Читаем без скачивания Шишков - Николай Еселев

Николай Еселев

Шишков

На земле тверской

Обильно одарила природа красотами тверскую землю. Вас всегда пленяют и очаровывают ее неповторимые пейзажи: многочисленные реки, несущие свои прозрачные воды в матушку-Волгу; более пятисот озер смотрятся в небо своими голубыми глазами; бесчисленные дубравы и перелески, расшитые полевыми цветами луга, сосновые леса и березовые рощи. И хочется представить совсем юного Вячеслава Шишкова на тверской земле.

В 1973 году исполняется сто лет, как на берегах широкой Мологи, в небольшом тогда старинном городке Бежецке родился Вячеслав Шишков. Здесь и прошло его детство, отрочество и юность. Все виденное и пережитое на Верхневолжье отозвалось впоследствии в многочисленных рассказах, повестях и романах писателя.

«Мои дед со стороны отца, — пишет Вячеслав Шишков в автобиографии, — помещик Бежецкого уезда Дмитрий Алексеевич Шишков, а бабушка — его крепостная крестьянка села „Шишковой Дубровы“ Елизавета Даниловна. Мой отец Яков Дмитриевич жил в избушке своей бабушки, грамоте учил его дьячок и священник. Он с малых лет был привезен в город и отдан в „мальчики“ к гостинодворцу, купцу Первухину».

Отмаявшись пять лет, Яков Дмитриевич уехал от Первухина в Петербург, где проработал пятнадцать лет — сначала приказчиком, а потом стал и управляющим магазином в Апраксином дворе. На закате своей жизни старик Первухин пишет Якову Дмитриевичу письмо и вызывает его в Бежецк. «Вот, Яков, — сказал ему Иван Иванович Первухин, — выбирай любую из трех моих дочерей, женись, бери лавку, дом и торгуй, как хозяин, а я скоро умру».

Яков Дмитриевич выбрал младшую дочь купца Екатерину Ивановну. Тесть действительно вскоре умер. Наследство он оставил незавидное: деревянный старый дом на Воздвиженской улице и лавку с «красным» товаром в Гостином дворе.

Когда-то в молодости помещик Дмитрий Шишков полюбил красавицу певунью, крепостную крестьянку Елизавету и прижил с ней сына и дочь. Но через несколько лет по требованию матери женился на дочери богатой помещицы. Оскорбленная Елизавета вместе с детьми ушла от Дмитрия.

Помещик все же сохранил какие-то чувства к своим детям. Он дал им свою фамилию а впоследствии, когда у его сына Якова пришли в упадок торговые дела, оказал ему помощь.

Семья у Якова Шишкова была большая. Кроме Вячеслава, еще два сына и две дочери. Зимой вместе с ними жили Елизавета Даниловна и близкие родственники Екатерины Ивановны.

«Я рос в городе, — пишет в автобиографии Вячеслав Шишков. — Летом же уезжал в деревню к бабушке, где и прогащивал до поздней осени. Я очень любил бабушку и любил деревню. „Дуброва“ расположена среди высоких холмов, покрытых густым хвойным лесом. Почти каждый день мы с товарищами ходили в лес, в горы, по грибы, по ягоды. Товарищами моими были крестьянские парнишки, два поповича (Алексей и Николай Морковины) и сын дьячка.

Жилось весело, шумно, и осень, когда нужно было ехать в город, всегда встречалась слезами.

Избушка бабушки маленькая, покривившаяся, вросшая двумя окошками в землю, но она до сих пор живет в моей памяти как светлая сказка».

В этой избушке ютилась и Анна Даниловна, сестра бабушки, по характеру сварливая старуха, но Вячеслава и она любила не меньше родной бабушки. Анна Даниловна мыла его в печке (бани не было), растирала мальчонку свежим веником, «окачивала водой с причетом и заклинаниями от нечистой силы». Запомнился маленькому Вячеславу и брат бабушки Никита Данилович, «высокий, лысый, широкобородый старик… Он был широкоплеч и силен, говорил густым басом; осенью он брал меня с собой в ригу, где всю ночь мы с детворой пекли картошку, веселились и слушали его сказки».

Недалеко от бабушкиного дома раскинулась дедушкина помещичья усадьба. Но там был чужой мир. Бабушка не пускала туда маленького Вячеслава и сама избегала встреч с обитателями усадьбы.

Вот что рассказывает об этом двоюродная сестра Вячеслава Яковлевича Раиса Яковлевна Шведова: «Иногда бабушка водила нас на озеро купаться. Дорога проходила через поля, засеянные рожью. Случалось несколько раз, что в это самое время едет Шишков. Бабушка увидит издали и сейчас же скажет нам: „Дети, посмотрите, какие хорошие васильки, пойдемте нарвем!“ И уведет нас с дороги в рожь. Вероятно, ей не хотелось, ей тяжело было с ним встречаться…»[1]

Своим добрым и отзывчивым сердцем маленький Вячеслав вскоре, видно, почувствовал какую-то недобрую загадку во взаимоотношениях своей любимой бабушки с дедом, а затем, конечно, и понял горестный смысл нанесенной ей злой обиды, и это еще более сблизило его с бабушкой.

«Как-то раз, — вспоминает Раиса Яковлевна Шведова, — Вячеслав спрашивает бабушку:

— Бабушка, а ты была молодая?

— Да неужели, милый, каждый человек бывает молодой…

— А ты красивая была? Неужели ты плясала?

— Ох, родной, еще как плясала. Бывало, к Дмитрию Алексеевичу наедет гостей-то — два зала полных. Нас позовут петь. Поем разные песни, а потом „Метелицу“ или „По улице мостовой“… Я как взмахну платочком да пойду, так господа-то в ладошки да кричать: браво-браво!.. А Дмитрий Алексеевич стоит да усмехается…»[2]

Грустно умолкала Елизавета Даниловна. В такие минуты запечалятся, бывало, и внуки… Росла их привязанность и любовь к старому домику, к доброй бабушке. Много душевного тепла вложила она в душу своего внука…

Елизавета Даниловна — одна из тех милых и умных русских бабушек, которые всю свою житейскую мудрость, нежность, доброту отдавали без остатка внучатам. Эти русские женщины были для них первыми духовными наставниками, защитниками от людских обид, незаменимыми воспитателями, открывавшими ребенку целый мир великолепных сказок с их чистым, образным русским языком, добрыми и мужественными героями.

И начну у бабкиСказки я просить;И начнет мне бабкаСказку говорить:Как Иван-царевичПтицу-жар поймал;Как ему невестуСерый волк достал.Слушаю я сказку, —Сердце так и мрет;А в трубе сердитоВетер злой поет.Я прижмусь к старушке…Тихо речь журчит, —И глаза мне крепкоСладкий сон смежит.И во сне мне снятсяЧудные края.И Иван-царевич —Это будто я…

И невольно вспоминаются эти замечательные стихи, написанные Иваном Захаровичем Суриковым, когда речь заходит о сказках.

Елизавета Даниловна Данилова была незаурядной женщиной.

Несмотря на сложную, безрадостную, исковерканную жизнь, ее сердце было открыто людям, бабушка постоянно о ком-то заботилась, что-то делала, хлопотала. Красивый душевно человек, она оказывала благотворное влияние на окружающих. Вячеслав Яковлевич вспоминал всегда о бабушке с глубокой признательностью.

Со своим дедом Дмитрием Шишковым, небогатым помещиком, штаб-ротмистром в отставке, Вячеслав Яковлевич встречался всего три раза. «Первый раз, когда со сверстниками-мальчишками возвращался из лесу. Старик на беговушках ехал в лес. „Барин, барин едет!“ — закричали мальчишки и бросились отворять ворота. „Вячеслав, это ты?“ — старик поцеловал меня, потрепал по щеке и дал яблоко.

Второй раз он призвал меня темным осенним вечером. Он жил тогда в отдельном от барского дома обширном флигеле в большом яблоневом саду. Я учился в первом классе технического училища. Просидели за чаем до полночи в живой беседе о предстоящей мне жизни. „Все инженеры и техники — взяточники. Ты не будь таким. Коли твой отец осрамил меня на весь уезд своим пьянством, то хоть ты-то…“ Я защищал отца, называя его честным, хорошим, и уж не таким пьяницей, как это кажется со стороны. Старик сказал: „В пьянстве можно утопить всякий талант, всякий порыв души“.

Третий раз — незадолго до смерти старика. Я, по его поручению, составлял проект часовни на кладбище. Старик был очень болен. Я собирался тогда ехать на строительную практику в Сибирь, где производились изыскания Сибирского пути. Он резко запротестовал: „Там тебя комары съедят, медведи задерут“. И дал мне прочесть статьи „Нового времени“ об ужасах жизни изыскательских партий в Сибири».

Немного впечатлений, событий, связанных с дедушкой, осталось в памяти Вячеслава Шишкова. Правда, от крестьян внук узнал, что Дмитрий Алексеевич был вроде бы и неплохим человеком, с крепостными обращался хорошо, видимо, безразличное отношение к Елизавете Даниловне и ее детям объяснялось тем, что с течением времени они стали для него как бы далекими, бедными родственниками.

К Якову Дмитриевичу и Екатерине Ивановне Вячеслав и его брат Алексей относились с уважением и любовью. Отец, по словам Алексея, был заметным и видным мужчиной. «Высокого роста, широкогрудый, с темными русыми густыми волосами и русой бородой. Мать роста ниже среднего, крепкого телосложения. У нее были русые волосы, большие темные глаза…