Читаем без скачивания Плыть, ехать, бежать. Путь к олимпийскому пьедесталу в триатлоне - Джонатан Браунли

В девять лет родители меня впервые отправили на чемпионат по кроссу среди школ. Всего было 450 участников без деления по возрастам, я на три года младше самых старших участников. Я прибежал четырехсотым. Папа вспоминает, что я был красный, как помидор. Но самое важное, по его мнению, произошло потом. Когда мы сидели в машине после соревнований, пытаясь согреться, я сказал: «Кажется, я слишком толстый для бега, думаю, пора заканчивать с чипсами и пудингами». Я так и сделал. Начал есть отварной картофель и фрукты, хотя и ненадолго.

Первый в жизни дуатлон я сделал в девять лет. Ничего особенного, я увидел объявление в бассейне в Лидсе, где мы тренировались в то время.

Плавание прошло хорошо. На беговом этапе начались проблемы: через несколько сотен метров у меня слетела кроссовка. Улицы были не особенно чистыми, повсюду валялись осколки, камни, собачьи дела, ну, вы поняли. Мама с папой кричали, чтобы я остановился, но я не послушался. Я продолжил гонку без одной кроссовки и так бежал до самого конца. Нога моя была в волдырях и крови.

Мне все понравилось.

Первый в жизни триатлон был в Ноттингеме в 1997 году, мне все еще было девять. Я не собирался становиться триатлетом, просто мне понравилась идея сочетать три любимых вида спорта. Мой дядя Саймон занимался этим спортом, и я видел его однажды на соревнованиях. Я знал, что есть триатлон, и мне казалось, что мне может понравиться.

Я ехал на велосипеде, который был слишком большим для меня, я четыре раза с него свалился, прежде чем поехал, но не оставил попыток. Я не выиграл, я даже близко не был к лидерам. Но на следующий год я вернулся и выиграл национальную серию среди десятилетних. Кто стал победителем в группе до восьми лет? Браунли. Джонни Браунли.

Я ненавидел все, что могло помешать моим тренировкам. Неважно, что холодно за окном, что сыплет град, что чайник почти закипел. Я надевал куртку, шорты и в любом случае выходил на пробежку.

В десять лет я решил вставать раньше, чтобы до школы успевать дополнительно побегать в окрестной роще. Я заводил часы на 6:30, вскакивал с кровати, будил папу и заставлял его идти со мной. Папа не любитель просыпаться в такую рань, поэтому вечером он дожидался, чтобы я уснул, прокрадывался в мою комнату и выключал будильник. Но желание бегать было так велико, что я прятал будильник, чтобы папа не смог его выключить. В итоге я выиграл.

Я был таким маленьким в свои десять лет, что родители никогда бы не поверили, что я стану профессиональным спортсменом. Но все к этому шло.

На занятиях по плаванию в Лидсе я начинал упражнения одним из последних в группе. Через неделю я плавал уже так быстро, что меня переставили в начало. Папа одного моего приятеля был профессиональным регбистом. Однажды он отвел маму в сторону и рассказал ей о моем успехе. Она подумала, что он бредит: «Что? Этот тощий бедолага?»

Похожая история произошла снова, когда мне было двенадцать. Тогда я впервые выступал на соревнованиях по бегу на 800 метров за Bingley Harriers. Я пришел последним. Но один дедок, наблюдавший за гонкой, подошел к моей маме и сказал, что я, без сомнений, стану великим бегуном. Он сказал, что видел, как дети становятся выдающимися бегунами и что я один из них. До сих пор мама не знает, кто это был, но через несколько лет ей пришлось ему поверить.

Джонни

Я увлекся спортом благодаря Алистеру. Если бы он не плавал, я уверен, что никогда не ввязался бы в это. Мои воспоминания о занятиях не такие радужные, как у него. Я спросил у родителей перед Олимпиадой, сколько времени длилась тренировка в бассейне. Я был уверен, что не меньше двух с половиной часов. Выяснилось, что я преувеличил на час. Но мне было всего семь лет, и в том возрасте тренировки давались тяжело. На одном из занятий мы должны были проплыть всю дистанцию под водой, прежде чем можно было выйти из бассейна. Раз за разом ничего не получалось, я просто не мог этого сделать. Я продолжал попытки еще долго после того, как все остальные ушли.

Тренировки проводились по воскресеньям, и весь день зависел от них. Где бы мы ни были, что бы мы ни делали, в три часа дня нужно было все бросать. Возможно, от меня требовали слишком много в мои годы. Но в то же время эти требования делали меня сильнее. Почему я не бросил? Потому что Алистер занимался и потому что родители заставляли. Логика была простая: «Алистер ходит, значит, и тебе надо. Не будешь же ты сидеть и смотреть, как он плавает». Одного дома меня оставить не могли, я был слишком мал. Если бы по возрасту я был ближе к Эдварду, то тогда мне, может, разрешили бы играть с ним у бассейна, но выбора не оставалось.

Когда родители заставляли меня что-то делать, мне всегда хотелось поступать наоборот. Алистер подавал надежды в музыке. Позже он добился больших успехов в пении и игре на флейте. У меня не было такой склонности. Я выбрал пианино, но закончилось все тем, что я заматывал руку туалетной бумагой и говорил учителю, что сломал пальцы и не могу играть – настолько я ненавидел все это. Когда я нашел у родителей кучу медикаментов – вот еще одно преимущество быть ребенком врачей, – то стащил бинты и изобразил перелом более правдоподобно. Учитель музыки, наверное, подумал, что я самый бедовый ребенок в Йоркшире – каждую неделю новый сломанный перст.

В командных видах спорта я был намного успешнее. Я хорошо играл в футбол в подростковом возрасте, настолько хорошо, что меня заметили тренеры из Leeds United, но мама была категорически против. Разве неясно, что я слишком маленького роста? Несмотря на ее слабую поддержку, я стал капитаном школьной команды по регби и играл в сильнейшей команде по крикету. Алистер был безнадежен в любом спорте, требующем координации. Он пытался заниматься гимнастикой, но выглядел самым неуклюжим в группе. Во время единственного в своей жизни матча по крикету он заплетал веночки из ромашек и пропустил мяч, который один раз за игру пролетел рядом с ним.

Но именно Алистер повлиял на мое решение принять участие в первом триатлоне, когда мне было восемь лет. Его влияние на меня возрастало по мере того, как он становился сильнее. В то время мне нравилось только играть в футбол или регби, но когда он принес домой классный бесплатный набор: футболки, веломайки, форму для триатлона, а потом еще и невероятные велосипеды, я подумал, что тоже хочу заниматься. Так как брат много тренировался, мне было просто начать упражняться вместе с ним. Он выбирал маршруты, находил тренировочные группы, и мы всегда занимались вместе.

Иногда, если вас заставляют что-то делать, вам хочется поступать наоборот. Когда родители перестали заставлять меня плавать, ездить на велосипеде и бегать, тогда я захотел заниматься этим снова.

Алистер

Очень многое должно было удачно сложиться, чтобы мы оказались там, где мы есть сейчас. Многие вещи, наоборот, не должны были случиться. Среди тех странных историй, которые мы, оглядываясь назад, обсуждаем с родителями, одна стоит особняком. Мы с Джонни играли в ручье, строили плотину. Джонни вскрикнул и вытащил руку из воды – из пальца у него пошла кровь, она хлестала очень сильно, мама кричала. Что тут началось! Мы помчались в больницу, ближайший травмпункт находился в Норталлертоне.

Пока Джонни осматривал врач, папа болтал с персоналом больницы. Через час ему предложили там работу. На мгновение показалось, что он согласится. Тогда мы бы сказали: до свидания, Хорсфорт, привет, Норталлертон. Если бы мы туда переехали, мы не смогли бы так серьезно заниматься плаванием, потому что там не было спортивной школы; мы бы учились в маленькой школе, в которой не было сильной команды по бегу, не было велокружка. Одним махом мы могли потерять все, что привело нас в триатлон, из-за пораненного пальца.

Джонни

Помимо той любви к спорту и активному отдыху, которую нам привили родители, наше спортивное будущее стало возможным благодаря ярким характерам людей, которые окружали нас в Лидсе. Некоторые были эксцентричными, другие одержимы идеей, но каждый из них так или иначе повлиял на формирование нас как личностей.

Алистер

Наша школа и учителя были самыми лучшими. Школа находилась на идеальном расстоянии от дома, и мы ездили туда на велосипедах вдоль канала. Мы преодолевали по шестнадцать километров, что равно сорока минутам быстрой езды, а это отличная тренировка, которая в то же время не выматывала нас полностью.

Если бы нам нужно было ехать по шоссе, родители никогда бы не разрешили, но вдоль канала была отличная дорожка, машины не попадались до самых школьных ворот. К тому же нам было по пути с папой, и часть маршрута мы проделывали вместе, мчась под гору, у канала мы поворачивали налево, а папа направо.

Джонни

Мы всегда куда-то спешили. Алистер никогда меня не ждал, я никогда не хотел отставать. Один раз мы ехали на экзамен. У него спустило колесо, он сунул мне свой велосипед, схватил мой и сказал: «Чини!» Я никогда в жизни не чинил колес. Я опустил камеру в реку, чтобы понять, где прокол, но сначала мне пришлось разбить лед. Я научился чинить колеса, но при этом чуть не околел от холода. И еще очень сильно опоздал в школу.