Читаем без скачивания Легенды и были Кремля. Записки - Клара Маштакова

Клара Маштакова

ЛЕГЕНДЫ И БЫЛИ КРЕМЛЯ. ЗАПИСКИ

Профессия журналиста хороша уж тем, что обогащает и расцвечивает жизнь неожиданными и прекрасными встречами. Одной из таких встреч для меня и для «Работницы» была встреча, перешедшая в творческую дружбу, с Кларой Александровной Маштаковой. Она — подлинный кладезь знаний истории Москвы и особенно сердца ее — Кремля. Более 30 лет проработала она старшим научным работником в музеях Московского Кремля. Знает сокровенные тайны минувших веков и нынешнего, имена и труды творцов, его возвеличивавших и украшавших, историю бесценных сокровищ, созданных русскими мастерами или даренных иноземцами в знак почтения и благодарности России. Многие именитые иностранные гости любовались ими — экскурсии водила Клара Александровна. Ее память хранит немало уникальных встреч, историй, знаний.

Свою любовь к России, почтение к носителям ее культуры и духа выразила Клара Маштакова в новеллах и очерках, составивших книжку «Легенды и были Кремля».

«…Не могу не назвать сегодня отменных знатоков Кремля, много лет проработавших здесь… среди них Клару Александровну Маштакову, водившую меня по переходам Теремного дворца и по залам Оружейной палаты с ее несказанными сокровищами. Она, навсегда и безоглядно влюбленная в Кремль, показала мне его таким, каким не открывается он экскурсантам и праздно гуляющим по нему, не потому, что какие-нибудь его сокровища спрятаны от глаз, а потому, что сюда нельзя приходить мимоходом, а надо совершать путешествие по Кремлю неторопливо, истово, и тогда он и откроется вам совсем иным, полным тайн и неожиданностей…»

Внукам моим с любовью…

ОТ АВТОРА

По образованию я — историк. Судьба даровала мне счастье работать долгие годы в музеях Московского Кремля. Какая же это была истинная радость для историка — соприкоснуться с реликвиями древнерусского искусства! Разве не счастье держать в руках вазу-рассольник Ивана Грозного, прикоснуться к коронационному платью Екатерины Великой, перебирать серебряный шлейф Елизаветы Петровны и, наконец, на какое-то мгновение ощутить в руках шапку Мономаха и кубок Юрия Долгорукого!

Многие часы я провела в Большом Кремлевском дворце, где сопровождала высоких гостей: лидеров разных стран мира, особ королевских семей Европы, глав парламентских делегаций. Все они неизменно выражали свое восхищение непревзойденными шедеврами искусства и архитектуры Кремля. Бывший государственный секретарь США господин Зене, посетивший Кремль во время своего визита в Москву в 1986 г., сказал мне: «Вы счастливый человек, вы работаете в древнем Кремле, в политическом и культурном центре мира!»

А моя работа в старинных соборах Кремля?! Не забыть утренние часы, когда порог Архангельского храма не переступили еще посетители. Ты теряешься в огромном величественном интерьере собора, где тебя обступает извечный покой и благоговейная тишина, когда со стен на тебя смотрят лики великих князей русских, покоящихся в каменных гробницах этого собора.

А вечерние сумерки, когда колокольня Ивана Великого» в свете прожекторов кажется бесконечно высокой, светящейся дивной красотой и ярко горят сказочные купола кремлевских соборов. И нескончаем поток людей, жаждущих познать историю своего Отечества.

ОТКРЫЛИСЬ ДРЕВНИЕ ВРАТА

Какими думами украшен

Сей холм давнишних стен и башен,

Бойниц, соборов и палат!

Здесь наших бед и нашей славы

Хранится повесть… Эти главы

Святым сиянием горят!

20 июля 1955 г… День этот не отмечен ни в справочниках, ни в путеводителях по Москве, ни в научных трактатах по истории древней столицы России.

А ведь это был совершенно особый, знаменательный день, когда после почти 40-летнего запрета широко распахнулись ворота Кремля для всех желающих посетить исторические памятники Руси, столь дорогие сердцу гражданина нашей Родины.

Хорошо помню это славное летнее утро.

Я иду через Красную площадь, направляясь к Никольским воротам Кремля. Солнце уже щедро заливает все окрест. Издали кажется, что прозрачные облака, чуть задевая разноцветные купола Василия Блаженного, уплывают куда-то в Замоскворечье. А площадь живет и бурлит. Кругом сотни, тысячи людей, спешащих к Спасским воротам. Публика весьма пестрая, но преобладают скромно одетые женщины, старухи в платочках, старики, инвалиды. Группки иностранцев в ярких одеждах, обвешанные фотокиноаппаратурой, весело и шумно переговариваются. Смеются и кричат дети. И хотя кремлевские куранты отзвонили лишь четверть десятого, толпы людей заполнили все пространство от Васильевского спуска до ГУМа.

Предъявив служебный пропуск дежурному офицеру, вхожу в Никольские ворота и поднимаюсь по крутой башенной лестнице. Здесь прохладно и сумеречно. В глубине арки, перед выходом из Арсенала, снова проверка документов. Наконец пересекаю самую маленькую улицу Кремля — Троицкую, идущую от Троицких ворот до угла Коммунистической (Дворцовой) улицы, т. е. до угла бывшего здания Окружной палаты.

В конце 50-х г. XX века это здание — один из памятников русской классической архитектуры — будет взорвано ко всеобщему недоумению москвичей. Поговаривали тогда, что главный архитектор М.В. Посохин ввел в заблуждение Н.С. Хрущева, пообещав сохранить в неприкосновенности фасад здания, построить Дворец съездов под землей. На деле это оказалось совершенно немыслимым. И начали взрывать, долбить, бурить… Добурились и докопались до того, что стали давать трещины стены Успенского собора. Эта ненужная затея, стоившая казне сотни миллионов рублей, превратилась в «универмаг» в центре Кремля (так окрестили московские острословы очередную победу советской архитектуры), нарушивший строгий и величественный ансамбль Ивановской площади.

После троекратной проверки документов наконец-то добираюсь до Оружейной палаты, где с апреля 1955 г. работаю экскурсоводом. Десять часов утра. С последним ударом курантов открылись ворота Кремля и хлынул народ… Шли, бежали, да — именно бежали тысячи людей, спеша прикоснуться к кремлевским святыням.

МНЕ ПОВЕЗЛО. В тот день я дежурила в Архангельском соборе. Через считанные минуты собор был заполнен сотнями посетителей, но ни давки, ни сутолоки не было.

Я стою на ступеньках амвона и рассказываю, рассказываю о том, что собор построен в честь архангела Михаила, на месте древнего храма, сооруженного еще при Иване Калите в 1333 г. Нарядный интерьер собора, выполненный в древнерусских традициях, заполнен до отказа народом. Посетители внимательно рассматривают красочную живопись на четырех столбах, где изображены русские князья: Андрей Боголюбский, Ярослав Всеволодович, Александр Ярославович, Даниил Александрович — основатель Московского княжества.

На южной стене собора изображены великие московские князья, похороненные здесь. В соборе-некрополе 46 гробниц, в них 56 захоронений. Гробницы Ивана IV Грозного и его сыновей, царевича Ивана Ивановича и царя Федора Ивановича, помещены необычно — в 6 алтарной части. Люди молча и долго стоят перед гробницей Ивана Грозного, затем с любопытством останавливаются у гробницы царевича Дмитрия, которая находится под шатром, за ажурной решеткой. Некоторые из москвичей впервые узнают, что Архангельский собор с начала XIV в. и до первой половины XVIII в. был усыпальницей русских великих князей и царей до Петра I. Первым в соборе похоронен великий собиратель Русских земель Иван Калита. Рассказывая о ма-стерах-умельцах, о безымянных иконописцах, сотворивших это чудо русского зодчества, я невольно присматриваюсь к стоящим в глубоком молчании людям. И, о боже, что я увидела: многие крестились, некоторые прикладывались к иконам и гробницам, одна старая женщина упала на колени… Закончив свой рассказ, я замолкла минут на 7—10, пока присутствующие осматривали собор.

И вот появляются новые сотни посетителей, и так через каждые 30–40 минут, и так весь день…

А в это самое время в Оружейной палате хранитель музея Н.И. Захаров пытался как-то организовать толпы людей, но все напрасно. Где уж тут давать пояснения: сотни в залах, тысячи на улице перед главных входом. Кстати, такая деталь: посещение тогда было бесплатным. Это теперь все четко — билеты, сеансы и т. д. А в то время — приходи и любуйся сколько угодно.

Возвращалась я в тот знаменательный день с работы поздно, в десятом часу вечера. Дома долго рассказывала о первых посетителях, о их реакции, как вдруг моя бабушка спросила, сохранились ли кружки серебряные на гробницах для пожертвований. Я не помнила.