. Даже если на улице было слякотно, меня тянуло туда, я хотел бегать в саду рядом с домом, рыть ямки, копаться в земле. Мама поняла, что мне нужно хотя бы два часа в день проводить во дворе, иначе вечером меня будет невозможно уложить спать. Надеюсь, что она преувеличивала, говоря, что мне пришлось бы пить риталин, если бы я вовремя не увлекся плаванием, хотя, наверное, это недалеко от истины.