Читаем без скачивания Девочка, кот и штурман - Матильда Вудс

Матильда Вудс

Девочка, кот и штурман

Посвящается Бутс, Салли, Элис и Гэндольфу – четырем отважным котам

The girl, the cat and the navigator

Text copyright © 2018 by Matilda Woods

Illustrations copyright © 2018 by Anuska Allepuz

© Наталья Гладнева, перевод, 2021

© ООО «Феникс», оформление, 2022

Деревня тысячи кораблей

На суровом и заснеженном Севере есть одно поселение с двумя названиями. Первое – Нордлор – оно получило в честь своего первооткрывателя, великого исследователя и путешественника Фредрика Нордлора, зашедшего в Северное море дальше всех. А второе – Деревня тысячи кораблей – прославило его на весь мир.

Поселение Нордлор находится около длинного фьорда, протянувшегося до Великого Северного моря. На заре его существования никаких деревьев поблизости не росло, поэтому, когда Фредрик Нордлор решил построить здесь первый дом, вариантов у него было немного. Вначале он слепил жилище из снега, но с приходом весны оно растаяло. Затем он смастерил домик из травы, но летом тот высох и развалился. После этого Фредрик даже сложил дом из ракушек, которые выловил во фьорде, но в его стенах зияло столько щелей, что зимой внутри было холоднее, чем снаружи.

В отчаянии Фредрик Нордлор разобрал собственный корабль и выстроил из него дом. Деревянное жилище вышло куда лучше предыдущих зданий из снега, травы и ракушек. Но была у него одна особенность. Даже летом в этом доме было прохладно и сыро, а каждую ночь он раскачивался взад и вперед, словно корабль, который по-прежнему шел по волнам, а не лежал на земле грудой обломков.

Фредрик Нордлор думал, что этой особенностью обладают только доски его собственного судна, но, когда на берег выбросило другой корабль, который пошел на строительство здания деревенской ратуши, история повторилась. Северная древесина будто была наделена особой силой, которая заставляла ее «представлять», что она все еще в море.

Фредрику Нордлору понравилась эта особенность древесины («Чувствуется северный характер», – любил повторять он), поэтому, даже когда в горах вокруг поселения посадили деревья, все дома в Нордлоре по старой традиции продолжали строить из обломков.

На протяжении многих лет любой затонувший корабль – будь то крупное китобойное судно или небольшая рыбачья лодка – оттаскивали в гавань Нордлора, разбирали на части и строили из них что-то новое. Так росла деревня Нордлор. Строились дома, появилась пристань, вдоль берега потянулись таверны.

Вместе с Нордлором росла и его слава. Вскоре среди жителей северных и южных земель стала ходить молва о деревне, построенной из затонувших кораблей.

– Фредрик Нордлор сам это придумал, – говорил парень из Исло. – Он всегда был смекалистым.

– Я слышала, что идея принадлежала его жене, – заговорщицки шептала женщина в порту Айсблоун. – За каждым великим мужчиной стоит еще более великая женщина, которая подсказывает ему, что делать.

– Оказывается, – клятвенно заверял мальчишка в Витлоке, – эта деревня построена ровно из тысячи затонувших кораблей, ни больше ни меньше.

Нордлор приобрел такую известность, что один из принцев в южных землях потратил две тысячи золотых крон[1], чтобы построить его копию в стенах своего замка. Звалось это сооружение Литл-Нордлор[2], и принц категорически отказывался показывать его простым смертным.

Побывать в знаменитой северной деревне мечтали, конечно же, все, но на деле редко кто туда добирался. Снег был слишком глубоким, воздух – чересчур холодным, а дни – очень уж короткими и темными.

В Нордлоре так редко появлялись новые люди, что каждый вновь прибывший всегда вызывал большой переполох. Так было, когда леди Саммер уехала из южных мест и поселилась в переулке Уэйлбон. Или когда мистер Бьоркман сбежал из Скорбной гавани и выстроил башню из корабельных мачт на главной площади. Но больше всего шума своим появлением наделала прорицательница Фрейдис Спитс.

Первое предсказание прорицательницы

Прорицательница прибыла глубокой зимней ночью. Она приехала в экипаже – в одном из великолепнейших экипажей, которые когда-либо видел Север. Карета была украшена драгоценными камнями и резными позолоченными китами, а везли ее не два коня, как обычно, а четыре белых медведя. Чтобы избежать укусов этих свирепых хищников, предсказательница заковала их в золотые цепи и надела на них золотые намордники.

Белые медведи, звеня в ночи тяжелыми цепями, клонившими их к земле, с грохотом катили карету по булыжникам, которыми были вымощены улицы деревни. Несмотря на внушительный вид, звери оказались медлительными и неповоротливыми. Натянув поводья, прорицательница остановила карету под серебристо-зеленой вывеской, гласившей: «Затопленный угорь».

Эта таверна считалась самой популярной в Нордлоре. Когда-то, до того как его подняли со дна моря и приволокли в деревню, это был великолепный корабль под названием «Скользкий угорь». Однако это не уберегло его от столкновения с айсбергом, после чего он затонул в шестидесяти милях к северу от Ада рыбака. С тех пор прошло уже пятьдесят лет, но бывшее судно, похоже, по-прежнему находилось в бурных морских водах. С крыши таверны капала ледяная морская вода, о стойку бара бились волны, а когда дул сильный ветер, то можно было даже различить крики людей, пытавшихся удержаться над прибывающей водой.

– Это я, – говорил старик Эйрик всем подряд. – Это я. Тот, кто кричит: «О, боги морские, мы идем ко дну!»

Предсказательница судьбы слезла с экипажа и постучалась в дверь таверны. Не дождавшись ответа, она нахмурилась и распахнула ее сама.

– Узрите! – закричала прорицательница, входя в таверну. В ту ночь на Севере бушевала непогода, и вслед за ней внутрь ворвались дождь, град и мокрый снег. – Перед вами сама Фрейдис Спитс, знаменитая предсказательница судьбы с Севера! – она широко раскинула руки, и пятьдесят ракушек, свисавших с золотого посоха, который предсказательница перекинула через плечо, зашелестели, словно аплодируя. – Я не гадаю по чайным листьям на дне чашки, – сообщила она местным жителям, которые собрались спокойно провести вечер за стаканчиком-другим и теперь в раздражении уставились на нее. – Нет и еще раз нет. Такие предсказания никуда не годятся. И даже не смейте говорить мне о линиях на ладони. В них нет ни слова о будущем. В своих предсказаниях я доверяю только одному: раковинам, которые выносят на берег воды Великого Северного моря.

В таверне воцарилась тишина: посетители явно заинтересовались. Все знали, что подобные