Читаем без скачивания Пыхтун. Рассказы - Сергей Сурудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Руководитель оркестра, друг Володи, Московскую консерваторию закончил. И продолжал работать здесь, в глухомани. Интересные люди. Интересные люди и жмуров таскали, по их терминологии, с музыкой духовой, – если просили. Пояснить, что такое таскали и кто такие жмуры? Думаю, не надо. Впрочем, город ещё вполне молодёжный и такие случаи редки. Несчастные случаи – иногда, кого-то родня увозила на большую землю, если было куда.
Собрались просто так у Володи в квартире, им хорошо знакомой гостеприимством хозяина и хозяйки. Не на тычке, как на работе, а за столом, всё красиво разложив. А хозяйка уехала в командировку. Можно чуть больше расслабиться, по-мужски. Самый хороший праздник – на буднях. Когда его совсем не ждёшь. Собрались-то спонтанно – время было, это при их-то работе «ночь – в полночь», то бишь – в любое время суток.
Квартира у Володи особенная – зал располагается над домовой аркой девятиэтажки, поэтому, в результате применения строительных норм, высота потолка в зале на полметра, а то и больше, выше обычного. И площадь увеличена. Чувствуешь себя как… в зале концертном!
– Давай я тебе Армстронга поставлю! – говорит широкий добродушный Володя после второй Николаю Евгеньевичу.
– Да ладно, знаю я этот джаз…
– Армстронг – тоже труба! – умничает Витя.
Коля больше по художнической части – с братом кончили худучилище. Жаль, думает Витя, что так и не попросил его показать работы. А сам он не хвалится, не показывает. (А сейчас уже не спросишь – нет человека, ДТП, по работе ехал на служебном. Почему лучшие уходят так быстро?..)
– Нет, Коль, ты послушай! – Володя перешёл к солидной тяжёлой вертушке с польской иглой, ставит диск-гигант.
«Прекрасный мир».
– Ну, как?!
– Это ничего…
– А вот ещё «Мэкки-нож»!
Oh, the shark has pretty teeth, dear, And he shows ’em, pearly white…10
– А это?!
– Пойдёт.
– Вот видишь, а говоришь, джаз не нравится. Это тебе не Пугачиху слушать.
– Ты погоди, – Толик тоже здесь, – Володе.
Взаимная неприязнь не мешала Вите с Толиком бывать одновременно в одной компании. Пришёл: «А, этот… Ну, ладно.» Компании всегда, за какими-то исключениями, совпадали, совершенно новых не было – не тот, так другой знакомый. Лёвик Круглов, Рома, Игорь иногда… И не уходить же от хороших людей, если у них с Толиком контры. Так же – и ему. Это политики уходят с заседания ООН при выступлении главы враждебного государства. У людей попроще.
– Ты погоди, – скалит зубы Толик, с жаром обращаясь к Володе.
Зубы у Толика – блеск. И это в краю железистой болотной воды и частичного авитаминоза.
– Когда мне тампонажников хороших давать будешь?! – глаголет он. – Последний раз пол-бригады приехали пьяные. Где взяли?! Наверно, к соседям заехали11. Одного пришлось из бункера вытаскивать на полном ходу шнеков. Он, видите ли, решил залезть в эту мясорубку – зависший цемент сбить. Еле выгнали дурака из бункера.
– Да?! Не знал, – говорит Володя, тампонажников начальник. – Разберусь.
Все они пока на полуулыбке, довольные спокойствием, душевным допингом и дружеской атмосферой.
– Ладно, кончайте о работе… – говорит Николай Евгеньевич.
Плотный невысокий блондин, он развалился на стуле и блаженствует.
Но Толик завёлся:
– В тот раз они у меня полдня съели! Звонить я, конечно, не стал, но сам понимаешь… – продолжал он наседать на Володю. – А твои, – это уже Николаю Евгеньевичу, – приедут – время тянут: раствор плохой. Всю скважину прошёл – был хороший, а тут – плохой…
Витя намёк понял. Жалоба. Пока неофициальная.
– Анатолий Иванович, пойми, – говорит Николай, – раствор должен быть по проекту, а не какой-нибудь… И вообще, дайте отдохнуть, хватит о работе. Лучше о чём-нибудь другом…
– Про южнокорейский «Боинг» слышали? – (Володя).
– И что? – (Толик).
– Над Сахалином наши сбили пассажирский самолёт – нарушил границу. А в нём народу под триста человек… – (Николай).
– И правильно, раз нарушил границу! – (Толик). – Это всё американцы.
– Самолёт южнокорейский… – (Володя).
– Говорят, на борту была разведывательная аппаратура. – (Николай).
– Ну, вот… – (Толик).
Замолчали. Жаль людей, но… Они, здесь собравшиеся, были советские: идеологическая привычка и воспитание перечёркивали идущую изнутри жалость.
– Тоже, нашли тему для разговора, – вздыхает Коля. – Давайте лучше о девушках.
– О бабах… О бабах, господа, – подхватывает Володя. – Валя-то из планового родила!
Валя. Глядела она на Витю, а он на неё в ответ, но его девушка ждала, теперь жена. Он тогда Вале об этом и сказал. Не раз вместе с Валей в молодёжной компании были. Валя супер – лицо, фигура, грудь. И характер.
О чём говорили?! Ни о чём! То есть обо всём! Парни фанфаронились друг перед другом и девушками. Девушки смеялись над ними. В меру. Нарушение меры ведёт к нежелательным последствиям в целом. У Вити такое было. То есть над ним. Сатирой по лирике. Лирика в проигрыше. Ну и хорошо! (Говорит он сейчас). А то ещё неизвестно, как бы с той всё было. Да и не любил он её. Придумывал. И было это в других географии и времени.
Интересно в молодёжной компании в общежитии! Команда сборная – из разных мест Союза, кто откуда распределился. Интересно и девушкам, и парням. Той компании нет – остепенились все. Валя последняя. Она молодец, не позволяла жалеть себя, всё на улыбке. И решилась с этим своим, мелькал он, видели. Бросит первую семью? Их дело. Может, как-то помочь материально?! Ребёнок ведь, а она одна.
– Мужики, – говорит Витя, – может, сбросимся в виде матпомощи Валентине, ребёнок ведь, а она одна.
Валю все знали, работая вместе в малочисленной конторе.
– Чё-эт одна?! – возмутился Толик. – Кто папаша, пусть тот и даёт.
Не поддержал. «Вагончик под елью», – неправильно думает Витя.
– Соберём, соберём, давай завтра. – Николай Евгеньевич поддержал.
(На следующий день Витя собрал деньги, отнёс женщинам в плановый для передачи. Герой Толик был единственным, кто отказался. На то он и Толик.)
– Пойдём, покурим, – неожиданно говорит Толик Вите.
Тогда ещё он курил, потом бросил, храня ценное здоровье, и начал проповедовать теорию, что тот, кто не курит, может много выпить. Возможно.
Курили на балконе. Далеко видно: город маленький – дома и сразу – тайга. Стоят, щурятся с Толиком, трусят пепел в пепельницу. Вдруг Толик:
– Брат у меня в Афгане погиб. Одна фуражка на самоваре и осталась.
Показалось, слеза сверкнула.
Зачем он это сказал Вите?!.
Слышал Витя мельком. Об Афгане не говорили. В компаниях разве иногда. А тут Толик сам сказал. Вот где боль, тоска человека – по брату младшему, любил. От своего, от глубинного. А Витя при чём? Не он же направлял. Родина. Но, получается, гады все. В том числе и Витя. Тем более, мешает. Так просто-непросто. Личное не может замереть – бросается на окружающих. На кого можно. Ищет душа хоть какого-то успокоения. Это необъяснимо никакой классовостью-кастовостью. А если объяснимо – для отвода глаз: работать не дают, премии лишают, план срывают, когда они будут работать?! А там – болит, не отпускает. И пока не отпустит…
– Ты что же думаешь, – продолжает Толик уже агрессивно, но с коррекцией на нахождение в гостях, – ты что же думаешь… Найдутся, кто скажет тебе, как надо. И накажет.
До Вити доходит сразу. Хотя драки не намечается. Что сказал Толик? А ничего не сказал! Он имел ввиду, что старшие товарищи по должности поправят на совещании. И тоже премии лишат. Как бы не так. Плевал Толик на совещания. Про палку помните? Есть средства более действенные.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
«Культурная будка», получается. Вагончик или его половина, где хранятся и заполняются рабочие журналы, стоит рация для связи.
2
Тракторист.
3
Контрольно-измерительные приборы.
4
Помощник бурильщика, рабочий.
5
Терминология электриков.
6
Спускают вниз, в скважину.
7
Рычаг управления буровой установкой.
