Читаем без скачивания Маяк - Чарльз Дос

Чарльз Дос

Маяк

Небо заволокло облаками, и стал накрапывать редкий, мелкий дождь. Было холодно, яростный ветер обжигал открытые участки кожи своими грубыми ледяными прикосновениями, оставляя на них, словно метки, яркие красные пятна. Море становилось все более беспокойным, высокие пенящиеся темно-зелёные волны то и дело злобно разбивались о ржавые борта старого катера, разлетаясь мириадами мелких серебряных брызг.

Жозе Уильямс облизал свои обветренные губы и надел капюшон, чтобы прикрыть сухую голову от неприятной мороси. Он развернулся, подставив ледяным потокам воздуха свой затылок, и медленно затянулся короткой темно-коричневой сигаретой. Ветер тут же принялся хлыстать тонкую черную ткань дождевика, беспорядочно сметая с неё множество мелких капель, которые равнодушно продолжали покрывать синтетическую поверхность влажным одеялом.

Жозе устало выдохнул, и клуб серого дыма моментально окутал его раскрасневшееся лицо. На мгновение теплота, подступившая к коже, вызвала в его разуме приятные ощущения. Он закрыл глаза, поднёс сигарету к губам и сделал очередную затяжку.

— Чёрт, сеньор Уильямс, если вы не прекратите, однажды эта дрянь точно загонит вас в могилу!

Жозе глянул на подошедшего к нему грузного мужчину. Его чёрно-белая фуражка плотно сидела на лысой голове, отчаянно сопротивляясь яростным порывам ветра, казалось, норовившим сорвать её и унести в неспокойное море. Под ядовито-зеленым плащом проглядывал чёрный костюм, уже давно выгоревший на ярком солнце. А в тусклом оранжевом свете лампы, прикреплённой к верхней части рулевой кабины, мелкие капли на поверхности его изрядно износившихся чёрных туфель из старой потрескавшейся кожи, пропитанной водоотталкивающим кремом, переливались яркими огоньками, напоминая россыпь жемчужин.

Жозе отвернулся и выпустил сигаретный дым.

— Не могу позволить себе такой роскоши, капитан Тьягу. В моей жизни итак мало радостей, поэтому я очень дорожу мелочами, которые приносят мне удовольствие.

Капитан удивлённо поднял густую бровь и посмотрел на своего собеседника.

— Даже, если эти мелочи каждый раз забирают у вас частичку вашей драгоценной жизни, сеньор?

Жозе сделал последнюю затяжку и, стряхнув тлеющий пепел в море, зажал сигарету в своей руке.

— Каждый по-своему ценит жизнь, капитан, — он безучастно посмотрел на выпирающий живот капитана, похожий на большой шар, заполненный воздухом. — Но очень часто жизнь сама вносит коррективы в наши ценности. И порой весьма значительные.

— Что вы имеете в виду?

Жозе сощурил свои глаза и всмотрелся вдаль. На горизонте показался призрачный силуэт небольшого каменистого острова, возвышавшегося одинокой тёмной скалой посреди бескрайней водной пустыни.

— Один человек будет всю жизнь заниматься спортом, не имея никаких вредных привычек, но однажды посреди ночи он проснётся от неприятной ноющей боли в области груди. На следующий день бедняга отправится на приём к доктору, который обнаружит у него последнюю стадию рака. А через два месяца он навсегда покинет этот мир. Его любящая жена станет вдовой, а десятилетий сын останется без отца. Спустя две недели за школой он попробует свою первую сигарету и почувствует, как его разбитое горем сердце на мгновение перестанет источать невыносимую боль утраты, а разум обретёт столь необходимый покой, — Жозе с грустью посмотрел на своего тучного собеседника. — А теперь скажите мне, капитан Тьягу, можно ли назвать этого мальчика безрассудным болваном, который не ценит свою жизнь? Или же он просто невинная жертва, которая нашла свой способ заглушить в себе боль, несправедливо причинённую ему безжалостной и безразличной судьбой, чтобы вновь вернуться к нормальной жизни?

Капитан поправил фуражку и положил мясистую ладонь на свой большой живот.

— Даже не знаю, что и думать, сеньор Уильямс, — в его разум вдруг закралась одна очень навязчивая мысль. Он внимательно посмотрел на Жозе, который без особого интереса наблюдал за штормующим чёрным морем. — Позвольте поинтересоваться, сеньор Уильямс, вы сочинили эту историю в качестве примера или она действительно произошла с кем-то, кого вам довелось знавать лично?

— Да, я был знаком с этой семьёй, — не глядя на него, ответил Жозе.

Капитал облизнул свои пухлые губы и многозначительно кивнул.

— Конечно, жаль мальчишку. Такого и врагу не пожелаешь. Потерять отца в столь юном возрасте… Пожалуй, вы правы, сеньор Уильямс, иногда Господь забирает у нас то, что мы ценим больше всего на свете, — он посмотрел на затянутое грозовыми тучами небо. — Иной раз и призадумаешься, а есть ли кто там вообще? И если есть, то почему допускает такие несчастья?

Дождь усилился, и крупные холодные капли с силой забарабанили по мокрой деревянной палубе.

— Ну и буря! Пожалуй, я вернусь в рубку. Вы идёте, сеньор Уильямс?

— Нет, я хочу ещё немного побыть здесь в тишине, — не поворачивая головы, ответил Жозе. — Знаете, капитан Тьягу, волнующееся море меня так успокаивает. Порой складывается впечатление, что этот маленький катер — детская колыбель, окутанная объятиями самой природы.

Капитан нахмурился и, махнув рукой, засеменил короткими пухлыми ножками вдоль скользкой палубы, крепко ухватившись за леер, чтобы не упасть и не проломить своей головой подгнившие и за много лет разбухшие и покрывшиеся тёмными пятнами доски.

***

— Сеньор Уильямс, мы уже подходим к берегу, — капитан Тьягу посмотрел на своего единственного пассажира, который лежал на жёсткой металлической койке, противно поскрипывавшей при каждом волнения катера. Его глаза были закрыты, а грудь, спрятанная под грязным темно-зеленым колючим одеялом, медленно поднималась и опускалась в такт с его спокойным дыханием.

— Чёрт, — негромко выругался капитан Тьягу. Он подошёл к Жозе и легонько дотронулся до его плеча. — Сеньор Уильямс, мы уже почти на месте.

Жозе открыл глаза и посмотрел на мясистое лицо капитана, повисшее прямо у него над головой. Он медленно стянул с себя одеяло, пропитанное запахом солярки, и, усевшись на койке, принялся натягивать свои чёрные ботинки, которые, хоть и были сделаны специально на заказ, за длительное время постоянной носки в весьма суровых условиях приняли вид не совсем презентабельный. Впрочем, от них этого и не требовалось. Защищать ноги от влаги и холода — это была их единственная задача, с которой они до сих пор отлично справлялись.

— Который час, капитан Тьягу? — спросил Жозе, завязывая шнурок на правом ботинке.

— Половина шестого, сеньор. Ночью была страшная буря. Я такого шторма уже лет пять не видел!

— Правда? Что-то ничего не припомню, должно быть, я сразу уснул.

Капитан снял фуражку и провел рукой по своим редеющим волосам.

— Да, сеньор. До сих пор боюсь вспоминать. Иной раз мне казалось, что очередная волна опрокинет мою "Бониту" или швырнет её прямо на скалы. Но, слава Господу, мои молитвы были услышаны, и мы пережили эту