Читаем без скачивания Аномалия души - Алексей Хапров

Алексей Хапров

Аномалия души

Глава первая

Всё началось в Гаграх.

Игравшие барашками волны поочерёдно накатывали на берег, обдавая меня множеством мелких брызг. Они шлёпались, волоча за собой покрывавшие дно, точно булыжную мостовую, камешки гравия, после чего замирали и, спустя какое-то мгновение, тащили гравий обратно в морской простор. В небе кружились чайки. Они громко кричали, метались из стороны в сторону и зорко высматривали, не блеснёт ли в воде потенциальная добыча.

Я лежал на старом потёртом покрывале и, наслаждаясь витавшим в воздухе неповторимым ароматом моря, обсыхал после очередного купального захода. Вдруг до меня донеслось:

— Простите, вы здесь давно?

Я открыл глаза и, сощурившись от ударившего в них солнца, повернул голову. На меня с располагающей улыбкой смотрела высокая стройная длинноволосая брюнетка в ярко-красном купальнике. Она сидела на коленях и надувала резиновый матрац. Похоже, она только что пришла. Несмотря на то, что её глаза закрывали большие полузеркальные солнцезащитные очки, в них отчётливо улавливался неподдельный, чисто женский интерес, нисколько не уродовавший читавшуюся на её лице интеллигентность.

— Сегодня на пляже или вообще в Абхазии? — уточнил я.

— В Абхазии, — ответила она.

— Второй день. А что?

— Да так. Я первый. Утром приехала, нашла пристанище, немного отдохнула — и сюда. Получается, мы с вами новички. Или, говоря языком местных туристических деятелей, свеженькие.

— Угу, — буркнул я и, обведя глазами её статную фигуру, снова покосился на матрац.

— О, нет, вы не думайте, — улыбнулась моя собеседница, проследив за направлением моего взгляда, — я умею плавать. Это я взяла, чтобы было на чём лежать. Без подстилки, знаете ли, неудобно. Пляж, всё-таки, галечный, а не песчаный.

— Да, немного карябает, — согласился я и принял прежнюю позу.

Через некоторое время шум прибоя пронзил кокетливый визг. Я снова разомкнул веки. Брюнетка стояла по пояс в воде и, съёжившись, закрывалась руками от налетавших на неё волн. Выдержав три или четыре атаки, она развернулась и бросилась обратно на берег. Блестевшие на её коже капли придавали её телу некоторый шарм. Я невольно скосил глаза.

— Давно не была на море, — восторженно воскликнула брюнетка, проходя мимо меня. — Привыкла отдыхать на озере. Там тишь да гладь. А здесь всё кипит, всё бурлит.

Незнакомка сняла очки, и я смог рассмотреть её глаза. Они были глубокие, тёмно-карие, и выражали какую-то едва уловимую грусть. Наклонившись к свёрнутому возле матраца пакету, она вытащила оттуда полотенце и, закинув его за спину, принялась себя растирать. Я отметил, что в её движениях присутствует что-то завлекающее.

— Меня зовут Наталья. А вас?

Лежавшая неподалёку толстая старушенция с газетным клочком на носу, которую я невольно окрестил про себя Тортиллой, оторвалась от толстого романа и посмотрела на брюнетку с нескрываемым укором, очевидно усмотрев в её поведении нечто, идущее вразрез с нормами нравственности, апологетом которых она, наверное, себя мнила.

— Сергей, — ответил я.

— Серёжа? — промурлыкала брюнетка. — Красивое имя. Из каких вы краёв?

— Из Брянска.

— О-о-о, — обрадовалась она. — Да мы с вами соседи. Город Навалинск (город придуман автором. — прим. авт.). Слыхали?

— Слыхал, — оживился я.

— Тогда почему вы так далеко расположились? — кокетливо подмигнула моя собеседница. — Придвигайтесь. Вдвоём отдыхать веселее.

«Тортилла» осуждающе крякнула. Её маленький рот искривился в беззвучной гримасе возмущения. Она демонстративно повернулась к нам спиной и снова уткнулась в книгу.

Холостое положение давало мне полную свободу действий. Поэтому я, недолго думая, поднялся на ноги, взял своё покрывало, и расстелил его рядом с матрацем брюнетки, абсолютно не предполагая, что это невинное, на первый взгляд, курортное знакомство очень скоро перерастёт в роман и станет началом целой цепи загадочных и страшных событий, которые мне доведётся пережить…

Глава вторая

Спокойная, синеватая гладь озера Рица поражала своей прозрачностью и чистотой. Покрытое табунами диких, белогривых облаков небо отражалось в ней, точно в зеркале. Вокруг, словно часовые, вздымались горбатые спины мягко очерченных зелёных вершин. Плотно произраставшие на них ели производили впечатление огромного, неровно уложенного, ковра.

— Какая красота! — восхищённо прошептала Наталья, и зачарованно покачала головой.

— Не красота, а красотища! — поправил её экскурсовод, пожилой, немного сутулый, костлявый абхазец. — Почти первозданная природа. Это озеро было найдено сравнительно недавно, в начале прошлого века. Загадить его ещё не успели. Почти две тысячи метров над уровнем моря. Чувствуете, какой свежий воздух?

— Чувствуем, — отозвался я.

— Погуляйте. Покатайтесь на лодке. Вон в том кафе можете отведать свежую форель. Её зажарят прямо на ваших глазах. Вкусно. Пальчики оближете. Так её вам больше нигде не приготовят. Короче, отдыхайте. Ну а через час прошу обратно к машине. Поедем назад.

Мы взялись с Натальей за руки и неспеша зашагали вдоль берега.

— Ну как? — спросила меня моя спутница. — Не жалеешь, что послушали эту тётку?

— Нисколько, — ответил я. — Такой дивности я не ожидал.

Совершить это путешествие нас надоумили в кафе, куда мы накануне заходили поужинать.

— Это самое красивое место во всей Абхазии, — настойчиво убеждала нас официантка. — Съездите. Вам понравится.

Заинтригованные её рассказом, мы тут же заглянули в располагавшееся неподалеку турагентство и, действительно, оказались не разочарованы. Пейзаж, представший нашим глазам, был настолько великолепен, что мы начисто забыли обо всём на свете. Даже о неприятном присутствии «Тортиллы», той самой вредной старухи, что стала свидетельницей нашего знакомства на пляже. Она также записалась на эту экскурсию. Когда мы увидели в автобусе её кислую, брюзгливую мину, из нас непроизвольно вырвался тяжкий вздох. Заметив нас, старуха тут же приняла образ оскорбленной добродетели. Но мы отвернули головы, и на всём протяжении пути не удостоили её ни единым, даже самым мимолётным, взглядом.

Моя пляжная знакомая оказалась прекрасной собеседницей. Она не относилась к категории болтушек, которые обожают задавать нескончаемые вопросы личного характера, и рассказывать бесчисленные истории о себе. В ней всего было в меру: и любопытства, и разговорчивости. Она умела излагать, но умела и слушать. Она была эрудированна, начитана, не капризна. Мне было с ней интересно и хорошо. При сравнительно невзрачной внешности в ней присутствовало бесспорное обаяние. От неё словно исходили некие магнетические флюиды. Несмотря на то, что мы знали друг друга всего второй день, я уже проникся к ней симпатией и держал себя так, как будто мы дружили уже много лет.

— Как мне порой хочется забросить всю эту чёртову торговлю, продать кому-нибудь этот проклятый магазин, поселиться в каком-нибудь тихом, безлюдном месте, наподобие этого, и просто жить, жить и жить! — мечтательно вздохнула моя спутница, когда мы доплыли на лодке до середины озера. — Просто жить и получать от жизни удовольствие.

— Торговлю? — вскинул брови я. — Ты хочешь сказать, что ты занимаешься торговлей?

— Да, занимаюсь, — ответила Наталья. — А разве в этом есть что-то плохое?

— Да нет, конечно же нет, — как бы оправдываясь, усмехнулся я. — Просто по тебе этого не скажешь.

Внутренний мир моей пляжной знакомой действительно трудно было соотнести с понятием «бизнес-леди». Романтичность её натуры, развитость чувства прекрасного никак не вписывались в укоренившийся в моём сознании образ преуспевающей мадам. В моём представлении деловая женщина непременно должна была быть жёсткой, решительной, напористой. А в Наталье этих качеств не наблюдалось.

— Ты больше похожа на учительницу музыки, чем на предпринимательницу.

— А я раньше ею и была, — улыбнулась она. — Но жизнь заставила перестроиться.

Я всё ждал, когда она начнет интересоваться моим житьём-бытьём. И ждал, признаться, с опаской. Врать не хотелось. А говорить правду удовольствия не доставляло. Ведь похвастать мне было нечем. Я работал простым бухгалтером в небольшой строительной фирме. Получал весьма скромную, да к тому же ещё и нерегулярно выплачиваемую, зарплату. За мной не числилось ни машины, ни собственной квартиры. Дожив до тридцати с лишним лет, я по-прежнему продолжал обитать вместе с родителями, ездить на общественном транспорте, и тешить себя надеждами, что когда-нибудь у меня всё будет хорошо.

Но Наталья таких вопросов не задавала. То ли она уже всё по мне поняла, то ли ей на это было наплевать. Она предпочитала затрагивать более романтичные, более прекрасные, более возвышенные темы, чем простая, обыденная, рутинная действительность. И я, признаться, был ей за это благодарен…