Читаем без скачивания Ветер в лицо - Николай Руденко

Ветер в лицо

Николай Руденко

Руденко М. Ветер в лицо. Роман. Художник Р. Липатов. Киев, Худ. лит. 1958. 449 с. Переплет картонный, корешок тканевый, обычный формат.

1

Начиналось лето.

Днепр жил своей обычной будничной жизнью. На песчаной отмели у берега лениво плескались сизоватые волны, качая наклоненные над водой ивовые ветки. Когда между красным и белым бакенами проплывал буксир или пролетал скутер, который, казалось, почти не касался поверхности воды — от фарватера к обоим берегам расходились большие водяные холмы, как будто за кормой разворачивались серебристые складки гигантского веера. И тогда зеленые ивовые плети раскачивались от ударов волн. Выброшенные на песчаный берег ракушки играли на солнце всеми цветами радуги — от синеватого до оранжевого. Но волна вскоре опадала. На золотистой мели мелькали тысячи мальков, таких прытких, что иногда нельзя было проследить за их движениями.

— Папочка!.. Как их много!.. Неужели все они вырастут?

Федор Голубенко, стоя по пояс в воде, улыбнулся мальчишке.

— Если бы все выросли, они бы вытеснили собой даже пароходы. Ну, держись! — И он, подхватив Олега под руки, поднял его над головой. Олег, протирая кулаками влажные глаза, на которые стекали с волос тоненькие струйки воды, дрыгал ногами над головой отца и радостно кричал. Мимо них протарахтела моторка. Какая-то незнакомая женщина, сидевшая на корме, свесив ноги в воду, приветливо помахала им широкой соломенной шляпой. Ни Федор, ни Олег не заметили этого приветствия. Но, видимо, женщина и не ждала ответа. Солнце, спокойная безоблачная синева, настоянный на прибрежных травах воздух создавали у людей то настроение, когда хочется улыбаться даже незнакомым, даже тем, кого впервые видишь и больше никогда не встретишь. Моторка вскоре скрылась за кустами, а Федор с Олегом еще долго плескались в воде, обдавая друг друга искрящимися брызгами. Олег отнюдь не хотел согласиться, что струя воды из-под отцовской руки сильнее, чем из-под его маленькой ладони. Он снова и снова вызывал отца на этот своеобразный поединок.

— Еще, еще... Нет, я не хочу, чтобы ты левой... Это нечестно... Ты правой.

А когда Федор, удовлетворенно улыбаясь, посылал ему целый сноп брызг, он закрывал лицо руками, поворачивался к отцу спиной, но через минуту снова переходил в наступление.

— Ну, и упрямый же мальчишка, — удивлялся Федор. — Ты мне полные уши воды налил... Хватит!

Невдалеке за деревьями в высокой луговой траве сидели две женщины. Они разбирали синие, желтые и белые цветы, отрывали влажные корни, а цветы собирали в один большой букет. Желтые пятна от солнечных лучей, пробивающихся сквозь ветки тополей, покрывали всю небольшую поляну. Женщины смеялись, наблюдая за поединком Федора с Олегом, и явно больше сочувствовали сыну, чем отцу. Женщины были почти ровесницами. Обоим было лет тридцать пять.

— Любит он Олега, — сказала брюнетка, кареглазая Лида, кивнув головой на Федора, как раз отражающего бешеную атаку сына.

Сквозь листву тополей на ее смолисто-черные волосы упал солнечный луч, осветил широкую полоску седины.

Лидына подруга Валентина была круглолицая, белокурая, голубоглазая. По сравнению с Лидой, ее нельзя было назвать красивой. Но привлекательная улыбка, голубые искорки в глазах, милое выражение лица делали ее обладательницей той неуловимой женской красоты, которая всегда побеждает в соперничестве с правильными чертами лица. И возможно, побеждает именно потому, что такая красота не считает себя красотой, не рассчитывает на свою власть, всегда держит себя искренне, естественно, сдержанно.

Слова Лиды о любви Федора к мальчику погасили беззаботную улыбку в ее глазах. Они сразу стали серьезными, сосредоточенными, будто на них упала тень от какого-то тяжелого воспоминания.

— Любит, — тихо сказала Валентина, перевязывая букет тонким прутом.

— Как здесь хорошо!.. Кажется, неделю не возвращалась бы домой!.. Если бы не стала инженером, то, наверное, была бы агрономом.

— И разводила злейших врагов сельского хозяйства — васильки! — Воскликнула Лида, смеясь.

— Лида! Валя! — Послышался из-за кустов краснотала голос Федора. — Посмотрите в небо. Видите две черные точки?

Из кустов выскочил загорелый Олег, одетый в красные трусики. Он подбежал к Валентине, схватил ее за щеки и повернул в белой тучке, одиноко стоящей в безветренном зените.

— Вон там, мама!.. Видишь?..

Валентина и Лида заметили две черные точки, которые то сближались, то отдалялись друг от друга.

— Что же это такое? — Спросила Лида.

— Молодые орлы, — ответил Федор, подходя к женщинам. У него тело было загорелое не менее, чем у Олега. Видно, отец с сыном загорали в одно время, под одним солнцем. — Молодые орлы. Неба им на двух не хватает. Посмотрите на эту перо. Под копной поднял...

В руках у Федора от легкого дуновения ветра шевельнулось сизое перо, обрызганное кровью.

— Действительно, чего бы им драться?.. Небо большое, — сказала Валентина.

— А может, они не за небо дерутся? — Улыбнулась Лида. — Может, причиной их дуэли послужила молодая орлица?..

— Ревность?.. Бывает и такое. Даже небо не свободно от ревности, — шутил Федор.

А орлы тем временем спускались все ниже и ниже. Они падали почти до самой воды, снова поднимались вверх и с разгона врубались друг в друга кривыми острыми клювами. Так повторялось до тех пор, пока оба не упали в днепровские волны. Возможно, орлы смогли бы взлететь даже с воды, если бы она дала им точку опоры. Но опоры не было, и они остались лежать на самом фарватере, широко раскинув крылья. Течение крутило их и несло вниз, туда, где мощный буксир тяжело попыхивал и плескался колесами, толкая перед собой четыре баржи, наполненные рудой. Конечно, капитан буксира не имел права сходить с фарватера, рискуя посадить караван на мель. И не было никакого сомнения, что орлы попадут под колеса буксира.

— Папа!.. Папа! — вцепившись пальцами в руку Федора, закричал Олег.

— Жалко этих глупых драчунов, — сказала Валентина, не сводя глаз с орлов, к которым уже приближалась первая баржа каравана.

И Федор, как стоял над обрывом, высокий, широкоплечий, загоревший, украшенный пышным ореолом преждевременной седины, так и бросился вниз головой в темно-бурые волны Днепра. Плыл он сильными, красивыми рывками. Все ближе, ближе к баржам. Баржи сами по себе не представляли никакой опасности ни для орлов, ни для Федора. Но к орлам уже приближался буксир со своими широкими колесами, под которыми не может быть спасения ни для птицы, ни для человека. Федор яростно бил руками по воде, за каждым ударом продвигаясь вперед почти на целую сажень. Еще несколько ударов... Вот он рядом, гигантский пенный водоворот, неистовый шум воды под лопастями буксира...

— Федор!.. — Испуганно вскрикнула Валентина, когда Федор исчез под водой.

Но вот его голова появилась на широком плесе уже позади буксира. Федор лег на спину и плыл к берегу, орудуя только ногами. Обе руки были заняты — в руках у него покорно ежились спасенные им орлы. Течением его сносило вниз, и было понятно, что к берегу он пристанет далеко от той кручи, с которой прыгнул. Все трое — Валентина, Лида и Олег — побежали по сырому песку вдоль течения. А когда Федор пристал к берегу, Валентина прижалась к его мокрой груди.

— Мальчишка... Разве можно так легкомысленно рисковать жизнью?..

— Ну, что ты, Валя... Какой тут риск? Ты же знаешь, как я плаваю.

Олег даже танцевал от радости. Лида подняла орлу клювастую голову.

— Дурачок... Не будешь больше драться?

— Папа! Мы их выпустим или заберем домой?.. Может, сделаем из них такие чучела, как мы видели в музее?..

— Как тебе не стыдно, Олег? — Укоризненно сказала Валентина. — Разве папа для того их спасал?..

— Я же не знаю... А разве это плохо — чучела?

— Для этого их надо убить... А папа их спас, чтобы они жили...

— Вынести бы их на солнце. Пусть отогреются и обсохнут, — сказала Лида, выходя из тени.

Олег насыпал им под осокорем растертого на мелкие крошки белого пшеничного хлеба. Орлы не обращали на эти крохи никакого внимания.

— Папа, почему они не едят?

— Наверное, это не их еда, — весело ответил Федор.

Олег всегда любил отца Федора, а теперь смотрел на него почти с фанатичным восторгом. И хотя он знал, что Федор не настоящий отец, настоящий отец погиб на фронте, но парень любил его как родного.

— Посмотрите, как они тянутся друг к другу! — Воскликнула Лида, показывая на орлов. — Беда даже соперников делает друзьями. Ну, как?.. Вам теперь хватит неба?..

А орлы, уже немного обсохли, ударили крыльями о траву, будто проверяли, есть ли под ними точка опоры, надежна ли она. Переглянулись между собой. Затем оттолкнулись от земли и взлетели в небо. Долго кружили в безоблачной синеве над тем местом, где стояли их спасатели.

2