Читаем без скачивания Часть жизни - Любовь Казазьянц

Часть жизни

Любовь Казазьянц

© Любовь Казазьянц, 2017

ISBN 978-5-4483-8619-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Афиша

О любви

Посвящается памяти художника Нико Пиросмани.

«А что может быть интересней истории любви?

Только сама любовь».

(Андрей Кончаловский – великий русский режиссёр.)

Сгорбленная старушка, опираясь на палку, медленно шла по мокрому парижскому тротуару. В другой руке она несла тяжёлый свёрток с продуктами. Вдруг её будто ударило током. Она остановилась, зажмурилась, словно от головокружения. Но, через минуту открыла глаза и снова увидела перед собой яркую надпись. Её пронзила мысль: «Не может быть! Не уж-то увижу тебя! Мой дорогой, молчаливый друг! Сколько воды утекло! Снова в Париже…»

Она долго вглядывалась в знакомое имя и фамилию на афише. Вывеска на разных языках гласила:

«Приглашаем поклонников и любителей примитивизма! Выставка известного грузинского художника Нисо Нодиа состоится в здании Лувра»…

«Как я была права, знала, что станешь известным художником. Но выставка в таком почётном месте… Удивительно!

Но Малда никак не могла представить лицо постаревшего Нисо. Она запомнила его молодым: высокий худощавый мужчина, с чёрными, полными печали глазами! Густые усы прятали грустную улыбку.

Придя домой в свою крохотную уютную квартирку, Малда долго сидела у портрета, подаренного ей художником. Единственная вещь, оставленная ей Нисо. На портрете, он изобразил её в балетной пачке и пуантах, с птичкой на плече. Вспомнилась далёкая молодость. Тогда она танцевала в кордебалете французской балетной труппы «Килда».

«Конец 20-х… Какое счастливое было время! Море света и радости. Вокруг улыбки, добродушные лица, ликующие крики публики, овации. Поездки, путешествия яркие впечатления. Свежее дуновение молодости».

Она вспоминала себя – миниатюрную, темноволосую девушку, полную жизни, энергии и надежд. Они познакомились на гастролях в Грузии. Нисо встречал её после каждого спектакля у ворот тбилисского театра. Какие были запоминающиеся встречи, нежные свидания!

Она приходила к нему в мастерскую, подолгу позировала. Запах красок был для неё таким волнующим. Нисо часами молча работал за мольбертом. А потом…, томные вздохи, объятия, поцелуи. Она помнила, как он нежно целовал её ноги, грудь. Побывав замужем, муж был на восемь лет старше, хороший порядочный человек, обожал жену. Он недавно умер, сердце подвело. Детей у них не было. Спустя много лет Малда поняла, что такого нежного мужчины как Нисо, ей больше не встретить.

Молодость, молодость! Если бы она тогда знала, как сильно её любил художник Нисо, как умело скрывал он свою любовь! Но она не оценила по достоинству его горячего восточного чувства. И оставалась к художнику холодной.

На глаза навернулись слёзы: она вспомнила, как однажды утром увидела из окна своего дома площадь, заполненную цветами. Продав отцовский дом со всем содержимым, бедный художник в свой день рождения, превратил всё своё имущество в гору цветов.

Малда отказалась стать его женой. А цветы раздарила друзьям и знакомым. Глаза молодого человека в тот день были особенно печальны. Так закончился их недолгий роман. Воспоминаний о нём хватило балерине на всю оставшуюся жизнь. В послевоенные годы Малда искала художника, но поиски дорогого ей человека ничего не принесли. В своих молитвах она надеялась, что Бог не оставит Нисо, что он жив, и когда-нибудь она его увидит.

Малда с нетерпением ждала дня выставки. Но, как ни старалась, мысленно представить встречу с Нисо не получалось.

В назначенный день принарядилась и поехала в Лувр на такси.

Там состоялось торжественное открытие выставки известного художника. Она услышала много хвалебных речей в его адрес. Но самого Нисо увидеть ей не пришлось. Нисо умер в мае в 1930-м году, задолго до войны. Умер от голода и болезни, в больнице.

Полдня со слезами на глазах Малда разглядывала в музее картины любимого человека, всматриваясь в каждый штрих, не понимая, почему тогда не ответила на любовь бедного художника. Оттенки, цвета на картинах оставались такими живыми, словно по ним только что прошлась кисть, человека тонко чувствующего природу. И слёзы текли по её сморщенным щекам, когда старая женщина вслушивалась в песню, звучащую на выставке на разных языках. Ведь никто из присутствующих не догадывался, что эта песня об истории любви к ней…

Песня «Миллион алых роз»

«Жил был художник один,Домик имел и холсты,Но он актрису любил,Ту, что любила цветы.Он тогда продал свой дом,Продал картины и кровИ на все деньги купилЦелое море цветов.

Припев:Миллион, миллион, миллион алых роз,Из окна, из окна, из окна видишь ты.Кто влюблен, кто влюблен,кто влюблен и всерьезСвою жизнь для тебя превратит в цветы».

(Стихи Андрея Вознесенского)

Ваятель грёз

Посвящается памяти ювелира

Игоря Киселёва

«Алкоголизм – неизлечимая душевная болезнь».

(Из медицинской энциклопедии)

1

Хэйл снова стояла в дверном проёме кухни и следила за работой его ловких рук. Она наблюдала, как витиеватые изгибы тонкой мельхиоровой проволоки под голубым лучом газовой горелки превращаются в неповторимое произведение искусства. Так на её глазах рождалось чудо – формировалось кольцо. Металл, раскалённый докрасна, казался в руках мастера игрушкой. Ювелир чётко чувствует линию, вплетая при высокой температуре в узор изделия, заранее отдельно подготовленные мотивы: завитки, листики, шарики, цветочки. Их обычно изготавливали ученики Райда. Они же резали камни и обтачивали кабошоны1.

Ювелир сам соорудил мастерскую у себя на кухне, любил работать по ночам. Во всём доме его окно одиноко светилось до самого утра.

Райд изготавливал изделия каждое в единственном экземпляре. Эксклюзив ценился на рынке сбыта. Когда такое украшение выставлялось в витрину, на продажу, оно всем своим видом словно взывало: «Повтори меня! Слабо!»

Райд высоко котировался среди известных ювелиров, работал только частным образом, имел личное клеймо мастера. Он тщательно отбирал учеников, которых обучал ювелирному ремеслу с азов – науке резки камней, начиная с их обработки на шлифовальном станке до изысканного плетения из мельхиоровой и серебряной проволоки – «филигрань, скань». Обучал молодых ребят работе не только с мельхиором и серебром, но и с золотом, туда входило и литьё.

Дверь своей квартиры Райд не запирал на ключ, хотя в доме находилось дорогостоящее оборудование, металлы, различные камни-самоцветы грудами валялись в тазах и свёртках в шкафах, под кроватью в спальне, на балконе. Даже в витрине полированного секретера вместо посуды красовались образцы разных пород редких минералов: пейзажная бирюза из Индии, Турции и Узбекистана, моховый агат, «шайтанский» переливт, громадные куски сердолика, хризолит, «лунный» камень, уникальный чароит – камень Сибири, полосатый агат. Названий – не перечесть.

Маленькие камушки-голышки образцы минералов хранились в круглых жестяных коробочках. Хэйл любила перебирать и сортировать их бессонными ночами, разделяя ночные бдения с «хозяином каменных грёз». Манипуляции Рейда за работой Хэйл воспринимала как волшебство, рождение красоты, вызывающее восторг. Поэтому она дала Райду прозвище «Ваятель грёз». Про себя называла его «мой Жофрей»2. Хэйл бредила романтизмом, неоднократно перечитывала роман «Анжелика».

Сейчас Хэйл сидела за спиной обожаемого ею мужчины и с любовью наблюдала за каждым его движением. Он изготавливал брошь. В крупном куске пейзажной кровавой яшмы ясно вырисовывался небольшой силуэт фантастической птицы Феникс. Ювелир обдумывал, как обточить камень, чтобы сохранить, не нарушить рисунок.

Светало. Глаза молодой женщины закрывались сами собой. Но она терпеливо ждала, пока Райд закончит работу.

Хозяин квартиры любил порядок: сам готовил и убирал. Кормил каждого, кто приходил в гости. К нему часто наведывались геологи, ювелиры, приезжающие со всех концов Америки и из других стран. При кажущейся общительности Райд был скрытен, как говорится «себе на уме». Он ни с кем не делился своими планами, деловые счета держал в голове. Обладал потрясающей памятью. Жил Райд скромно, питался простой пищей.

Внешне Райд был похож на матёрого сторожевого пса бойцовой породы: коренаст, широкие скулы, немного вздёрнутый нос с широкой переносицей, придавал его лицу выражение некоторого высокомерия. Цепкий взгляд глубоко посаженных глаз, указывал на расчётливость, критичность суждений и вдумчивость. С ним можно было беседовать на любую тему. Он много читал, никогда не уставал от работы. Много курил, дымил весь день, как паровоз. Сигаретами пропах весь дом – его одежда, бельё, одеяла, стены.