Читаем без скачивания Секунду, я что злодей? - Игорь Берков

Игорь Берков

Секунду, я что злодей?

Глава 1

Я упал.

Если не вдаваться в детали, звучит не так уж и страшно. Каждый в своей жизни хоть раз да падал. Но мой случай особенный.

Я упал в черную дыру. И ведь даже знака нигде не было, мол «осторожно, впереди открытая сингулярность, не залетайте за горизонт событий». Кто б знал, что эти дырки окажутся такими притягательными.

И чего мне на матушке-корабле не сиделось?

Ладно, я, может, и упал, но кто не падает, тот не встает, так древние мудрецы говорили. Посмотрим, что у нас тут.

Ну… самым подходящим словом будет «ничего». Изнутри черная дыра оказалась пустой. Абсолютно пустой. Серьезно, тут даже цвета нет. Окружающее пространство ни черное, ни белое, ни красное, ни даже зеленое. Оно никакое. Никакое, будто…

Ой, только не говорите, что я умер. Я вообще-то сущность божественных масштабов, меня черные дыры не убивают. По крайней мере, не должны, с точки зрения тактико-технических характеристик.

Я покрутил головой.

— Эге-г*й! — крикнул в пустоту. — Есть тут кто?

Тишина.

— Эй, может хоть котел дадите, мне обещали отдельный котел…

Ни ответа, ни котла.

— Я буду жаловаться, — наконец пригрозил я.

Молчание.

— Ну всё, вы…

Окружавшее меня ничто содрогнулось. Оно услышало. Оно ощутило инородный объект внутри собственного несуществования. Ведь я существовал. Я был чем-то. А ничего и нечто — давние враги.

И кто меня за язык тянул?

— Так, спокойнее…

Ничто посмотрело на меня. Конечно, я не мог этого видеть. Но взгляд ощутил до самых косточек.

Безразличный, всепроникающий. В нем не было ни гнева, ни злобы. Вряд ли ничто вообще способно испытывать эмоции. Но вот желание… Ничто желало снова стать ничем. А я мешал. Оно желало разгладить все колебания, что делали меня существующим. Растворить. Превратить в такое же ничто, как всё вокруг.

Порой мне кажется, что любые мои инициативности ситуацию только усугубляют. Сначала решил истребителем порулить, упал в черную дыру. Теперь вообще какая-то хтонь меня пожрать хочет.

Кто куда, а я добровольно растворяться не собираюсь. Я метнулся в одну сторону, потом в другую. Не знаю, были ли тут вообще стороны, сложно сказать, когда вокруг ничего нет. Зато я отыскал красную нить. Схватил ее. Нить обожгла. Пламенем прошила всё тело. Мгновение агонии, и я с лязгом-грохотом шандарахнулся на каменный пол.

— Ой! Не ушибся? — прострекотал женский голос.

Ушибся, еще как. Но слабости лучше вот так сразу не раскрывать, поэтому, поднявшись, я пробасил:

— Нормально всё. Этот пол мне на один зубок.

Занесло меня в огромную, если не сказать грандиозную залу. Сводчатый потолок уходил далеко в небо, стены излучали блаженный белый свет. Если бы не жгучая боль в ушибленном щупальце, то я точно ощутил бы, как трепещет душа. Стоп, каком щупальце? Локте! Я хотел сказать «в ушибленном локте».

Оторвав восхищенный взгляд от архитектуры, я опустил его ниже. И лучше бы мне этого не делать. Все шаловливые идеи о райских кущах сгинули как не бывало.

Передо мной стояла чертовка. Демонесса. Кожа красная, на голове пяток растопыренных рожищ, а зубы острые, будто ножики. Завернута мадам в стекающий до самых пят кусок ткани. Не ткани, а содранной с грешников кожи. Ад. Я попал в АД!

— Так, — жестом я остановил уже готовую огласить приговор дьяволицу, — признаться честно, насчет котла я передумал. Остановимся на джакузи?

— Что? — непонимающе улыбнулась чертовка. — Котла?

Мое обращение в пустоту она не слышала, отличненько. Может, тут и не выдают никаких котлов. Но такие моменты лучше сразу прояснить.

— Да так, я просто впервые в аду, думал, у вас тут…

— Нет-нет, это не ад, — замотала головой демоница. — Это прекрасное место. Идеальное. Люди твоего мира посчитали бы его раем. Здесь нет ни боли, ни страха, ни осуждения…

Говорила она весьма нетривиальным способом. Разевала рот, затем из глубин ее утробы вырывалось стрекотание. Быстрое, словно песенка ночного насекомого. А как только эти «тсь-тсь-тсь» касались моих ушей, то каждый «тсь» принимал форму уже знакомой мне буквы. Удобно.

— А еще тут бесплатное мороженое выдают, то самое из СССР. Вкус детства…

— Так кто ты, говоришь? — перебил я.

Уж чего-чего, а рекламы разных миров я наслушался вдоволь. Сначала тебе говорят «ни боли, ни осуждения», потом выкатывают прайс. А без него будут и боль, и осуждение, да еще и в двойном объеме.

— Я именно та, о ком ты подумал, — прикрыла глаза чертовка. — Я Геката, богиня золотого цикла.

Покопавшись в памяти, я не нашел ничего похожего:

— Впервые слышу.

Геката смутилась, глянула вверх, как бы проверяя, на месте ли ее рога. В том же располагающем тоне продолжила:

— Ты почитал меня больше прочих, хоть, возможно, и не знал моего имени. Вспомни фото над своей кроватью. Когда ты шептал пред ним желания, я всё слышала. Каждое слово. Как ты хочешь спасти людей, твою жажду справедливости. Твои помыслы такие чистые. Поэтому я избрала тебя своим героем.

Вот чудо-переводчик и дал сбой. Четыре «тсь» подряд он обозначил непонятным буквосочетанием «фото».

— Можешь собой гордиться, — продолжила чертовка, — всего семеро удостоились такой чести. Всего семь человек из восьми миллиардов. Семь героев. Великая катастрофа пришла в наш мир, такая, каких еще не было. Это… Существо… Воплощение абсолютного зла. Оно способно в одиночку стирать целые вселенные. Оно не остановится, пока…

Ясно, у низких божков всё как обычно. Мир на грани смерти, ой, помогите. Скука!

Зевнув, я пошел по каменному полу. На каждый шаг плитка откликалась пульсирующим светом. Хах, прикольно. Топ-топ, топ.

— И положить конец катастрофе способны лишь вы… Мне жаль, что приходится взваливать на твои плечи столь тяжелую ношу, но у нас нет другого выхода. Молю тебя, седьмой герой, только ты и твои соратники могут спасти наш мир.

— Стоп, чего? — остановился я. — Я-то тут каким боком?

— Семь избранных! — стрекотание чертовки перешло на крик. — И встав рука об руку, вы остановите конец света. Прямо как в древнем пророчестве! Еще провидица Эда знала…

Ясно. Это хуже, чем ад. Это хуже, чем всё, что могло случиться.

— Я согласен на котел, — вклинился я.

— А?

— Я согласен на всё, на сковороду, на чертей, на вечное забвение, на растворение в ничего, всё что угодно, только не спасение мира.

Ну уж нет, я в завязке. И я не дам группке расфуфыренных божков-пирожков вернуть меня на скользкую дорожку. Тоже