Читаем без скачивания Пыхтун. Рассказы - Сергей Сурудин

Пыхтун

Рассказы

Сергей Сурудин

© Сергей Сурудин, 2017

ISBN 978-5-4485-5804-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пересдача

Физика! Такая интересная наука… И почему Витя увлекался в школе литературой, не понятно.

Учебник по науке физике попался занимательный, литературный. Витя сам покупал в «Технической книге». Жаль, потом выбросил. И фамилию автора подзабыл. Сейчас бы полистать.

В общем, сдал Витя ядерную физику за второй семестр на «отлично». Туннельные эффекты и что-то ещё.

И кому?! Преподавательнице, здоровья ей, которая нескрываемо-презрительно относилась к ним, нефтяникам, совершенно не показывавшим знаний на фоне студентов-механиков и студентов-автоматчиков-кибернетиков (будущих).

Преподавательница Витю запомнила, он стал её надеждой. Витя об этом не догадывался, образ жизни вёл отнюдь не усидчивый и в третью сессию разочаровал педагога, еле-еле наговорив на «уд.»

В среднем – «хор». Вот для чего нужны «отл.»! Хотя бы раз.

Но физика была и в следующем семестре… Предыдущая преподавательница, видимо, совсем разочаровавшись в неспособных студентах, передала их новой молодой красивой преподавательнице Татьяне Фёдоровне, полностью сосредоточившись на любимых механиках и кибернетиках.

Татьяна Фёдоровна следила за собой, за своей причёской и прочим важным. В отличие от предшествующего преподавателя.

Что не означало, что Татьяна Фёдоровна собиралась следить, чтобы все её студенты в сессию сдали предмет. Да и некогда ей было возиться. Принципиальность здесь помогает.

Прежде, чем завалить физику, Витя стал видеть Татьяну Фёдоровну и на факультативе по философии. Тоже на «ф», но теперь интересней стало это «ф».

Молодой высокий блестящий без пяти минут профессор вёл факультатив, на который советовали ходить. Открывать новые стороны бытия в рамках марксистско-ленинской теории. Профессор также осторожно говорил и о других теориях, конечно, в корне неверных и ложных.

Вечером на факультатив Витя ездил на автобусе где-то в одно время с одногруппником, жившем неподалёку. Когда-то они вместе ходили на штангу, пока тренер не прогнал Витю из-за неперспективности. Штангист в лёгком весе ездил на тренировки с коричневым дерматиновым дорожным чемоданом. Что у него там было? Не штанга же?! Штангист хмыкал, встречаясь с Витей на остановке:

– Опять на факультатив?! Охота пуще неволи…

Охота была.

И Татьяна Фёдоровна бывала на факультативе регулярно. Что ей, преподавателю, было там делать?

Она и не делала ничего, то есть не вела никаких записей, в отличие от любителей. Но преданно смотрела на профессора, иногда поёживаясь на открытую форточку в аудитории, смотревшей окнами в зиму и основательно заполненной начинающими философами.

Ребята из общежития рассказали Вите, что с балкона случайно увидели по тёплому за жидкими деревцами целующихся профессора и Татьяну Фёдоровну. И про себя одобрили это дело в силу молодости и доброты.

По-иному взглянул на поцелуи институтский партийный комитет, тогда не отделённый от государства. У профессора была жена, и это была не Татьяна Фёдоровна. Такая кустодиевская красавица. Казалось бы?! (Татьяне Федоровне больше подходил западный стандарт красоты того времени).

Конечно, без политики. Но – моральный облик…

Процесс ухудшения профессорского морального облика, сменившийся затем его же улучшением, развивался тихо и где-то в стороне. Но результаты известны становились.

Витя, тем временем, разочаровался в учёбе. В этом институте.

Представляете?! У Татьяны Фёдоровны проблемы с моральным обликом (профессора), у Вити – разочарование в учёбе.

Не мудрено, что он завалил физику. Шёл на завал, совершенно не готовился. Такая апа-тия.

На пересдачу не пошёл. В деканате о нём забыли.

Сессия была весенней. Другие науки Витя почему-то не завалил. Как-то пронесло. К третьему курсу уже выработалось умение сдавать, заключающееся не только в знании предмета.

С тем Витя и встретил лето и практику.

После лета и практики он опять очаровался учёбой – решил не уходить из института. Практика поправила. Что теория?!

А вот профессору пришлось уйти. Из-за морального облика. Ушёл в другой вуз, Татьяна Фёдоровна с ним. По жизни. А так – по физике в том же вузе.

На четвёртом курсе о хвосте Вити в деканате вспомнили.

С поникшей головой хвостист явился.

Повезло! Самого грозного декана не было, был его заместитель, добрейшая Екатерина Кирилловна, вторая мама многих хвостистов, отбросивших хвосты.

«Ай-ай-ай», – и Витя получил уже желанное направление-бланк на пересдачу. Вкупе с информацией, когда и где можно будет найти Татьяну Фёдоровну.

Витя готовился! По тому учебнику. (Какой он неблагодарный, что всё-таки не сохранил его!) Татьяну Фёдоровну он нашёл через несколько дней в одной из аудиторий.

Прежней лёгкой нервозности в ней не заметил. У неё всё стало хорошо. И профессор создавал новую современную научную школу в другом вузе.

С присущей холодностью, но благосклон-но Татьяна Фёдоровна приняла знания и расписалась в зачётке. Отпал не только хвост, из души была вытащена большая заноза, которую Витя носил целый год! А для студента это большой отрезок времени.

…Бывая в родном городе, а потом окончательно туда возвратившись, Витя периодически видел издали знакомую пару – профессора и Татьяну Фёдоровну. Конечно, не подходил, хотя был лично знаком с обеими. Они – одни, а нас – много…

Прошли годы, сменилась экономическая формация вместе с появлением инфляции, о наличии которой профессор говорил кулуарно ещё в глухие советские годы.

Витя, тоже не юноша, видит издали пару. В том месте, где alma mater. Уважаемые и жили, и сейчас живут тут, неподалёку.

Татьяна Федоровна, как полагается даме, всё так же хороша. Профессор переплавил молодость в седую бронзу и ничуть не горбится. Они всегда под ручку.

Последний раз Витя видел профессора, как ни странно, одного и у того же студенческого общежития.

Но это явно не о том. А профессор продолжает свою стезю.

Бахор

«Бахор» по-узбекски «весна». А они причём?

Весна (и жизни) была, когда они, туристы-байдарочники, путешествовали в многочисленные праздничные дни начала мая по рекам и каналам Узбекистана.

Чтобы всё успеть, к дням путешествия добавляли ещё три дня, полагавшиеся к отпуску членам Добровольной народной дружины. Тем, кто исправно дружинил, и что нашло отражение в списках командиров. Такой стимул дружинить. Успевали за первомайские дни куда-то съездить, походить там и вернуться – десять дней набегало.

В Узбекистан – там тепло. Даже жарко, даже знойно в мае.

Узбекистан начинался в Киргизии, на границе. Мощная река молочно-голубого не-фрита с грохотом ворочала камни на дне и шла вниз с гор, уставленная и выложенная по поверхности стоячими волнами, их наложением, перемятостью, гребнями заметной высоты и струями. Это не говоря о речных порогах в начале пути и гидротехнических сооружениях – затем.

Витя сгорел спиной в первый же час сборки байдарок. И ведь знал, что сгорит. Пижонство до добра не доводит. Больше он там не загорал.

Вечером из тряпок соорудили маски на лицо, сейчас их называют балаклавами. Те балаклавы повеселей нынешних военных. Нет, отказываемся от балаклавы – маска, это симпатичней. Чтобы лицо сохранить, как и спину майкой.

За их лагерем – небольшая, но ГЭС. Ок-ружают скалы. А дальше, в степи, можно найти крупные просвечивающе-красные, ещё не сгоревшие на солнце маки.

Володя – бывалый, мускулистый – собрав свою байдарку-двойку, опробовал её – уверенно пересёк – извиняемся за избитое, но здесь наиболее верное выражение – бурную реку и спокойно опять подошёл к берегу лагеря.

Витя, конечно, захотел проделать то же. У него получилась недоразвитая дуга, да и та с трудом, потому что чуть не уплыл в даль неизвестную вместе с беспомощным судном. Самый первый байдарочный опыт не радовал. Чувствовал он себя неважно (как справится с такой рекой такой горе-капитан?!), ещё и спина пылала. За что потом Витя получил почётную медаль «За заготовку кож».

Перед ночёвкой посидели у костра, пели песни. Перешли на частушки. Витя вспомнил единственную, где-то вычитанную и почему-то засевшую в памяти. Исполнил, посматривая на своего матроса.

С неба звёздочка упалаНа прямую линию.Меня милый записалНа свою фамилию.

Замолкнув, понял, что частушка женская. Глупо. Ну и ладно…

Кате, его матросу, которая была недовольна распределением по байдаркам, поведе-ние капитана на водах в первый день не могло понравиться. У неё возникали опасения за свою молодую жизнь. Заметим, что опасения не подтвердились, так как Витя и за свою, и тоже молодую, жизнь тоже опасался и тоже боролся за неё. А тем более – за Катину.