Читаем без скачивания Осада Ченстохова - Юзеф Крашевский

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА

Ченстохов впервые упоминается летописцами в 1377 году.

Ясная-Гора в Ченстохове, на которой возвышается знаменитый католический монастырь, представляет собою не только религиозную, но и национальную святыню польского народа, потому что судьбе угодно было сделать Ченстохов и Ясную-Гору центром исторических событий. Ясногорский монастырь для Польши то же самое, что Троицко-Сергиевская Лавра для России; а настоятель Ясногорской обители — или приор — Августин Кордецкий может быть уподоблен в известной степени Сергию Радонежскому или Авраамию Палицыну.

Когда шведы в 1655 году под начальством Радзевского вторгнулись в Польшу, чтобы посадить на польский трон шведского короля Карла-Августа, и все разоряли и убивали на своем пути, польский король Ян-Казимир испугался и заперся в Кракове, а потом скрылся в Силезию. Великая Польша и Литва склонялись в пользу Карла-Августа. Защитником пылающей и разоренной Польши явился некто Стефан Чарнецкий с горстью рыцарей; а вдохновителем на борьбу со шведами польского народа выступил Кордецкий.

Вести о наступлении шведов одна другой страшнее долетали до Ченстохова, и судьба Ченстоховской Матери Божией больше всего беспокоила монахов. Было несомненно, что Ясная-Гора будет обложена шведами, и драгоценный образ был на всякий случай вывезен из монастыря. А монастырь стали укреплять.

Когда шведский отряд подошел под начальством Вржесчшовича, в монастыре было всего 68 монахов, сто шестьдесят солдат регулярных войск Петра Чарнецкого, сына Стефана, и пятьдесят шляхтичей Замойского. Кордецкий не согласился сдать монастырь Вржесчшовичу и приказал обороняться. Лучшим пушкарем оказался монах Доброш, а сам Кордецкий — великолепным комендантом.

Шведы думали, что возьмут монастырь сразу, тем более, что подошел к ним с большими силами генерал Мюллер. Все-таки, должно быть, шведские войска были не так многочисленны, как о том говорят ченстоховские хроники. Но, с другой стороны, очевидно, что Ясная-Гора находилась в большой опасности.

Кордецкий умел поднимать настроение польской души, и одушевление гарнизона угнетающим образом действовало на осаждающих, среди которых, надо заметить, было немало поляков, проникнутых католическим благоговением к Ченстоховской Богоматери. В то время как неприятель забрасывал монастырь разными разрушительными средствами, осажденные распевали божественные гимны и отстреливались с успехом. Сам генерал Миллер (суеверный солдат, несмотря на свое протестантство) стал подумывать, что "добра тут ждать нечего", и верил в чары, но верил также он и в военное искусство и в необходимость повиноваться своему главнокомандующему Виттембергу, который никак не мог понять упрямства Ченстоховского «курятника», как называли шведы Ясную-Гору. Весь край признал власть шведского короля, а «курятник» сопротивляется! Решено было взять монастырь приступом.

Но тут один ченстоховский мещанин подметным письмом известил Кордецкого, что уже вся Речь Посполитая восстала против шведов, и что Ян-Казимир, наконец, стал во главе движения. Этот мещанин, Яцек, был уже старый человек. Переодевшись шведским солдатом, он приблизился к стенам монастыря и предупредил Кордецкого о готовящемся штурме. На обратном его пути шведы узнали его, и Миллер приказал его колесовать. Легенда говорит, что старик, изнывая в муках, блаженно улыбался, потому что увидел в небесах Божию Матерь.

Была морозная ночь, когда Миллер, отложив штурм монастыря на время совершавшегося в нем богослужения, утром начал пальбу. Но стены выдержали натиск, и Миллер, махнув рукой, отпустил недомученного Яцека и снял осаду. В пятом часу не было уже ни одного шведа под Ясной-Горой. Ворота монастыря широко раскрылись, как бывало перед войной, и громко и торжественно на всю Речь Посполитую зазвонили монастырские колокола.

Эпизод этот Крашевский, знаменитый польский романист, знавший и любивший историю своего края, взял темой романа и придал чертам своих исторических героев тот оттенок наивного восторга, который свойствен всем патриотическим легендам и национальным сказаниям.

Несколько лет назад мне пришлось быть в Ченстохове, и монахи-паулины, владельцы Ясногорского монастыря, любезно показали мне все его сокровища и достопримечательности. Несмотря на то, что монастырь в значительной степени утратил характер былой простоты, благодаря новейшим пристройкам и в особенности безвкусным, недавно воздвигнутым статуям, изображающим двенадцать страданий Христа, старинные залы, коридоры и храмы, видевшие в своих стенах древних богобоязненных польских рыцарей, навевали невольные думы о трагическом великолепии, которым некогда блистала польская республика. И образ Августина Кордецкого, воспетый Крашевским, казалось, сопутствовал нам и глядел из сумрака на окружавшую его старину и, может быть, на всю Польшу спокойными и все еще по-прежнему верующими очами.

ИЕР. ЯСИНСКИЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Откуда взялась чудотворная икона, как прославилась чудесами и какие почести воздавали ей короли и простые смертные

На крутой каменистой возвышенности среди равнины, усеянной деревушками, холмами, на которых торчат развалины замков, и песчаными полосами, посреди горизонта, опоясанного вдали полосой синих холмов, возвышаются монастырь и костел Ченстоховский; и кажется, что лежащие кругом его жилища людей, леса, поля, замки, часовни склоняются перед ним, как склоняет головы толпа слуг перед своим господином. Эта укрепленная старая громада — крепость девы Марии, медленно строившаяся в течение долгих лет, обнесенная стеной, как рыцарским поясом, ворота которой кажутся издали драгоценной пряжкой, — высоко взбегает стенами костела над всеми другими строениями, а еще выше, над ними, упирается в облака колокольня, неся на себе золоченый крест. Немного ниже, в тени ее, на костельной крыше в лучистом круге виднеется образ Пресвятой Девы, указывая издали паломникам путь к их вечной Заступнице. К зданию костела теснятся пристроенные часовни, из которых, как жужжание пчел, доносятся голоса молящихся монахов, — пчел этой Божьей пасеки. Тут же близко белеет фасадом большой и великолепный монастырь, по которому видно, что его строили королевские и княжеские руки, что украшала его набожность верующих людей и расширяла забота о славе Бога и Девы Марии. Издавна это святое место, лежащее на границе рыцарской страны, подвергалось вражеским нападениям и захватам и потому обнесено зубчатыми стенами. По четырем углам стен сторожат Ясную-Гору круглые и четырехугольные башни, обращенные в разные стороны, как бы высматривая неприятеля.

У подножия горы в нескольких стах шагах от Ясногорской твердыни виднеется над зданием новициата маленький костел во имя святой Варвары, выстроенный недавно, несколько десятков лет тому назад. С другой стороны, костел св. Роха, защитника от мировой язвы, соединяет главную твердыню с монастырским селением, старинная приходская церковь которого гордо возносится над черными крышами домов. Вокруг стен (признак того, что они давно не видели войны и не служили для охраны) свободно прилепились деревянные клетушки, точно гнезда ласточек, и раскидываются все дальше и шире. Это лавочки торговцев, которые, стоя под стенами костела, ожидают паломников, покупающих памятки о Ясной-Горе: тут можно найти образки Богородицы, большие и малые, дорогие и дешевые, позолоченные и простые, на жести и на бумаге, божественные книжки, стихи в честь Божией Матери, безделушки с Ее именем, крестики, бусы, розаны и другие цветы, искусно сделанные так, что в сердцевине их сияет чудотворный образ, и тысячи других мелочей, какие освящают монахи-паулины каждый праздник и каждое воскресенье у алтаря, прикасаясь ими к кипарисовой доске и раздавая их потом уходящим домой. Под покровительством своей Заступницы немалая часть бедняков зарабатывает себе пропитание, живя набожностью толпы, которая волнами приливает к чудотворной иконе.

И теперь там не пусто; так же, как и в былые времена, в золотой век непоколебимой и горячей веры и почитания Богородицы. Не только вся Польша, но Русь, Литва и пограничная Силезия доставляли набожных странников, приходили чехи, моравы, венгры и немцы и люди из более далеких стран, так как слава о Ченстоховской иконе расходилась по всему свету. Так же, как в Рим с юга, так со всего северо-запада Европы шли целые караваны пилигримов с молитвами и песнями к Заступнице угнетенных. Как в источнике света сходятся лучи его, так тут встречались и объединялись толпы людей, сошедшихся с разных сторон к Ясной-Горе с единым горем и единой просьбой: помоги!

Одни шли пешком, ведя за собой запряжки и дворню, от услуг которой добровольно отказывались; другие медленно двигались три шага вперед, два назад, нарочно плетясь так с жаркими мольбами; одни питались в пути хлебом и водою; другие подаянием, в нищете, намеренно терпимой для Бога; третьи, исполняя обет, ползли на коленях, неся на себе кресты и тяжелые цепи; грешники, больные и нуждающиеся в помощи сходились вместе: убогий с богачом, крестьянин и вельможа, у одного алтаря, равными детьми единой матери. Великолепная и трогательная картина получалась тогда, когда навстречу утомленным пилигримам выходили монахи-паулины с крестом и хоругвями, здоровались с богомольцами и вели их в жилище, вверенное монашескому надзору. Уставшие набирались сил, погасшие взоры наполнялись новыми слезами; молитва горячей и усердней вырывалась из запекшихся уст, и каждый, падая ниц перед открытым образом, чувствовал, что с его плеч как будто скатывалось бремя, как будто вся тяжесть горя слагалась у ног Пресвятой Матери.