Читаем без скачивания Журнал «Вокруг Света» №03 за 1975 год - Вокруг Света

Высота над Обью

Разлившаяся Обь не имеет берегов. Сверху, с самолета, хорошо видны затопленные ею пространства и тоненькая белая ниточка, которая, разрезая воду и лес, стремится на север. Это новая железнодорожная Северо-Сибирская трасса, или сокращенно Севсиб. На своем пути от Тюмени к нефтеносным районам края она уже перешагнула через Иртыш в Тобольске, перешагнула и через Юганскую Обь. Теперь города сибирских нефтяников Сургут и Нижневартовский отделяет от Большой земли лишь одна Обь. Строящийся мост через эту реку, насыпи на болотах, оградительные струенаправляющие дамбы — все вместе носит название Обского мостового перехода. Сегодня это боевой участок ударной комсомольской стройки. Когда через мост пойдут груженые составы, это будет большим событием нашего века.

Вниз не смотри, если не можешь, — не всем дано, — говорит прораб Евгений Богданов, — а если можешь — насмотрись вдоволь, привыкни и иди спокойно... — Богданов облокачивается на перила ограждения и смотрит в матовый простор, кивком головы приглашает посмотреть и меня. — Но остерегайся, — продолжает он, — про высоту помнить все время надо... Оступился, повис на страховочном поясе, потом сам с пролета не сойдешь, придется спускать. Или поползешь на коленках, надолго запомнится этот страх…

Богданову около тридцати лет. Он невысокого роста, коренастый, чуть скуластое лицо, чуть раскосые глаза. Говорит и ходит не торопясь — с уважением к себе и к высоте. На собеседника поглядывает хитровато: не трясутся ли поджилки?

— Давай, давай! Ступай! Да тверже! — говорит он мне.

Стальной горизонтальный стержень неприветливо бугрится заклепками и гайками, уходит в голубое пространство. По сторонам плывут белые облака, струится воздух, который ощущается не только легкими и кожей — всеми клетками. Он может поднять, оторвать от металла и, кажется, будет кружить тебя, как перышко, над бездной. Внизу, метрах в сорока, Обь, но до нее дальше, чем до неба. Река трепещет, волнуется неисчислимыми солнечными бликами. На воде мелькание теней от стержней строящегося мостового пролета...

По дощатому настилу между фермами пролета ходят люди в брезентовых робах, в желтых и красных касках. Искрящаяся вода, колючий холодный ветер и яркое солнце делают глаза прозрачными, собирают в их углах морщинки. Снимет монтажник каску — половина лица темная, половина светлая. Лбы под касками остаются белыми. Под воротником брезентовая роба зеленая, а на плечах и на спине белесая, как парус. Монтажники ходят спокойно и уверенно.

На причале у строительной площадки стоит высокий седой грузин; у ног его два небольших чемоданчика, сверху лежит букет живых цветов. Он смотрит на Обь, на противоположный берег. Там за синим лесом, на Юганской Оби, работает инженером его сын. Отец едет к сыну в гости. Ему объясняют, что он избрал не самый легкий путь. Нужно было в Сургуте дождаться вертолета, и через полчаса он встретился бы с сыном. Но седой человек желает двигаться только по линии будущей трассы. Он хочет перебраться на лодке-фелюге на противоположный берег, пересечь песчаный остров по насыпи, потом перейти Юганскую Обь по уже возведенному мосту и на левом берегу, где стоит такая же строительная площадка, встретиться с сыном. Его дружно отговаривают. Хотят сообщить сыну по рации о мальчишеских намерениях отца. «Нет!» — он будет двигаться только этим маршрутом. Он переводит разговор на другую тему, спрашивает, как называется поселок на этом берегу, и возмущен тем, что у поселка до сих пор нет названия. Подробно расспрашивает про мост. Какой длины будут пролеты? Каков вес конструкций? Цифры впечатляют — и вот чемоданы остаются на причале, а отец инженера ходит по строительной площадке. Потом его видели на крыльце конторы, где монтажники вечерней смены, пришедшие за зарплатой, рассказывали, как весной взрывали лед, уводили баржи с копром и буровой установкой, как везли по тонкому льду раскос двадцати пяти тонн весом: дверцы на кабине машины сняты, другая машина сопровождает. Через остров шли двойной тягой, цеплялись за деревья лебедкой, по метру продвигались...

Старый человек слушал и кивал головой, словно говорил сам себе: «Да, было так, было, еще труднее было...» Он словно и забыл, что собирался переправляться на другой берег и идти через остров. Его чемоданы так и стоят на причале.

Неожиданно, буквально с неба свалившийся вертолет захватил седого упрямца с собой. Уже в воздухе радист вертолета сообщил сыну, чтобы встречал отца.

...Налетел порывистый ветер. Небо покрылось свинцовыми тучами. В разрыве между ними вырисовывался монтажный кран, вцепившийся стальными захватами в верхние стержни мостовых ферм. Он был похож на хищную птицу, которая раздумывала, держать ей и дальше свою добычу или бросить. На мосту появились заместитель главного инженера, инженер по технике безопасности, инженер из техотдела.

— Прекратить работу! — Глаза заместителя главного инженера метали искры из-под наспех нахлобученной каски.

— Нельзя прекращать, — послышался флегматичный ответ, — еще больше дров наломаем. Кран под грузом!

— Освободить элемент!

— Это еще труднее, чем закрепить, — снова прозвучал тот же голос монтажника.

Как выяснилось, между пластинами-фасонками попала установочная пробка, заклинила соединение; она-то и мешала освободить элемент, то есть стержень.

Пролет — монтаж его велся «внавес» — колыхался под напором ветра. Еле заметные на глаз, эти колебания создавали ощущение, что ты в самолете, проваливающемся в воздушные ямы. Резкий качок в стороны, такой же резкий провал вниз. Под пролетом ветер нес над потемневшей водой светлую пелену брызг. Дежурный катер обдавало волнами, мотало на швартовом конце. С высоты катер был похож на маленький челнок. Пролет тянулся к только что возведенной опоре, она поднималась подобно утесу, следующие за ней опоры лишь выглядывали из воды, прострочив реку, словно пунктиром, бетонными точками.

— Всем, кроме бригадира и звеньевого, отойти в сторону!.. Еще дальше!

Молодые монтажники нехотя повиновались.

На краю пролета остались только бригадир Николай Булаш и звеньевой Евгений Алпеев — самые опытные, «асы». Остальные на время превратились в терпеливых зрителей. Они негромко переговаривались.

— Не уронить бы стержень. Надолго остановим работу.

— Водолазы достанут.

— Это в такую погоду? Того и гляди сорвет катер, якоря тоже не удержат. А сразу не достать — песком замоет...

Алпеев и Булаш вместе строили мост в Усть-Илиме. На них были каски особого фасона, похожие на военные. На Булаше — черная со светлыми заклепками, истертая, слегка порыжевшая; на Алпееве — белая, тоже видавшая виды, в бороздах и царапинах, и тоже привезенная с Усть-Илима. Монтажники без опаски, легкой походкой ходили по конструкции, по ходу дела перекидываясь шутками. Особенно красиво выглядел Булаш в тонкой спецовке, облегающей ловкое стройное тело. Алпеев был в мягких войлочных ботинках, брюки заправлены в белые шерстяные носки, подпоясан какой-то цветной веревочкой. Он был небольшого роста, вдобавок вбирал голову в плечи, кособочился то на одну, то на другую сторону, сдвигал каску на глаза, чесал затылок.

Пока дело не двигалось.

Булаш начал досадовать всерьез.

— Вир-р-ра! Вир-р-ра! — кричал он сердито наверх крановщику. — Майна! Еще майна!..

Алпеев подыгрывал Булашу. Но его негодование было деланным. Он был спокоен и не одобрял возбуждения Булаша. Напоказ же тряс в такт своим возгласам головой. Потом, словно насытившись шумом, закурил, закрывая огонь спички ладонями, уселся поудобнее и принялся орудовать коротким ломиком — монтажкой.

— Штроп, штроп не на месте! — Он нарочно коверкал слова, будто бы в запальчивости.

— Вира-вира! Да гак же! Не стрелу! — кричал Булаш.

— Вира-вира, — вторил Алпеев, — да помалу вира, — откусил кусок мундштука папиросы, сплюнул вниз, — штроп смотри не порви.

Не успевал крановщик нацелиться, выровнять элемент конструкции, как порыв ветра снова сдвигал его в сторону. Булаш продолжал нервничать, Алпеев терпеливо ждал. Взад-вперед, взад-вперед двигался стержень в семнадцать тонн весом, на кране щелкали электрические контакты, гудела лебедка.

Изловчившись между порывами ветра, Алпеев точным ударом монтажки выбил застрявшую между фасонками пробку. Элемент качнулся и стал на место.

— Чтоб ей неладно было! — Алпеев глянул вниз вслед злополучному куску металла, с резким звуком, как пуля, вошедшему в воду. Теперь команды на кран стали подаваться спокойнее.

Пристегнувшись страховочным поясом, Булаш стоял во весь рост и дирижировал обеими руками.

— Оп-ля, — пробормотал Алпеев и вогнал кувалдой пробку в совместившиеся отверстия.